Менделеев - Михаил Беленький

Несколько лет место в Академии наук, освободившееся после смерти Зинина, оставалось вакантным, но Бутлеров, продолжавший громогласную схватку с «академическими немцами», вскоре прекратил попытки выдвинуть в академики Д. И. Менделеева. Дело в том, что начиная с 1882 года «немцы» превратились в несокрушимый лагерь благодаря новому президенту академии, министру внутренних дел и шефу жандармов графу Д. А. Толстому, который сохранил «теплые» чувства к Менделееву до самого конца жизни. Завет, который граф прошептал на ухо Веселовскому в 1889 году на смертном одре — «Только помни, Менделеева в Академию ни под каким видом…», — будет исполнен. А вот Бейльштейна в конце концов изберут в академики — в 1886 году, сразу после смерти Бутлерова, который всегда был против его кандидатуры. И Бекетов дождется, пока его академические претензии осуществятся в полном объеме — он займет-таки в академии бутлеровское место по «чистой» химии.

А как же мировой эфир? В опытах с газом Менделеев его не нашел. Да ему и не дали возможности как следует утолить исследовательскую страсть в экспериментах с разреженными газами. Военных и членов комиссии Русского технического общества интересовали процессы, связанные с работой сжатых газов в пушках и силовых механизмах, а не поиски вселенского вещества. Отдав столько лет конструированию и испытанию уникального оборудования, Менделеев так и не получил возможности заглянуть внутрь вещества с ослабленными молекулярными связями. Снова, в который раз, он стал жертвой несовпадения — на этот раз между собственными научными интересами и вполне законными желаниями заказчиков исследования. Последние требовали не только сосредоточиться на упругих газах, но и ускорить работу с ними, не отвлекаясь ни на какие другие занятия.

Невозможность утолить научный интерес и явилась основной причиной болезненных разногласий Менделеева с руководством общества, которому было поручено курировать работу с газами. Зимой 1875 года Менделеев представил председателю общества П. А. Кочубею объемистый труд, содержавший отчет о проделанной им и его помощниками подготовительной работе и результатах предварительных исследований. Пытаясь адаптировать ситуацию под себя, он начал исследования с самых малых давлений и, естественно, старался задержаться на этом этапе подольше. «Вы знаете, Петр Аркадиевич, с какими подробностями, неудачами и препятствиями разного рода сопряжена всякая научная работа. А моя, сверх того, представляла неоднократно и неожиданные трудности. Поэтому Вы поймете, что скорых результатов ждать нельзя, что полученное надо проверить, прежде чем публиковать, и что во всем этом проходит много времени. Однако теперь самая медленная подготовительная работа сделана. И если я буду вновь так же счастлив, как был до сих пор, в отношении сотрудников, то надеюсь идти без уклонения по начертанному выше плану. Один я, конечно, немного могу успеть».

К 1877 году, как известно, счастье Менделеева в отношении сотрудников окончательно его покидает. Дмитрий Иванович остается практически без помощников, один на один с недовольными генералами и коллегами по комиссии (часто это были одни и те же люди, например, «отец русской пушки» генерал-майор, академик и профессор Аксель Вильгельмович Гадолин). Ясное дело, терпения у Менделеева в такой ситуации хватило ненадолго. Заметно полыхнуло, когда кому-то из служителей его лаборатории не выдали жалованье по первому требованию. Менделеев тут же написал довольно резкие и раздраженные письма Кочубею и секретарю общества Ф. Н. Львову, в которых вообще отказался от получения средств на опыты: «…Пусть процентами пользуется само Техническое общество. Служителю я отыщу какие-нибудь свои средства. Так мне покойнее и лучше. А в этом деле мой покой и мое «лучше» я считаю важнее и существеннее не только приличий или огорчения… других, но даже и того обстоятельства, что Вы сочтете мое письмо и мой отказ за повод к какому-нибудь недоразумению. У меня такового нет, или мое действие определяется лишь тем, что я вольный казак — хочу остаться вольным и им останусь во всяком случае». Очевидно, что он уже рвался прочь из этого неудачно сложившегося проекта, как и из всей своей прошлой жизни. Тем не менее работы с газами по намеченному Менделеевым плану продолжались, с разной степенью интенсивности, вплоть до 1877 года (сам Менделеев считал, что главная заслуга в этом принадлежит его племяннику, лаборанту Ф. Я. Капустину).

В январе 1881 года (всего через два месяца после провала на выборах в академию и в разгар связанного с этим скандала) Менделеев выступил перед собранием членов технического общества с отчетом о проделанных исследованиях упругости газов, а в конце выступления решительно отказался от дальнейшей работы. Причина — объем прямых профессорских обязанностей, ухудшение здоровья, трудности в оплате труда сотрудников лаборатории и необходимость возврата средств, полученных из фонда комиссии для длительной поездки за границу (он считал их своим личным долгом). Руководство опытами Дмитрий Иванович настоятельно рекомендовал поручить Гадолину. Это заявление первоначально даже не было воспринято всерьез. А затем его начали просить остаться, обещая выполнить все его условия. Готовы были смириться с частым отвлечением Менделеева от опытов, с избирательной их направленностью, освобождали «почтенного профессора» от любого вмешательства в его работу со стороны членов комиссии. Говорили о том, что средства на опыты с газами были получены именно под его имя, что сами опыты носят название «менделеевских», что, кроме него самого, сейчас никто не в состоянии продолжить работу с уникальной аппаратурой. Призывали Менделеева принять во внимание, что его отказ губит одобренную правительством оборонную программу… Дмитрий Иванович был непоколебим, и в ответ на призывы Кочубея повторял одно и то же: поручите Гадолину! Он, дескать, вам еще больше денег соберет. Как это — кроме меня некому? А если бы я умер? Кочубей закрыл собрание, обратившись напоследок к Менделееву (в третьем лице) с просьбой не отказываться от продолжения опытов: «Он может не работать лично, но, по крайней мере, руководить исполнителями, которых нужно будет приискать». Через неделю Русское техническое общество, несмотря ни на что, избирает Д. И. Менделеева своим почетным членом, присоединяясь, таким образом, к общему протесту против Академии наук, отвергнувшей профессора Менделеева.

Но даже и после этого Дмитрий Иванович остается тверд в своем решении. «В Вашем (Кочубея. — М. Б.) письме Вы пишете далее, что ввиду «выраженного сочувствия» Вы надеетесь, что я возьму назад свой отказ в продлении опытов над упругостью газов. К великому моему сожалению, я на этот раз не могу оправдать Ваши ожидания… Думаю, что в этом смысле всякий поймет мое предложение передать дела опытов такому уважаемому ученому, как Аксель Вилъгелъмович Гадолин». Гадолин конечно же попался Менделееву под руку не случайно. Он, скорее всего, голосовал против его кандидатуры на недавних выборах в академии. С ним, в частности, молва связывала и появление упомянутого анонимного письма. И хотя объективно горячий Дмитрий Иванович ни в чем не мог упрекнуть невозмутимого Акселя Вильгельмовича, он все-таки нашел возможность выплеснуть гнев в его сторону: «Пусть Гадолин попробует!»