Прабхупада лиламрита - Сатсварупа дас Госвами

Разве проповедь в Америке — это мое личное дело? Шрила Прабхупада Бхактисиддханта Сарасвати хотел строить в других странах храмы для распространения послания Шри Шри Рупы-Рагхунатхи, и я стараюсь выполнить его желание здесь, в Америке. Деньги есть, возможности открыты. Если встреча с министром финансов может поспособствовать этому, почему мы должны ждать? Просто потому, что ты не можешь поговорить со своим Гуру Махараджей и попросить его о помощи, боясь, что он запретит тебе ехать? Пожалуйста, не думай так. Отнесись к этому как к делу Шрилы [Бхактисиддханты Сарасвати] Прабхупады и попытайся сделать все необходимое. Не допускай даже мысли, что мои интересы в чем-то расходятся с интересами твоего Гуру Махараджи. Мы по мере наших сил выполняем волю Шрилы Прабхупады. Совместные усилия принесут гораздо большую пользу.

Мангалнилой изложил все эти соображения своему духовному учителю, но тот, как он и опасался, запретил поездку. Хотя его гуру был духовным братом Бхактиведанты Свами, он не хотел принимать участия во всех этих делах и к тому же сомневался, что Падампат Сингхания действительно пожертвует денег.

Засомневался и Мангалнилой Брахмачари: «Если ваша программа не авторитетна, то обращаться к столь важному человеку, без сомнения, просто нелепо».

И в тот же самый день, когда пришло письмо про «нелепо», Бхактиведанта Свами получил последний удар от индийского правительства, которое отказало ему в помощи. Второй секретарь индийского посольства в Вашингтоне, Пракаш Шах, писал:

Вследствие существующего дефицита иностранной валюты правительство Индии не имеет возможности пойти навстречу Вашей просьбе о ее вывозе. Вы можете попытаться собрать пожертвования среди американских граждан.

Итак, Бхактиведанте Свами придется действовать в одиночку, без посторонней помощи. В его последнем письме к Мангалнилою Брахмачари слышны глубокая вера и решимость.

Итак, разговор окончен. Нет больше надобности обращаться за помощью к кому бы то ни было еще. В своих попытках проповедовать мы не всегда достигаем успеха, но такие неудачи, несомненно, нельзя назвать нелепыми. С абсолютной точки зрения и удача, и поражение одинаково достойны славы. Даже первая попытка Господа Нитьянанды обратить Джагая и Мадхая в сознание Кришны окончилась, на первый взгляд, неудачно. Он даже был ранен. Но нет сомнений — Его поступок не был нелепостью. Эта игра от начала и до конца была божественной и духовной, и все, кто участвовал в ней, заслуживают славы.

Если сознанию Кришны и суждено было пустить корни в Америке, то произойдет это без помощи индийского правительства или индийских финансистов. Даже один-единственный индийский брахмачари и тот не мог к нему присоединиться. Кришна давал Бхактиведанте Свами понять, что у Него другой план. Оставив надежды на финансовую помощь Сингхании, Свами должен был направить всю свою энергию на молодежь, которая приходила к нему в мансарду на Бауэри. Он писал Сумати Морарджи:

Я пытаюсь сейчас официально зарегистрировать небольшую группу, состоящую из моих здешних друзей и почитателей, которая будет называться «Международное общество сознания Кришны».

Из всех своих друзей и последователей больше всего внимания он уделял своему соседу по комнате, Дэвиду Аллену. Он хотел дать Дэвиду особый шанс стать первым настоящим вайшнавом в Америке. Бхактиведанта Свами собирался когда-нибудь вернуться в Индию и хотел взять Дэвида с собой во Вриндаван. Он хотел показать ему храмовое богослужение и подготовить его для дальнейшей проповеди в странах Запада. Он просил Сумати Морарджи обеспечить для Дэвида и для него самого бесплатный проезд.

Вам очень понравится этот американский юноша. Он из хорошей семьи и очень искренняя душа... Мои занятия посещают и другие, но мне бы хотелось взять с собой кого-то одного из них.

«Я рад сообщить вам, — сказал Бхактиведанта Свами на одной из лекций, — что наш мистер Дэвид иногда говорит мне: „Свамиджи, если бы вы только знали, как я хочу достичь духовного прогресса». Изображая порыв Дэвида, Бхактиведанта Свами засмеялся. «Терпение, терпение, — говорю ему я. — Это обязательно произойдет. Если у тебя есть такое желание. Господь непременно тебе поможет. Он находится в твоем сердце и просто хочет увидеть, насколько ты искренен. Убедившись в твоей искренности, Он предоставит тебе все возможности для духовного прогресса».

Первое время Дэвид и Свами жили вместе очень мирно. Свами работал у себя за перегородкой, а Дэвид слонялся по просторной мансарде. Однако Дэвид упорно продолжал принимать наркотики — марихуану, ЛСД, амфетамины, и Свами не оставалось ничего другого, кроме как терпеть это. Он много раз говорил Дэвиду, что наркотики и галлюцинации не имеют с духовной жизнью ничего общего, но Дэвид, казалось, не слышал его. Он все больше и больше отдалялся от Свами.

Тем не менее Бхактиведанта Свами рассчитывал использовать мансарду под храм — превратить ее в первый в Нью-Йорке храм Радхи и Кришны, и надеялся, что Дэвид поможет ему в этом. Хотя этот район был едва ли не самым убогим на свете, Бхактиведанта Свами говорил, что собирается привезти из Джайпура или из Вриндавана Божества и начать поклоняться Им в храме, пусть даже на Бауэри. Он рассчитывал, что Дэвид будет помогать ему в этом. В конце концов, они жили в одной комнате, поэтому у Дэвида не было иного выбора. Но сначала он должен был отказаться от дурных привычек.

Бхактиведанта Свами пытался помочь Дэвиду, однако тот стал совершенно невменяем. Он катился вниз, лишая Бхактиведанту Свами последней надежды на то, что он когда-нибудь откроет храм в их мансарде. Иногда, даже не находясь под действием наркотиков, Дэвид расхаживал по комнате взад и вперед, а иногда казался глубоко погруженным в свои мысли. Однажды, приняв дозу ЛСД, Дэвид совсем обезумел. По выражению одного из постоянных посетителей лекций Свами, Карла Йоргенса, «он просто спятил, и Свами пришлось иметь дело с сумасшедшим». К этому все и шло — «он был ненормальным мальчишкой, который ни в чем не знал меры». Но приступ настоящего безумия случился совершенно неожиданно.

Бхактиведанта Свами спокойно работал за пишущей машинкой, когда на Дэвида «накатило». Он начал стонать, расхаживая по пустой мансарде. Потом принялся орать, выть и метаться по комнате. Он ворвался туда, где сидел Свами, схватил его пишущую машинку и швырнул ее через комнату. Бхактиведанта Свами оказался лицом к лицу с Дэвидом, но не с тем милым, славным Дэвидом, которого он собирался взять с собой в Индию и показать ему вриндаванских брахманов, а с одуревшим от наркотиков безумцем, у которого дико горели глаза.

Бхактиведанта Свами попробовал было заговорить с ним. «Что случилось?» — спросил он, но Дэвиду нечего было сказать. Это была не обычная размолвка. Это было безумие...

Бхактиведанта Свами быстро спустился по лестнице, не останавливаясь ни на одном из четырех пролетов. Он не стал собирать вещи и даже не решил, уходит ли он совсем или вернется. Времени на размышления не было. Потрясенный случившимся, он бежал из мансарды, оставив там обезумевшего Дэвида. Как всегда, у дверей сидели бездомные бродяги, которые с обычной шутовской любезностью уступили ему дорогу. Они привыкли, что Свами то приходит, то уходит, идет за покупками, возвращается, и не приставали к нему. Однако сегодня он шел не за покупками. Куда — этого он не знал. Он вышел на улицу, не зная, куда направиться.

Обратно в мансарду он не вернется — это решено окончательно. Но куда он пойдет? С крыши на крышу перелетали голуби, гудели автомобили, по улице слонялись вездесущие бродяги, пьяные от дешевого ядовитого зелья. Хотя дом Бхактиведанты Свами внезапно превратился в кромешный ад, улица за его порогом была ничуть не менее опасным местом. Он был совершенно выбит из колеи. Он мог бы позвонить в общество доктора Мишры, и они забрали бы его отсюда. Но он уже перевернул эту страницу своей жизни и нашел нечто лучшее. У него уже была группа молодых последователей, которые слушали его и вместе с ним пели мантру. Неужели все кончено? После девяти месяцев его пребывания в Америке люди наконец откликнулись на его проповедь и киртаны. Он не мог сейчас бросить все это.

А.Ч. Бхактиведанта Свами Махараджа, выдающийся ученый и преданный, которого во Вриндаване знал и уважал каждый, перед которым в Индии были открыты все двери и который в любой момент мог получить аудиенцию вице-президента и других высокопоставленных лиц, внезапно обнаружил, что в Америке у него нет ни одного влиятельного знакомого. Совершенно неожиданно он оказался таким же бездомным, как эти уличные бродяги. На самом деле многие из них находились даже в лучшем положении, чем он, — у них, по крайней мере, были постоянные места в ночлежках. Они были кончеными, но более или менее устроенными людьми. Для того, кто шел по Бауэри без какой-либо определенной цели — не в магазин и не из магазина домой, — эта улица могла стать сущим адом. Это было не то место, где можно стоять, раздумывая, куда пойти или к какому другу попроситься на ночлег. Сейчас он не направлялся за покупками в китайский квартал и не вышел, чтобы немного погулять и вернуться в свою мансарду. Возвратиться туда он не мог, а значит, у него больше не было своего угла.