Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Джордж Мартин

— Брат, — приветствовал он, под аккомпанемент пенных холодных волн, бьющихся у его колен,

— То, что мертво, умереть не может.

— Но восстанет вновь, сильнее и крепче, — Виктарион снял шлем и преклонил колена. Вода заполнила его сапоги и пропитала штаны, а Эйэрон вылил ему на темя поток соленой морской воды. Потом они вместе помолились.

— Скажи, где наш брат Вороний Глаз, — спросил Лорд-Капитан у Эйэрона Мокроголового, когда молитвы закончились.

— Он в самом большом шатре из золотой парчи, где громче всех кричат. Он окружил себя безбожниками и чудовищами, еще худшими, чем в прежние времена. В нем извратилась кровь нашего отца.

— И нашей матери тоже, — Виктарион не мог говорить о братоубийстве здесь, в святом месте под костями Нагга и Чертога Серого Короля, но часто ночами он мечтал врезать железным кулаком по улыбчивому лицу Эурона. Бить до мяса, пока не хлынет его дурная кровь сильно и обильно. — «Я не должен. Я дал слово Бейлону».

— Все прибыли? — поинтересовался он у своего святого брата.

— Все, кто имеет вес. Капитаны и короли. — На Железных Островах это было одно и то же. Все капитаны были королями на палубах своих кораблей, а каждый король должен был быть капитаном. — Ты собираешься предъявить права на Трон нашего отца?

Виктарион представил себя сидящим на Морском Троне.

— Если того пожелает Утонувший Бог.

— Волны подскажут, — бросил вдогонку Эйэрон Мокроголовый, когда он повернулся уйти. — Прислушивайся к ним, брат.

— Ладно. — Он гадал, как его имя будет звучать, когда будут шептать волны и выкрикивать капитаны и короли. — «Если чаша перейдет ко мне, я ее из рук не выпущу».

Вокруг собралась толпа, желая ему удачи и ища его расположения. Виктарион видел людей со всех островов: Блэктайды, Стоунтри, Орквуды, Тауни, Винчи и многие другие. Гудбразеры пришли все — со Старого Вика, Гудбразеры с Большого Вика и Гудбразеры c Оркмонта. Кодды тоже были здесь, хотя все более-менее приличные люди их презирали. Скромные Шефферды, Уиверы и Нитли похлопывали по плечам людей из более древних и лучших родов и даже непритязательных Хамблов, потомков рабов и морских жен. Волмарк хлопнул Виктариона по спине; двое Спарров сунули ему в руки мех с вином. Он сделал большой глоток, вытер рот и позволил им утащить себя к их кострам, послушать разговоры о коронах, войнах и набегах, и о том каким славным и вольным будет его правление.

Ночью люди Железного Флота разбили на берегу за полосой прилива огромный парусиновый шатер. Поэтому Виктарион позвал на пир полусотни самых знаменитых капитанов, выставив в качестве угощенья жаркое из молочного козленка, селедку и лобстеров. Эйэрон тоже пришел. Он ел рыбу и запивал ее простой водой, тогда как капитаны выпили столько эля, что можно было отправить в плаванье весь Железный Флот. Виктарион потерял счет обещаниям отдать за него голоса. Многие были людьми значительными: Фралегг Сильный, хитрый Элвин Шарп, горбатый Хото Харлоу. Хото предложил ему дочь в качестве будущей королевы.

— Мне не везет с женами, — ответил ему Виктарион. Его первая жена умерла родами, произведя на свет мертворожденную дочь, вторая умерла от сифилиса, а третья …

— У короля должен быть наследник, — настаивал Хото. — Вороний Глаз привез на вече троих сыновей, чтобы показать их людям.

— Бастарды и полукровки. Сколько лет твоей дочери?

— Двенадцать, — ответил Хото. — Прекрасная, и плодовитая, только что расцветшая, с длинными медовыми волосами. Грудь у нее еще маленькая, но бедра у нее широкие. Она больше пошла в мать, чем в меня.

Для Виктариона это значило только, что у девочки нет горба. Когда он попытался представить ее, то видел перед собой только свою третью, собственноручно убитую, жену. Он плакал, когда бил ее. Он рыдал, когда тащил ее тело вниз на скалы, чтобы бросить крабам.

— Я с радостью взгляну на девочку, после коронации, — заверил он Хото. На большее горбун и не смел рассчитывать, и довольный зашаркал прочь.

Бейелору Блэктайду угодить было труднее. Он сел сбоку в своей черно-зеленой тунике из овечьей шерсти спокойный и благообразный. Его роскошный соболиный плащ был заколот серебряной семиконечной звездой. Он восемь лет провел заложником в Староместе и вернулся последователем семибожья — веры зеленых земель:

— Бейлон был сумасшедшим, Эйэрон еще ненормальнее, но Эурон — самый безумный из всех, — начал он разговор. — А как насчет тебя, Лорд-Капитан? Если я буду кричать твое имя, прекратишь ли ты эту безрассудную войну?

— Ты желаешь, чтобы я склонил колени?

— Если понадобится. Мы не можем в одиночку выстоять перед всем Вестеросом. Король Роберт доказал это, к нашему прискорбию. Бейлон обещал, что заплатит железную цену за наши свободы, но наши женщины оплатили корону Бейлона пустыми постелями. Моя мать одна из них. Старые обычаи мертвы.

— То, что мертво, умереть не может, но восстанет сильнее и крепче. Спустя сотни лет в песнях будут прославлять Бейлона Отважного.

— Бейлона Вдоводела, скорее так. Я с радостью обменяю его свободы на отца. Сможешь вернуть его мне?

Виктарион промолчал, Блэктайд фыркнул и удалился.

В шатре стало жарко и дымно. Двое братьев Гудбразеров во время драки поломали стол. Уилл Хамбл проиграл пари и теперь вынужден был съесть свои сапоги. Малыш Ленвуд Тауни подыгрывал на скрипке Ромни Уиверу, исполнявшему «Кровавую Чашу», «Стальной Ливень» и другие старые походные песни. Карл Девица и Элдред Кодд танцевали танец пальцев. Шатер взревел от хохота, когда один пальцев Элдреда оказался в кубке Ральфа Хромого.

Среди грубого хохота он услышал женский смех. Виктарион привстал и увидел ее у входа в шатер, что-то шепчущей в ухо Карла Девицы, от чего тот еще больше расплылся в улыбке.

— Аша, — позвал он командным тоном, — Племянница.

Она подошла к нему с боку, стройная и гибкая, в высоких кожаных сапогах протравленных солью, в которые были заправлены зеленые шерстяные штаны. Поверх коричневой стеганой туники была наполовину расшнурованная кожаная безрукавка.

— Дядюшка, — для женщины Аша была высокой, но и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его щеки. — Я так рада, видеть тебя на моем вече королев.

— Вече королев? — Виктарион не выдержал и рассмеялся. — Ты пьяна, племянница? Сядь. Я не видел «Черный Ветер» на берегу.

— Я пришвартовалась у замка Норна Гудбразера и добралась верхом. — Она уселась на скамью, и, не спросив разрешения, приложилась к кубку Нюта Брадобрея. Нют не возражал, поскольку давно вырубился. — Кто удерживает Ров?