Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

Быстро оглядевшись по сторонам, я убедился в том, что мой ратный подвиг прошёл незамеченным. Это было весьма кстати, ибо дешёвая популярность всегда мне претила. Присев на корточки над неподвижным арабом, я коснулся пальцами его шеи. Пульса нет. Перевернув тело, быстро обшариваю карманы. И удивлённо таращу глаза, обнаружив под курткой кобуру, а в ней «Walther P88 Compact» с глушителем. В левом кармане куртки – связка ключей с брелком, сигареты, зажигалка, во внутреннем – солидный кожаный бумажник. Все вещи, кроме пистолета, я распихиваю по своим карманам и перехожу ко второму человеку, лежащему чуть поодаль. Он ещё дышит, но, похоже, ему осталось уже недолго: все рёбра с левой стороны превратились в кашу, плюс сломанная ключица, минус медицинская помощь… Стараясь не испачкаться в крови, расстёгиваю молнию куртки, уже догадываясь, что я сейчас обнаружу. Да, и у этого тоже был пистолет. Карманы араба девственно-чисты, если не считать трубки сотового телефона. Его я тоже забираю с собой.

Умеренно быстрым шагом преодолев несколько десятков метров, которые отделяют меня от уходящей влево улицы, я сворачиваю, предварительно убедившись, что вокруг нет ни одной живой души. Дома в этом районе отделены от дороги небольшими полосками земли, на которых густо разросся кустарник вперемежку с невысокими деревцами. Всё произошло слишком быстро и почти бесшумно, так что не думаю, что наша «ссора» привлекла к себе чьё-то внимание. Но – Боги любят осторожных, и я ещё с полчаса торопливо удаляюсь от этого места, стремясь выбраться на оживлённые многолюдные улицы. Бумажник араба жжёт карман, меня просто раздирает на части от любопытства. В моей памяти хранится много забавных случаев, но так глупо меня не пытались убить ещё ни разу, и мне не терпится узнать, кем же были эти два идиота, набросившиеся на меня с ножами тёмным лондонским вечером.

Лишь добравшись до Holland Park Avenue, я позволил себе идти медленнее. Вокруг было много людей, машин, взад и вперёд сновали автобусы, жизнь била ключом, и я надёжно затерялся в оживлённой толпе. Наконец-то наступил волнующий душу момент осмотра добычи. На ходу изучив трофейный телефон, я без сожаления выкинул его в ближайший мусорный бак. Толку от него не было никакого, ни единого номера в памяти, ни одного повтора, никакой информации. Сигареты и зажигалка отправились следом по той же самой причине. Сигареты – «Camel», лежат в любом магазинчике, рядом с такими же одноразовыми зажигалками. Зато брелок на ключах изображал «Большое Яблоко» и, скорее всего, был куплен в Нью-Йорке, потому что только там, и больше нигде, я видел россыпи именно таких брелков. Один из ключей был от «Ниссан», остальные – от дверных замков; где искать эту машину и эти двери я понятия не имел, так что ключи в итоге тоже оказались в помойке. Неохваченным оставался лишь бумажник, но он требовал к себе особого внимания. Пришлось зайти в какую-то забегаловку, выпить там стакан сока и посетить местный туалет, где я наконец-то получил возможность в тишине и покое покопаться в чужом бумажнике.

Как я и предполагал, мой «араб» на поверку оказался американцем. Это подтверждала карточка аккредитации при пресс-центре «Международного Инвестиционного Форума», выданная сотруднику журнала «The Wall Street Journal», мистеру Якубу Каддуми. Кроме этой карточки в бумажнике присутствовал набор кредиток, характерный для американцев среднего уровня достатка, и случайно затерявшаяся в глубоком кармашке штрафная квитанция, выписанная в городе Вашингтон, округ Колумбия, за парковку автомобиля в неположенном месте. Запомнив все данные мистера Каддуми, я аккуратно засунул бумажник вместе со всем его содержимым в узкую щель между стеной и сливным бачком. И, разумеется, стёр с него отпечатки пальцев, как стирал их со всего трофейного барахла, выброшенного чуть ранее. Хотя… если подходить к вопросу уж совсем серьёзно… мог бы и не стирать. В свете современных технологий – для того чтобы убрать свои следы качественно, всё это дерьмо нужно было бы как минимум прокипятить.

Уже сидя в удобном салоне «кэба», с каждым километром приближавшего меня к Брайтону, я с удовольствием прокручивал в мозгу стройную картинку, сложившуюся в результате знакомства с мистером Каддуми и его спутником. Одно из недостающих звеньев встало на своё место, и теперь я в общих чертах представлял, отчего американцы не желают ловить таинственного Абу аль-Хауля.

Как это уже неоднократно с ними случалось, работники ЦРУ в данном случае заблудились в трёх соснах. Левая рука не имела ни малейшего представления о том, что творит правая. Наверняка Абу аль-Хауль в той или иной форме, возможно сам того не ведая, работал в интересах кого-то из высших чинов ЦРУ. Примеров тому в истории Лэнгли была тьма. Два года назад, во время событий в Италии, я совершенно случайно узнал, что секретные фонды американской разведки по-прежнему пополняются за счёт различных махинаций вроде торговли наркотиками и прочих тёмных делишек. А рядовые сотрудники об этом даже не подозревают и честно делают своё дело, защищая интересы Америки там, где её левая пятка пожелает. По всей видимости, Абу аль-Хауль был задействован в сверхсекретных акциях ЦРУ, в силу чего на его поиски было наложено высочайшее табу. Когда английская МИ-6, по неизвестным пока мне причинам, решила самостоятельно добраться до «Отца Ужаса», американцы всполошились и повели себя как типичные представители державы, претендующей на мировое господство, то есть – начали, не подумав, размахивать кулаками. Теперь двое из них пожинают плоды необдуманных действий своего руководства, лёжа на металлических столах морга, а я ломаю голову, как бы половчей отказаться от дальнейшего участия в этих игрищах, потому что до призовой игры от моего места – как до Вьетнама на четвереньках, зато до смерти – считаные микроны. В глубине души я всегда оставался фаталистом, но это было уже чересчур.

Одновременно выявились причины столь странного поведения мистера Каддуми и его коллеги, которые при встрече со мной зачем-то принялись размахивать ножами, хотя каждый из них имел при себе пистолет. Опять та же самая ошибка – не зная брода, полезли в воду. Целью нападения было не просто устранить опасного конкурента, ЦРУ очень хотелось обставить мою смерть так, чтобы всё походило на случайное ограбление. За последнее время в Лондоне произошёл целый ряд подобных случаев, жертвами бандитов стали известные и состоятельные люди: лорд и леди Дадли, телемагнат Майкл Грин, жена Фрэнка Уильямса, одного из «отцов» гонок «Формула-1», и многие другие. Грабители действовали дерзко и решительно, были хорошо информированы и никогда не применяли огнестрельного оружия. Что и требовалось доказать. Смерть Андре Дюпре, единственного сына французского миллиардера Дюпре, прочно заняла бы своё место в ряду жертв банды, которую газетчики окрестили «Who is Who». Если бы не одна маленькая деталь, которую не учёл местный руководитель американской разведки, поспешно готовивший акцию, – я никогда в жизни не бывал жертвой. Начиная с пяти лет, когда судьба свела меня с японским садовником Ёсидой Коцукэ, и до сего дня я прилежно учился лишать жизни других, оставаясь при этом в живых сам. И когда Чарльз, желая польстить, определил моё место в «десятке лучших» специалистов, я промолчал исключительно из вежливости, потому что отлично знал – там, где смогу победить я, любой другой будет озабочен лишь проблемой собственного выживания. В этом не было ни бравады, ни излишней самоуверенности – только опыт, помноженный на силу и знание своих возможностей.

За Чарльзом следили, в этом уже не было никаких сомнений. Я также не сомневался в том, что американцам хорошо известна причина, по которой один из шефов МИ-6 решил обратиться ко мне за помощью. То, что формально ЦРУ и МИ-6 являлись союзниками, не играло в данном случае никакой роли. Тарелка с едой может быть одна на всех, но каждый является к столу со своей ложкой, и дальнейшее зависит лишь от размера ложки и наглости едока. А с наглостью у янки всегда всё было о’кей. Сегодня они поспешили и промахнулись, значит, завтра удар может быть нанесён вновь, и уже с гораздо большей силой и ловкостью. «Придётся уезжать», – с грустью подумал я. Глупо было бы надеяться, что после всего случившегося меня оставят в покое, а участвовать в этой истории на правах игрока я по-прежнему не собирался. Слишком тёмная игра, чересчур много игроков, и у каждого на руках своя колода карт. Пять взяток на мизере – это минимум из того, что я мог поиметь при таком раскладе.

Остановив машину за пару кварталов от дома, я расплатился, оставив водителю почти всю свою наличность, и неторопливо зашагал по многолюдной в этот час улице. Воздух вечернего Брайтона был исполнен бодрящей прохлады, едва ощутимый запах моря витал над мощёнными камнем тротуарами, где-то невдалеке звучала музыка Вивальди, под которую обычно демонстрировали свой номер местные уличные артисты. Всё это так разительно отличалось от примет того мира, в котором жили Хампти-Дампти, мистер Каддуми, Чарльз… Мне не хотелось возвращаться в их мир, больше похожий на войну.