Хроники Червонной Руси - Олег Игоревич Яковлев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Семь недель держали Святополк и Святоша Владимир-на-Волыни в осаде. В конце концов изголодавшиеся владимирцы указали Игоревичу из своего города путь. Бежал зачинщик кровавой смуты, удалился сначала с женой и двумя детьми в Червень, но после, видно, удручённый своим положением, унёс ноги в Польшу.
Святополк же, наказав злодея, точно так же решил поступить и с жертвой. Заняв Владимир, весной 1099 года от Рождества Христова внезапно повернул он полки на Свиноград.
...Одинокий вершник устало сполз с измождённой, в хлопьях жёлтой пены лошади. Стянул с головы шишак и кожаный подшлемник, разгладил непослушные волосы, прохрипел, шатаясь из стороны в сторону:
— Князя покличьте!
Володарь не сразу узнал старого знакомца. Радко тяжело дышал, глотал из дорожной фляги воду, говорил отрывисто:
— Совет держали князья Святополк и Святоша со старшими дружинами в веже... Порешили отобрать у тя волости, княже... Много неправды... речей неправедных... было сказано... Путята — первый воевода киевский, предлагал на Свиноград идти, а оттудова на Теребовлю... Потом Коницар-боярин стольнокиевский... Жирята — тысяцкий луцкий... Все они — вороги твои... Ещё Туряк — бывший ближник Давидов... Вовсе хочут вас с князем Васильком волостей лишить... Али один Перемышль токмо оставить... Выступила рать из Владимира, идёт на земли ваши... Рысью идут, вборзе...
Многое ещё мог рассказать мечник Фёдор Радко. И как воротился он сперва к Ярославу Ярополчичу, и как холодно встретили его в своём стане Святополк и берестейские бояре, и как пытался удержать его друг Воикин, говоря:
— Семья у тя в Луцке! Как без тебя будут? Что тебе Ростиславичи сии? Побьём их непременно! Вон какая рать у нас сильная, сколько дружины!
Возражал ему резко бывалый проведчик:
— Зато за братьями Ростиславичами правда! Хватит, пресытился я службою Ярославу Ярополчичу да Игоревичу! Ни совести у сих и иже с ними несть, ни разума! Одно токмо: «Се моё, и то — моё же! Хватай, что худо лежит, рви зубами, яко зверь лютый!» Не по мне такое! Уйду! Никто не воспретит!
Умчал Радко на рассвете из лагеря Святополкового. Слышал за спиной крики:
— Переветник! Отметчик!
Пара стрел просвистела вослед, одна из них воткнулась в червлёный щит. Уже после, вытащив её, прочитал Радко вырезанное на древке ножом: «Воикиново». Гадко, противно стало на душе, думалось: «Вот она, дружба былая, чего стоит! До чего дожили мы! До чего ожесточились! Ни страха Божьего, ни совести в душе не осталось! Близкие люди, а убить друг дружку готовы! И за что, за кого?! За таких ничтожных князьков, как Игоревич и Святополк, старший Ярополчич и Святоша! Да будь оно всё проклято!»
В Свинограде застал Радко обоих князей: и зрячего Володаря, и слепого Василька. Выслушав сбивчивый рассказ проведчика, созвали братья на совет ближних бояр и воевод. Разложил Володарь на столе большой лист пергамента, на коем начертан был чертёж Червонной Руси, долго глядел в него, хмурился, считал про себя вёрсты. Потом, окинув взглядом собравшихся, сказал так:
— Пошлём мы к Святополку грамоту, попытаемся его образумить. Ну, а коли не выйдет, что ж... — Он развёл руками. — Положим всё на Бога! Волостей мы своих без боя не отдадим.
Поздно вечером при свете свечи сочинял Володарь грамоту, писал и от своего имени, и от имени брата.
«Князь Святополк! Дед наш Владимир был старейший брат отцу твоему, а отец наш — старейший тебе. И после смерти деда нашего Владимира отец твой с братией Святославом и Всеволодом дали отцу нашему Владимир со всею Червонною землёю, а себе взяли другие уделы, более, нежели отцу нашему дали, и утвердили клятвою, о чём мы имеем отца твоего грамоты. После смерти отца нашего мы хоть малы остались, но отец твой и Святослав, помня свою к отцу нашему клятву, Владимира у нас не отнимали. Но как отец ваш умер, то брат твой Ярополк, преступив отцово клятвенное обещание и стрыя своего Всеволода увещание, нас Владимира лишил, и мы уже довольны были тем, что нам тогда дали и что брат твой клятвою утвердил. Мы более того от тебя не требуем, но когда ты недоволен и хочешь нас отцовского владения лишить, то оставляем на суд Божий. Кому Он хочет, тому даст. И мы тебе не дадим ни села, но просим покорно, помня клятвенное обещание отца своего и свою на съезде в Любече данную клятву, оставить нас в покое, ибо мы тебя ничем не оскорбили и почитаем тебя как старшего, что всегда обещаем сохранить».
Выводил Володарь, держа в руке перо, на харатейном листе аккуратным полууставом буквы славянской кириллицы, надеялся на благоразумие Святополка и его окружения, рассчитывал, что не пустые всё-таки слова были сказаны князьями в Любече.
Послание он прочитал вслух брату и, узрев согласный кивок несчастного слепца, позвал печатника.
Наутро текст грамоты был оглашён боярам и старшим дружинникам.
— Кто из вас, други, поедет в стан Святополка? — вопросил Володарь. — Неволить никого не хочу. Дело весьма опасное.
— Пошлите меня, светлые князья! — решительно заявил, поднимаясь с лавки, Халдей. — Вам всем известно, что мой брат Иоанн служит воеводой у князя Святополка. Сейчас он охраняет от половцев броды на Днепре. Из-за брата меня не тронут.
— Ладно, Халдей! Поедешь ты! — согласился Володарь.
Уже после совета подступили к нему Верен и Биндюк.
— Не верил бы ты хазарину ентому, княже. Скользок он. Как бы не сбежал, — поделился с князем своими сомнениями бывалый воевода.
— Ненадёжен суть, — вторил ему Биндюк. — Пошли меня, Я дело справлю.
Нет, друже! Как я решил, так тому и быть! — отверг его предложение Володарь. — Не думаю,
