Сын соперника - Саймон Браун

Полковник очень хотел бы поверить в нечто большее, чем Сефид. Через какое-то время он с удивлением понял, что просит помощи у богини Кидан.

Наверное, Полома сказал бы, что это странно…

Кляйн Феррен втянул ноздрями воздух. Пахло еще чем-то – кроме пороха. Стало сильно напекать голову. Он посмотрел вверх и открыл рот от удивления. Крепостная башня пылала. Военный губернатор собирался поднять тревогу, но, заметив, как странно перемещается пламя – прыгая, точно живое, – промолчал. Это не огонь! – застучало в голове.

Пламя медленно расползалось по стене, а потом полыхнуло так, что Феррен ощутил жар всем телом.

– Во имя Сефида, – хрипло пробормотал он.

Вся стена уже была охвачена огнем. Поднимаясь вверх, он казался почти белоснежным и горел так ярко, что Феррен невольно отвернулся и закрыл голову руками.

Пламя начало издавать страшный свистящий гул; тут же последовала яркая вспышка, которую Кляйн видел даже сквозь закрытые веки. Несколько защитников крепости дико закричали, кто-то спрыгнул со стены, спасаясь от огня.

И вдруг – тишина.

Феррен открыл глаза, медленно убрал руки.

Основная часть стены исчезла.

На вершине вспомогательного укрепления показалась лестница, затем два крюка. Феррен, держа в руке меч, подбежал к этому месту и посмотрел вниз.

Откуда их так много?…

Что-то сильно ударило его в лицо, кровь залила глаза. Кляйн покачнулся. Он не понимал, что происходит.

И тут Феррена окатило волной такой боли, что он мог только кричать – долго и страшно.

Полома и Гэлис стояли на Длинном мосту. Ланнел Тори терпеливо ожидал неподалеку.

Префект и стратег, не обращая никакого внимания на дождь, прислушивались к звукам боя на Кархее. Они ждали известий от Ардена, прежде чем посылать туда подкрепления.

– Помню, как в первый раз увидела Длинный мост, – сказала Гэлис и похлопала рукой по каменному парапету. – Ты был тогда рядом. Мы штурмовали Цитадель.

Полома кивнул.

– Кажется, что минули годы…

– Всего несколько месяцев.

– Если мы сегодня победим…

– Мы обязательно победим сегодня, – перебила Гэлис.

– Если мы сегодня победим, – упрямо сказал Полома, – то я больше не хочу никаких войн в Кидане.

Стратег покачала головой. Она знала, что в этом мире, полном опасностей, говорить такое неразумно.

– Помнишь наш разговор на «Ганнеме» во время перехода через Бушующее море? – спросил Мальвара.

Гэлис тихо рассмеялась.

– Который из них? Мы разговаривали часами.

– По поводу того, что Кидан достаточно силен, чтобы не попасть под влияние Ривальда или Хамилая.

– Да, помню. А еще помню, как ты сказал, что хочешь, чтобы Кидан не превращался в большую рыбу, а всегда оставался маленькой и никому не видимой рыбкой.

– Теперь я понимаю, что нет такого понятия, как маленькая невидимая рыбка, – хмыкнул он. – В море водятся лишь хищники – и их корм.

– Ты хочешь, чтобы Кидан стал могущественным?

– Я скажу тебе, стратег, чего я хочу для Кидана. Я хочу университет, хочу паровые экипажи и мосты. Хочу объединить всех людей, живущих вдоль течения Фреи, чтобы они перестали быть нашими врагами и превратились в друзей. Хочу построить нормальный порт, чтобы к нам приплывали торговые корабли со всего мира. Да, я желаю видеть Кидан могущественным – могущественным настолько, чтобы он мог позволить себе все это. Хочу, чтобы ты это знала.

– Тогда обещаю тебе, префект Полома Мальвара: если мы переживем сегодняшнее нападение, я помогу тебе создать этот город.

Теперь настал черед Поломы смеяться.

– В общем-то я знал, что ты так скажешь.

Когда пламя охватило стену, Чиерма отвернулся. Его стошнило. Он вытер рот тыльной стороной ладони.

– Не самый приятный момент, – произнесла леди Энглей.

– Поди прочь!… – рявкнул он.

Чиерма наблюдал за последними мгновениями независимости Беферена. Хамилайские пехотинцы ворвались в город. Численность атакующих значительно возросла – впрочем, как и потери. Бывшему губернатору Геймвальда показалось, что первые шеренги поплатились за свой скромный успех половиной личного состава.

Тут он вспомнил, что за огромная империя простирается за спиной Лерены. Она восстановит потери в течение трех месяцев, в то время как Ривальд никогда не сможет сделать этого, даже если Беферену каким-то чудом удастся пережить нападение.

Может быть, городу все-таки удастся отбиться, думал Чиерма, видя, что защитники крепости вновь отбросили хамилайцев. Солдаты бежали прочь, многие бросали по пути огнестрелы. Ривальдийские бойцы ликовали.

– Не думаю, что Лерена закончила, – вновь заговорила Энглей.

Интересно, что еще придумает императрица?

Энглей осмотрела на экс-губернатора со странной жалостью. Неожиданно он вспомнил, что не так давно леди рассказывала о том, как Лерена убила ее.

– Она убьет их, – прошептал Чиерма с ужасом. – Она принесет в жертву Кевлеренов…

Намойя расположился на крайнем правом фланге первой шеренги походной колонны. Принц весь светился от гордости за свою новую армию, которая перешла в наступление в точно указанном месте и в четко обозначенный срок. От волнения он даже перестал чувствовать сильную головную боль, мучившую его всю дорогу.

И вот они вышли на окраину Кидана. Вдалеке показалась Цитадель, а перед ней – Длинный мост. Именно там враг попытается остановить их, подумал Намойя. Принц отчетливо слышал шум битвы и понимал, что все внимание киданцев сосредоточено на Велане Лаймоке. Этот разнаряженный попугай прекрасно сделал свое дело.

Скоро солдаты Намойи вышли к центру города, где были расположены самые дорогие дома, Великий Квадрант и здание Ассамблеи. Людей на дороге попадалось все больше: поднялась тревога. Ривальдийские войска двигались по городу под проливным дождем, ускоряя свой шаг.

Но вот дорога свернула к Длинному мосту. На другой стороне находилась Седловина, а за ней – острова Кархей и Кайнед…

Намойя силился разобрать, что происходит на Кархее, но было слишком далеко. Звуки битвы постепенно стихали, хотя время от времени с той стороны слышались одиночные выстрелы. На северном, самом дальнем конце Седловины принц разглядел людей, очень похожих на военный отряд, но они находились в неправильном месте в неправильное время. Им не успеть до Цитадели раньше него.

Намойя во главе первой роты добрался до середины моста. Перед ривальдийцами находилось сердце Кидана, а на другом конце моста их ожидали несколько сотен неприятельских солдат.