Золотой мираж - Джанет Дейли

– У Беннона. – Кит сняла куртку и бросила ее на спинку кресла. – Вчера умер его отец. От сердечного приступа.

– И ты провела с ним всю ночь, утешая его. Не так ли? – Свою грубость он попытался прикрыть сарказмом.

Кит не сразу посмотрела на него, но, когда она подняла глаза, это был прямой и спокойный взгляд.

– Возможно, я заслужила, Джон Ти, но все же это жестоко.

Он опустил глаза, быстро и сильно затянулся.

– Тебе всегда удавалось пробуждать во мне все наилучшее и наихудшее. Смешно, не правда ли? – Его кривая улыбка менее всего подтверждала такое заключение. – Пола предупредила меня о том, что у меня появился соперник, но я не поверил. Как может простой ковбой соперничать с самим Джоном Тревисом? Кажется, мое больное самомнение не допускает такого.

– Прости.

Джон посмотрел на пепел на конце сигареты.

– Итак, что дальше, Кит? Каковы твои планы в отношении этого Беннона?

– Не знаю, – честно призналась Кит. – Мы с ним об этом не говорили. Да и не время сейчас, когда у него умер отец и послезавтра похороны.

Кит знала, что ей едва ли удастся много видеться с Бенноном в эти два дня, особенно наедине, без Лоры. Он будет занят похоронами, кроме того, его будут навещать друзья.

– Я знаю, чего бы мне хотелось, но... – Она пожала плечами, словно показывала этим, что все еще так неопределенно.

– Мне кажется, все ясно. – Джон загасил в пепельнице сигарету. – Но поскольку я здесь, я могу объяснить, что одной из причин, почему я хотел увидеться с тобой, была необходимость извиниться за вчерашнее. Не за то, что я сказал, потому что все это правда, а за то, как сказал... Я был зол. В последнее время я нахожусь под постоянным прессом, если не чьим-то, то своим собственным. Вот и выместил все на тебе.

– Тебе нужен этот фильм, мне же – нет. Поэтому я могу позволить себе быть идеалисткой, когда речь идет о сценарии. Ты этого не можешь. – Теперь она многое поняла. – Все, в сущности, очень просто.

– Ты тоже не можешь позволить себе быть идеалисткой. Просто ты этого еще не осознала.

– Возможно. Но в любом случае забудем о размолвке.

Джон посмотрел на нее, помолчал, а затем покачал головой, как бы выразив этим свое удивление.

– Знаешь, Кит, что делает тебя столь необычной? Ты веришь во все это.

– Не вздумай сказать это Беннону. Не уверена, что ему понравится услышать это от тебя.

К ней снова вернулась ее прежняя улыбка.

– Он ревнив, не так ли? В таком случае мне надо позаботиться о том, чтобы он не попал на съемки наших любовных сцен. Предупреждаю уже сейчас, что намерен получить от них максимум удовольствия. А дублей будет столько, сколько понадобится, чтобы получилось хорошо. Не думаю, что это ему понравится.

Кит рассмеялась и, указав ему на дверь, попросила:

– Уходи! Мне надо принять душ, сделать несколько телефонных звонков и справиться с бездной всяких дел.

Джон направился к двери, но тут же остановился и послал ей одну из своих знаменитых прощальных улыбок.

– Никто не умел так уходить, как Богги. – Кит сразу поняла, что он имеет в виду финальную сцену в фильме «Касабланка». – Но он уходил к своей Бокалл[5]. – Он отсалютовал Кит двумя пальцами и тихо сказал: – До встречи, Кит!

Когда он ушел, Кит, покачав головой, в который раз призналась себе, что Джон Тревис чертовски обаятелен и она могла бы вполне в него влюбиться. Если бы не было Беннона.

Но улыбка тут же погасла, когда она вспомнила о Бенноне и Сондре, которым предстояло сообщить Лоре о смерти ее деда.

Это не Голливуд, и здесь нет готового сценария. Никто не подскажет Беннону нужные слова. Он сам должен найти их и сам отвечать за то, насколько плохо или хорошо у него это получилось.

В день похорон погода выдалась сумрачная, холодная. Над горами нависли серые тучи. Парусиновый тент над могилой громко хлопал от порывов ветра, налетавшего с гор.

Беннон сидел, подняв воротник пальто и низко надвинув на лоб черную шляпу.

Когда Лора тесно прижалась к нему, он, взглянув на нее, увидел лишь усталость на ее застывшем личике. Она действительно замерзла и устала, и ей хотелось поскорее домой. Он обнял ее и прижал к себе, хорошо понимая, что она еще слишком мала, чтобы выдержать долгий ритуал прощания, попытку убедить живущих в том, что даже в смерти жизнь обретает свой смысл.

Беннон смотрел на гроб с бронзовыми ручками под покровом из роз, нежные лепестки которых потемнели, обожженные холодным ветром. Его отец, если бы его спросили, вполне удовольствовался бы простым сосновым гробом и скромной заупокойной молитвой. В такой серый ветреный день Старый Том с жадностью вдохнул бы холодный ветер, окинул взглядом далекую голубую полосу над горизонтом и с почтением прислушался бы к молчанию гор. Он должен быть рад, что снова будет рядом со своей женой.

Беннон невольно перевел взгляд на соседние могилы – могилу матери, его жены Дианы, а чуть подальше – могилу Клинта Мастерса и многих других, кого он хорошо знал или с кем едва был знаком. Уходя, они оставляли после себя пустоту, малую или большую. А теперь вот ушел отец, и с ним большая часть прошлого.

Кит подсунула свою руку в перчатке под его сцепленные пальцы, и он слегка пожал ее и тут же снова попытался сосредоточить свое внимание на священнике, что оказалось столь же безуспешным, как прежде. Он не замечал холодных глаз Сондры, следившей за каждым его движением, ловившей взгляды, которыми он обменивался с Кит, и замечавшей каждое прикосновение их друг к другу.

Как он мог поступить так с ней? Сондра слишком хорошо осознала, что произошло. Всем теперь известно, что ее место рядом с Бенноном заняла Кит. Она представила себе, с каким злорадством это теперь обсуждалось.

Сондра бросила в сторону Кит взгляд, полный ненависти. У Кит был Джон Тревис, но этого ей оказалось мало. Ей нужен и Беннон тоже. Эта сучка такая же жадная и эгоистичная, какой была Диана, и так же хочет получить все.

Ненастная погода, продержавшаяся еще два дня, в конце второго дня сменилась тихим снегопадом, осветившим город и окрестности белым спокойным сиянием. На душе стало веселее, и Кит, напевая рождественскую песенку, легко взбежала по ступеням старого викторианского особнячка, где помещалась адвокатская контора Беннона. Войдя в приемную, она заметила, что дверь в кабинет открыта.

– Привет, Агнес, – поздоровалась она с секретаршей. – Беннон занят? Я надеялась пригласить его на поздний ленч.

– А нельзя ли в другой раз? – раздался голос Беннона.

Обернувшись, она увидела, что он натягивает куртку.

– Ты куда-то торопишься?

– На ранчо. У Сэдди сегодня визит к зубному врачу, – объяснил он. – И хотя Лора утверждает, что достаточно взрослая, чтобы ее не сторожили няньки, в чем она, может быть, права, мне тревожно оставлять ее одну.