Король абордажа - Френсис Мэсон

Наступила осень, и была назначена дата обручения дониселлы Инессы и дона Карлоса де Монтемайора. Вокруг все говорили о свадьбе, а чувство между Мерседес и Дэвидом все росло и росло.

— Знаешь, любовь моя, — воскликнула она однажды днем, — я узнала, что во Франции мы могли бы пожениться, хотя ты и лютеранин, если ты поклянешься, что будешь воспитывать наших детей в католической вере.

Армитедж взял ее руку и поцеловал. До сегодняшнего дня он лишь осмеливался слегка прикоснуться к ее щеке губами.

Помедлив с ответом, он решил избежать скользкой темы, сказав:

— Если бы я только мог бежать через перешеек. На атлантическом побережье мы нашли бы друзей, а на острове Санта-Каталины оказались бы в безопасности.

Мерседес быстро взглянула на него и рассеянно улыбнулась.

— О Давидо! Разве это возможно?

— Я думаю, что мог бы уговорить индейцев довести нас туда. Они меня любят, и я могу вполне сносно объясняться на их языке.

— Тогда, — Мерседес вспыхнула, словно пунцовый бутон, которых так много распустилось вокруг на ветках деревьев, — после свадьбы сестры Инессы я попрошу маму навестить с визитом мою тетю Иможению в Чагресе. Я уверена, что смогу упросить ее взять тебя в качестве сопровождающего.

— Чудесно! Какая ты умница. — Он просиял и наконец-то, в тени бельведера, он обнял Мерседес и впервые коснулся в поцелуе ее губ, которых до этого не касался никто.

Никто не мог понять, почему в полдень церковные колокола зазвонили так мрачно и торжественно. По городу разнесся слух, что умер король или, по крайней мере, граф Лимос, вице-король Перу. Такое впечатление производила и похоронная тишина, царившая в зале совета губернатора.

Его превосходительство дон Хуан Перес де Гусман, сидевший в самом конце длинного стола, так крепко вцепился в резные ручки парадного кресла, что его пальцы глубоко впились в обшивку. Справа от него сидел полковник дон Хуан Боргеньо, помощник губернатора Верагуа, с лицом, на котором словно застыла неподвижная маска. Слева от него, нахмурившись, сидел подавленный полковник дон Альфонсо де Алькодете, комендант заново отстроенной крепости в Порто-Бельо. Напротив насупил брови молодой и красивый Франциско де Гарро, уже подполковник и командующий отрядом кавалерии. Тут же присутствовал и его светлость Гонорио де Вальдес, архиепископ Панамский. Его обычно красное лицо теперь посерело.

С другой стороны стола совета стояли гонцы, которые принесли плохие вести. Дон Андреас, глядя на них, мог сразу сказать, что эти люди проделали длинный путь и очень спешили, потому что вид у них был изнуренный, а на лицах виднелись царапины от колючек и следы от укусов насекомых.

На совете присутствовали еще два человека. В том, кто повыше, дон Андреас узнал генерала дона Алонсо дель Кампо, командовавшего прибывшим в Новый Свет огромным галионом под названием «Магдалена»; другой же, кто заговорил первым, оказался помощником алькальда из столицы Венесуэлы города Маракайбо.

— О высадке этого проклятого пирата Моргана мы узнали, — говорил он, — по звуку пушечных выстрелов в наших несчастных фортах, построенных на островах Вигильяс и Палома на входе в лагуну.

— Странно, — заметил де Гусман, поглаживая рыжеватую бороду. — У меня создавалось впечатление, что форт Вигильяс очень хорошо укреплен.

Несчастный помощник алькальда кивнул.

— Так и есть, ваше превосходительство, но в гарнизоне оказалась большая нехватка людей; там недавно случилась эпидемия желтой лихорадки. В любом случае, после упорной обороны, комендант фортов решил, что дальнейшее сопротивление лютеранам бессмысленно.

Боргеньо взорвался.

— Бессмысленно! Ба! Клянусь, что они повели себя так же, как и мерзавцы в форте Сан-Фелипе-де-Сотомайор в Порто-Бельо. Разрази Господь этих никчемных трусов!

Губернатор поднял нервную сухую и загорелую руку.

— Пожалуйста, продолжайте рассказывать, сеньор!

— Вашему превосходительству, без сомнения, известно, что два года назад французский корсар Олоннэ захватил и разграбил наш несчастный город, поэтому население Маракайбо только-только начало расти, и мы едва успели начать восстанавливать нашу экономику. К тому же укрепления Маракайбо еще не были закончены. Наш губернатор собрал совет, потому что уже были видны корабли трижды проклятого Моргана — их было восемь, — они на полных парусах неслись к Маракайбо. И мы решили, что попытка оказать сопротивление приведет только к гибели людей и потере наших сбережений.

— Если бы я был там, — резко вмешался де Гарро, — ваш город не так быстро сдался бы на милость английских корсаров.

Впервые прозвучал голос дель Кампо, потерпевшего поражение генерала:

— Вам еще представится возможность показать вашу Доблесть, дон Франциско, и скорее, чем вы думаете. — Дель Кампо оглядел собравшихся за столом. — Говорю вам, кабальеро, прежде всего этот дьявол с Ямайки жаждет одного — власти! Поймите меня правильно, — дель Кампо остановил взгляд на губернаторе, — Морган хитер, изворотлив и бесстрашен, и ему нужны не только наши сокровища и рабы!

Дон Перес де Гусман тяжело перевел дух. Дель Кампо не был зеленым новичком,

— Что ваша честь имеет в виду?

— Я имею в виду, что этот еретик-адмирал подрывает саму основу существования Испанской империи! Вспомните, Боргеньо, и вы, Франциско Гарро, сколько вреда причинил нам Морган, — он остановился, чтобы подчеркнуть свои слова, — и все это он сделал без малейшего участия регулярных войск или хотя бы одного военного судна из Англии!

Совет погрузился в мрачное, но постепенно переходящее в ярость молчание. В зале совета были слышны даже шаги часового и жужжание мухи, вьющейся вокруг великолепного хрустального канделябра из Венеции.

Помощник алькальда откашлялся и в то же время бросил подозрительный взгляд на двух доминиканцев в углу, в серой и черной рясах, которые молча и внимательно слушали его.

— В соответствии с решением, принятым нашим советом, все были озабочены спасением собственных жизней. Многие бежали в Гибралтар, небольшой соседний городок, но еще больше укрылось в джунглях, где, увы, многих захватили в плен и убили индейцы.

Несчастный поднял глаза к небу и всплеснул руками.

— Представьте себе наши страдания при виде того, как английский адмирал захватил город. Грабеж продолжался почти две недели.

Говорящий немного успокоился и вытер лицо.

— Мы, конечно, слышали о том, что поблизости находится флот здесь присутствующего его доблестного превосходительства, — он слегка поклонился в сторону генерала дель Кампо, — и что он должен вот-вот появиться. Поэтому мы, несчастные беглецы, собрали в лесу людей и вооружили их. Вы можете представить нашу радость, кабальеро, когда до нас донеслись слухи, что на горизонте показались дружеские паруса и что они приближаются к входу в лагуну Маракайбо. Но, увы, наши друзья не успели отбить и вновь занять крепости на входе в порт, поэтому английский лютеранин и его союзники, ренегаты, французские католики, успели погрузить на свои корабли всю добычу, рабов и заложников.