Крылья за моей спиной - Екатерина Риз

Он уже тогда злился, когда понимал, что она об Аверине думает. Настя страдала, мучилась, даже плакала, пока его не было, Серёжа был в этом уверен. И его начинало колотить от каждого её страдающего взгляда. Он не привык быть вторым. А тут девочка, которая перевернула его жизнь с ног на голову, которая случайно забеременела, за которую пришлось взять на себя ответственность, поступиться своими принципами и желаниями, а она, при всём этом, совсем не была этому рада. Ей было тошно и тесно рядом с ним, она думала о другом, и у неё не получалось этого скрыть. А может, она и не хотела скрывать. Единственной отдушиной был секс, минуты, когда оба забывали о проблемах и печалях. В его объятиях Настя становилась прежней, беззаботной и страстной. А потом снова всплывал призрак Аверина, и всё менялось в одну секунду. Сергею едва удавалось сдерживаться, приходилось напоминать себе, что он не имеет права требовать от неё искренних чувств. Чтобы что-то требовать, нужно давать взамен, а он ещё не был к этому готов. Он просто хотел её — всю, целиком, без остатка. Не мог правильно оценить свои желания и чувства, не мог их объяснить, даже самому себе, просто хотел. И желание было огромным, жгучим, и от этого он только сильнее злиться начинал. Потому что Настя ему не принадлежала.

Поженились быстро, оглянуться не успели, а уже оказались в загсе, в свадебных нарядах, потом кольца на безымянных пальцах — и вот оно, свершилось. Когда из загса выходили, улыбались родственникам и в камеры, на долгую память, Маркелов думал о том, кому всё это надо. Ребёнку? Или родственникам? Чтобы все успокоились, зная, что он и Настя поступили правильно, что воспитали их должным образом. А Настя в тот день казалась по-особенному печальной. Близким улыбалась, но Сергей знал, что она хотела бы оказаться где-нибудь подальше в тот день, не принимать участия в том фарсе. Как и он, впрочем. Но что-то было — ревностное, собственническое, и когда он смотрел на неё, рыжую красавицу в свадебном платье, несколько часов назад ставшую его законной женой, Маркеловой, Сергей вдруг решил добиться своего. Она ведь его жена, она ему принадлежит? Так почему не попробовать? Вот только она дышала осторожно и с надрывом, прикусывала губу, чтобы не расплакаться, и он был уверен — думала об Аверине. О том, как всё это было бы с ним, и тогда бы она не плакала, она была бы счастлива. И не важно, что было бы после. Маркелов знал, что они не были бы счастливы, и даже Насте это говорил, правда, она лишь больше злилась и просила его заткнуться.

Но она была его женой!

Когда он застал её в ресторанной подсобке рядом с телефоном, вскипел. Схватил её за руку, отнял трубку, и в глаза ей посмотрел.

— Надо было думать раньше, — сказал он негромко. — Я не ширма, которой можно живот прикрыть. Уже поздно, Насть.

Он видел страх в её взгляде, отчаяние, но потом она сумела справиться с собой, просто за секунду. Втянула в себя воздух, вскинула голову и облизала дрожащие губы. Кивнула. А когда он открыл перед ней дверь, вдруг спросила:

— Как это случилось с нами?

Он не ответил, зубы до боли сжал. Он не понимал, почему не может ей посочувствовать, согласиться с ней. Каждый её печальный вздох до жути раздражал его. Не так он себе представлял свою свадьбу. Ему всегда казалось, что когда он, наконец, решит жениться, то это будет шумный, радостный день, и он будет уверен в своём поступке. А тут…

Они долго не могли ужиться, не получалось. Во время беременности Сергей изо всех сил старался Настю не расстраивать, да и ей к концу срока стало не до размолвок и выяснения отношений. Ей было тяжело, она плохо себя чувствовала, даже в больнице лежала, и если они и не находили взаимопонимания, то это благоразумно замалчивалось. По крайней мере, не скандалили, как в первые месяцы. Сергей даже успокаиваться начал. Плохое настроение и недовольство жены списывал на играющие гормоны, старался помочь, чем мог, и не лез к ней, когда она просила. Занимался учёбой, когда Настя хотела — ходил с ней гулять и по магазинам, правда, это не часто случалось, но она не жаловалась, и он не волновался. Все ждали рождения ребёнка. Сергей не очень представлял, как должна измениться их жизнь, когда в доме появится младенец, но исходя из чужого опыта, был уверен, что Настя займётся ребёнком, и ей будет не до глупых мыслей. Он искренне верил, что после родов начнётся совсем другая жизнь, и о прошлом никто из них не вспомнит. Впервые пару месяцев после появления Вики на самом деле так было, Настя была занята, уставала с непривычки, волновалась по поводу и без, дочку с рук почти не спускала, а потом Маркелов вдруг понял, что их жизнь снова превращается в кошмар. И как Настя ему сказала в один прекрасный день — их не связывает ничего, кроме ребёнка. Оспорить это Сергей не смог. Они снова начали ругаться, его раздражало, когда Настя начинала задавать ему глупые вопросы, например, по поводу того, где он был и почему задержался. Когда он говорил, что учёба отнимает много времени, она лишь усмехалась, смотрела выразительно, а потом и вовсе уходила. Ему же оставалось только кулаки сжимать. Он искренне не понимал, чем Настя не довольна. Что он делает не так? Чего ей не хватает? Есть дом, есть ребёнок, муж старается, учится, работает на их совместное будущее, хотя жене на это плевать с высокой колокольни. Он даже подрабатывать пытается! А она всё равно недовольна! Ну вот недовольна!

Но стоило её родителям появиться в их доме — Настя расцветала на глазах. Она запиралась с матерью в их комнате, и они о чём-то там часами шептались. И Маркелов знал, о чём именно. Точнее, о ком.

Родители ему говорили:

— Серёжа, нельзя так ревновать.

А он глаза на них непонимающе таращил, и криво усмехался. Он ревнует? Он не ревнует, ему просто не нравится быть дураком в глазах собственной жены!

Не заметил, как снова в его жизни появилась Даша. Приближалась защита диплома, они постоянно сталкивались то у преподавателей, то в библиотеке, однажды решили позаниматься вместе, как в старые добрые времена. Потом встретились ещё раз, и ещё… Дашка его слушала и понимала, она гладила его по голове, давала советы и просила не нервничать. И жалела его. Этим вряд ли можно было гордиться, хотеть жалости к себе глупо и недостойно, но после скандала и вечера проведённого в тягостной тишине в родных стенах, так хотелось ткнуться кому-нибудь лбом в колени, и просто помолчать, понимая, что есть, есть на свете человек, которому важно его состояние и душевное равновесие. Который пожалеет без всякого умысла и упрёков в дальнейшем. Сергей понимал, что по отношению к Даше, он вёл себя неправильно. Давал бессмысленные надежды, позволял ей думать, что когда-нибудь он разведётся, и в их отношениях всё вернётся на круги своя. Маркелов долго об этом думал, казнил себя, а потом вдруг решил, что это не так уж и глупо. Сколько он сможет выдержать, в конце концов? Жизнь с Настей его изматывала. Но самое парадоксальное, что после того, как он успокаивался рядом с Дашей, выпускал пар и сбрасывал напряжение, его начинало тянуть домой. Со страшной силой. По всем законам логики, такого не должно было быть. Говорил себе, что это из-за Вики. Он любил дочку, обожал с ней возиться, смотрел в улыбающееся личико, и понимал, что нет и не будет на свете другой женщины, которую бы он полюбил вот так — с первого взгляда и всем сердцем. А тут маленький тёплый комочек, с рыжими волосиками и цепким любопытным взглядом. За её появление он готов был благодарить Настю всю оставшуюся жизнь. Жаль, что жена в то время не хотела ничего знать о его благодарности. И он готов был возвращаться домой, не смотря на ссоры и непонимание, которые его там ожидали.