Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Возвращайся к своим куклам, девочка. Побеждать в войнах — это дело воинов, — Виктарион показал ей кулаки. — У меня есть две руки, а третья — человеку ни к чему.

— Я знаю одного человека, которому нужен Дом Харлоу.

— Хото Харлоу предложил мне свою дочь в королевы. Если я приму его предложение, то получу Харлоу.

Девочка отшатнулась:

— Лорд Родрик правит Харлоу.

— У Родрика нет дочерей, только книги. Хото станет его наследником, а я королем. — Когда он произнес слова вслух, они прозвучали правдиво: — Вороний Глаз отсутствовал слишком долго.

— Некоторые люди на расстоянии кажутся больше, — предупредила Аша. — Пройдись между костров, если осмелишься, и послушай. Они рассказывают друг другу не о твоей силе и моей знаменитой красоте. Они говорят только о Вороньем Глазе… о далеких землях, которые он повидал, о женщинах, которых он поимел, о мужчинах, которых он убил, о городах, что он разграбил, и о том, как он сжег флот лорда Тайвина в Ланниспорте…

— Львиный флот сжег я, — возразил Виктарион, — своими собственными руками я зашвырнул первый факел на его флагман.

— Вороний Глаз придумал план. — Аша положила руку ему на плечо: — И убил твою жену… не так ли?

Бейлон приказал не говорить об этом, но он умер.

— Он надул ей брюхо. Мне пришлось ее убить. Я хотел убить и его, но Бейлон не позволил свершиться братоубийству в своем доме. Он изгнал Эурона, запретив возвращаться…

— …пока Бейлон жив?

Виктарион поглядел на свои руки:

— Она наставила мне рога. У меня не было выбора. Стань это известно людям, они смеялись бы надо мной, как и Вороний Глаз, когда мы стояли лицом к лицу.

«Она пришла ко мне мокрая от желания», — хвастался он, — «Виктарион выглядит большим, но не там где надо». Но он не стал этого ей говорить.

— Мне жаль тебя, — сказала Аша, — а еще больше ее… но ты не оставил мне выбора, кроме как самой предъявить права на трон.

— Ты не можешь. Ты только зря потратишь воздух на слова, женщина.

— Верно, — ответила она и ушла.

Утопленник

Только когда его руки и ноги онемели от холода, Эйэрон Грейджой выбрался обратно на берег и натянул одежды.

Он бежал перед Вороньим Глазом, как слабак, которым он был прежде, но рокот волн, сомкнувшихся над головой, вновь напомнил, что этот человек мертв. — «Я возродился из моря, сильнее и крепче». — Никто из смертных не в силах испугать его сильнее, чем тьма и кости его души, мрачные и зловещие. — «Скрип открывающейся двери и скрежет проржавевших петель».

При одевании одежда жреца похрустывала из-за соли, оставшейся от последнего купания двух недельной давности. Шерсть липла к груди, пропитанная морской водой, стекающей с его волос. Он наполнил бурдюк водой и закинул его за плечо.

Когда он брел по берегу, на него наткнулся в темноте один из утопленников, отходивший по нужде.

— Мокроголовый, — пробормотал он. Эйэрон возложил ладонь ему на голову, благословил и двинулся дальше. Земля под ногами пошла на подъем, вначале почти незаметно, а потом все круче. Когда он почувствовал между пальцев ног увядшую траву, он понял, что берег остался позади. Он медленно поднимался, прислушиваясь к звуку волн. — «Море никогда не устает, я должен быть столь же неутомим».

На вершине холма возвышались сорок четыре огромных каменных ребра, выраставших прямо из земли подобно стволам гигантских белых деревьев. Один их вид заставил сердце Эйэрона забиться сильнее. Нагга была первым морским драконом, самым могущественным из рожденных морем. Она питалась кракенами и китами-левиафанами, и в гневе могла потопить целые острова, пока ее не сразил Серый Король, а затем Утонувший Бог превратил ее кости в камень, чтобы люди не переставали восхищаться доблестью первого из королей. Ребра Нагга стали столбами и опорами его великого чертога, а ее пасть троном. — «Тысячи лет и еще семь он правил здесь», — вспомнил Эйэрон. — «здесь же он взял в жены русалку и строил планы войны с Богом Шторма. Отсюда он правил камнем и солью, облаченный в одежды из водорослей и увенчанный высокой белой короной сделанной из зуба Нагга».

Но это было в начале дней, когда могучие мужи могли одинаково жить и в воде, и на суше. Замок отапливался живым огнем Нагга, который стал рабом Серого Короля. Стены чертога покрывали, услаждая взор, сотканные из серебряных водорослей гобелены. Воины Серого Короля пировали дарами моря, восседая на тронах из раковин-жемчужниц за огромным столом в форме морской звезды. — «Все прошло, все величие исчезло». — Люди измельчали, и их век стал короче. После смерти Серого Короля, Бог Штормов осушил огонь Нагга, троны и гобелены растащили кто куда, а крыша и стены чертога обрушились. Море поглотило даже великий королевский трон из челюстей Нагга. Только кости Нагга выдержали испытание временем, напоминая железнорожденным о некогда свершенных чудесах.

«Но этого достаточно», — размышлял Эйэрон.

На вершине прямо в камне были вырезаны девять широких ступеней. В отдалении возвышались суровые громады холмов Старого Вика. Там где, когда-то были двери, Эйэрон задержался, чтобы вытащить пробку из бурдюка и сделать глоток морской воды. Затем он повернулся лицом к морю. — «Из моря мы рождены и в море мы вернемся». — Даже отсюда он мог слышать мерный рокот волн и ощущать силу бога, притаившегося в глубине. Эйэрон опустился на колени. — «Ты послал своих людей ко мне», — начал молиться он. — «Они оставили свои дворцы и хижины, замки и твердыни, и пришли сюда, к костям Нагга из каждой рыбацкой деревушки и каждой затерянной долины. Придай же теперь им мудрости, узнать настоящего короля, когда он предстанет пред ними и силы, чтобы оттолкнуть ложного». — Он молился всю ночь, ибо, когда на него снисходил бог, Эйэрон Грейджой не нуждался во сне, как не нуждались в покое волны и рыбы в море.

Темные облака бежали перед ветром, словно застигнутые рассветом врасплох воры. Черное небо приобрело серый грифельный цвет, а темное море стало серо-зеленым. Черные хребты гор Старого Вика приоделись в серо-зеленые оттенки корабельных сосен. Как только в мир вернулись оттенки, взметнулись и начали хлопать на ветру сотни стягов. Эйэрон разглядел серебристую рыбку Ботли, кровавую луну Винчей, темно-зеленые деревья Орквудов. Он видел боевые рога, левиафанов, косы и везде замечал золотых кракенов. Под знаменами копошились рабы и морские жены, раздувая и потроша рыбу на завтрак для капитанов и королей моря и соли. Рассветные лучи коснулись каменистого берега и он различал, как просыпаются люди, откидывая прочь одеяла из тюленьих шкур, и как они требуют свой первый рог эля. — «Пейте, как следует», — думал он, — «сегодня нас ждет работа во славу бога».