Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

– Поверьте, Эндрю, нам есть о чём поговорить, – сказал Чарльз, не оборачиваясь. И я вынужден был ему поверить.

Чуть поодаль от входа в отель нас ожидала машина. Не «Роллс-Ройс» с золотыми ручками и не коллекционный «Бентли», как это принято в шпионских фильмах, а самая обычная японская машинка, каких на улицах Лондона попадается девяносто девять штук на каждую сотню.

– У вас есть при себе телефон? – поинтересовался Чарльз, когда мы оказались внутри автомобиля.

Повинуясь молчаливой команде моего спутника, шофёр ловко вписал нашу машину в густую череду прочих «авто», и уже через мгновение нас целиком поглотил вечерний поток лондонских автолюбителей. Кстати, за рулём сидел не кто иной, как Джерри Сен, сменивший свой легкомысленный утренний наряд на тёмный деловой костюм. Я молча кивнул.

– Некоторое время он не будет работать, – предупредил Чарльз. – В этой машине стоит оборудование, позволяющее не опасаться современной электроники. Но, увы, при этом оно глушит всё подряд, в том числе и сотовые телефоны. Я уже дважды попадал из-за этого в неловкое положение.

– Чарльз, – перебил я его, – оставьте в покое мой телефон. Для начала давайте познакомимся заново. Мне не слишком многое о вас известно, и теперь я уже не знаю, какая часть того, что вы о себе рассказывали, является правдой. Кто вы, Чарльз?

Сложив перед собой ладони, он задумчиво потирал кончик носа указательными пальцами, при этом искоса поглядывая на меня. Извечная проблема всех шпионов, привычка к недомолвкам и таинственности, которая со временем становится второй натурой. Вот и сейчас он явно решал, какую именно часть правды надлежит мне сообщить, чтобы, не обидев меня, не наговорить при этом лишнего.

– Моё настоящее имя вам ничего не скажет, – прервал, наконец, молчание Чарльз. – То имя, которое вам известно, ничуть не хуже, да и я к нему привык за это время. Вы, вероятно, уже догадались, что я имею отношение к МИ-6?

– По-моему, самое непосредственное отношение, – подтвердил я. – Возможно, вы даже руководите этой службой. Или мне показалось?

– Ну нет, – засмеялся Чарльз. – Скорее, я стою во главе, наряду с другими, куда более влиятельными людьми. Скажем так: я возглавляю один из отделов нашей разведки, который занимается наименее известными широкой общественности делами.

– Слишком туманно, – заметил я. – Под этим может скрываться всё что угодно, начиная с организации антиправительственных заговоров и заканчивая гаданием на кофейной гуще.

– Именно так, – серьёзно кивнул Чарльз. – Вы, мой друг, весьма точно охарактеризовали весь диапазон нашей деятельности.

– Тогда я не совсем понимаю, при чём здесь моя скромная персона. Раз вы на меня вышли, то вам должно быть известно, что я уже давно отошёл от дел? В настоящее время я добропорядочный гражданин без вредных привычек, и самое рискованное занятие, которое я могу себе позволить, – это давать бесплатные советы по выращиванию бонсай. Кстати, меня такое положение устраивает.

– Да, да, – согласился Чарльз, – это мне известно. Мне также известно, что сейчас на территории Соединённого Королевства найдётся не больше десятка специалистов, равных вам по уровню подготовки. Ваше происхождение, родственные связи, служба в КГБ… Афганистан, Эфиопия, Ливия… Наши Северные графства, наконец. Эндрю, вы же прекрасно знаете, что люди нашей профессии не отходят от дел до тех пор, пока они востребованы. А вы нам сейчас нужны, очень нужны.

Так-с… Мои детство, отрочество, юность, зрелость и прочую гадость мы, похоже, уже обсудили. Слава Богам, что моему собеседнику хватило ума не вдаваться в детали. И так понятно, что ему известно обо мне всё. Век господства информации, будь он неладен… Теперь наступало время для главного вопроса всех времён и народов: на кой чёрт всё это нужно?

– Чего вы хотите от меня, Чарльз? – спросил я, проникновенно глядя в его глаза.

Ничуть не смутившись, англичанин ответил:

– Сотрудничества. У нас возникла серьёзная проблема. Вы можете помочь в её решении. Точнее, только вам известно, как именно можно решить эту задачу.

«Ничего себе!» – мысленно присвистнул я. Всё шло к тому, что мне назначена роль почётного спасителя человечества наряду с Суперменом, Бэтманом и, простите, Горбачёвым. Интересно, а моё мнение при этом учитывалось?

– Простите, Чарльз, но всё это звучит несколько… несерьёзно. Я представляю себе возможности секретных служб Великобритании, рядом с которыми моя скромная персона выглядит просто смешно. Чем я могу помочь вам ?

– Вы можете опознать человека, которого не могут найти все европейские спецслужбы. Да и американцы пока только говорят о своих успехах.

– Да о чём вы? – едва не взвыл я. – Кого я могу опознать? Мне известен только один террорист, за которым гонялись все спецслужбы мира – Ильич Рамирес Санчес, иначе говоря – Шакал! Но Шакал уже несколько лет сидит во французской тюрьме, пишет статьи в толстые журналы и изучает биржевые операции. О чём вы говорите?

Мне показалось, что даже невозмутимый Сен, сидевший за рулём, заметно напрягся, столкнувшись с таким бурным всплеском эмоций. Однако на Чарльза моя звучная тирада не произвела ни малейшего впечатления. Задумчиво глядя на меня, он с сожалением констатировал:

– Такова цена добровольного затворничества, мой друг. Вы отстали от жизни.

– Вот только давайте без этого, – огрызнулся я. – Вспомните о своём можжевельнике.

Никак не отреагировав на мой выпад, Чарльз спросил:

– Вам что-нибудь говорит имя – Абу аль-Хауль?

– Естественно. Насколько я помню, по-арабски это означает «Отец Ужаса». Так на Востоке называют Сфинкса.

– Да, – согласился Чарльз. – Так было раньше. До тех пор, пока не появился человек, который, с точки зрения тех же самых арабов, оказался вполне достоин этого имени.

– Не знаком, – твёрдо заявил я. – Слышу впервые в жизни.

– А вы не спешите, – заметил англичанин. – Сейчас я вам кое-что покажу.

Жестом попросив меня отодвинуться, он откинул часть спинки заднего сиденья. За ней обнаружился небольшой сейф, составлявший с машиной единое целое, поскольку он был вмонтирован непосредственно в её корпус. Набрав код, Чарльз маленьким блестящим ключиком открыл дверцу и, покопавшись во внутренностях сейфа, достал оттуда тоненькую чёрную папку. Найдя среди прочих бумаг то, что искал, Чарльз с коварной ухмылкой спросил у меня:

– Насколько мне известно, на память вы не жалуетесь?

Салон был неважно освещён, но и этого света оказалось достаточно, чтобы узнать на старенькой любительской фотографии самого себя. «Что-то в последнее время мне стали часто встречаться старые фотографии, – подумал я, разглядывая группу товарищей, изображённую на снимке, – ой, не к добру это…» Интересно, кто это нас тогда щёлкнул? Кто-нибудь из инструкторов? Сами-то вряд ли бы додумались, мы тогда были чрезвычайно дисциплинированными курсантами.

– Ну как, узнаёте? – спросил Чарльз, отдавая мне фотографию. – Насколько я понимаю, это снято в 1987 году? Или раньше?

– Честно говоря, не помню, – признался я. – Наверное, в 1987-м. Да, тренировочный лагерь ПГУ КГБ, Средняя Азия, конец лета… Нас готовили к работе в пустыне. Откуда это у вас?

– Времена меняются. Сегодня русское КГБ из разряда наших противников перешло как минимум в ранг союзников. Но вы можете не волноваться, к вам эта история не имеет никакого отношения. Я и сам был удивлён, узнав вас на этой фотографии.

– Тогда зачем вы мне её показываете?

– Человек, который на этом снимке стоит слева от вас, сегодня известен нам под именем Абу аль-Хауль, – очень серьёзно, со внезапно прорезавшейся в голосе усталостью ответил Чарльз.

Я помнил этого человека. Алексей Рябов, кажется, так его звали. Настоящие имена были известны лишь очень высокому руководству, так что эти имя и фамилия сейчас безнадёжно устарели. Высокий смуглый парень, вечно крутивший в руках всякую дрянь – всевозможные ножи, патроны, ручки и тому подобную мелочь. Он утверждал, что это здорово развивает моторику и к тому же повышает гибкость пальцев. Потом эти упражнения заметил кто-то из инструкторов, и Рябову настучали по пилотке за «потакание стойкой привычке, выделяющей его из окружения», а проще говоря, за привычку, которая могла бы послужить особой приметой. В нашей группе он был лучшим во всём, что касалось взрывов, поджогов и прочей экзотики. Иногда мне казалось, что он может собрать взрывное устройство из часов «Полёт», пустой пивной бутылки и кучки собачьего дерьма, причём эта штука будет способна разнести Белый дом. Вот и пригодились Алексею Рябову полученные знания. Интересно всё-таки жизнь складывается.

– Вы узнаёте этого человека? – снова спросил Чарльз, о котором я, признаться, успел позабыть.

– Да, – честно сказал я. – Узнаю. Но с тех пор мы никогда не встречались. Я даже не знаю, что он делал все эти годы.