Око за око - Harry Turtledove

– Именно по этой причине вы сразу же использовали отравляющий газ, – сказал Молотов. – Да. И сумели, как и мы с нашей бомбой из взрывчатого металла, застать ящеров врасплох.

Бивербрук и Галифакс надулись от важности, словно именно они сбросили на ящеров бомбы с ипритом. Возможно, Бивербрук действительно имел какое-то отношение к принятию этого решения: он довольно активно работал в области развития оружия. Молотов считал использование отравляющего газа палкой о двух концах. Сразу вслед за англичанами к его помощи прибегли немцы – причем применили гораздо более смертоносную разновидность. Кроме того, у немцев имелись ракеты, с помощью которых они могли доставлять бомбы с газом на очень большие расстояния. Уже в который раз Молотов порадовался, что ящеры захватили Польшу. Впрочем, лучше бы они приземлились в Германии.

Похоже, Бивербрук тоже подумал о немецком отравляющем газе, поскольку сказал:

– Сотрудничество в области развития технологий между союзниками еще далеко от идеала. Мы так и не получили из Берлина…

– Вы ничего не получите из Берлина, как, впрочем, и из Вашингтона, – перебил его Корделл Халл. – Кстати, из Токио тоже.

– Я хотел сказать, из Германии, – ответил лорд Бивербрук. – Итак, мы не получили из Германии никаких данных, касающихся нового отравляющего газа. А также довольно долго не поступало сообщений о том, как продвигаются их исследования по ядерному оружию.

– Раньше мы с ними были врагами; наш союз с Германией является необходимостью, – заявил Молотов. – Вас не должно удивлять, что иногда он дает трещины.

Альянс СССР с Америкой и Великобританией, заключенный против Германии, тоже был необходимостью, а перед ним – пакт между Германией и Советской Россией. Союз сохраняется не потому, что он заключен, а потому, что полезен. Что сказала Австрия, когда отказалась помочь России во время Крымской войны, после того как Романовы спасли трон Габсбургов? «Мир будет потрясен нашей неблагодарностью, но мы на это готовы» – кажется, так. Если ты играешь в подобные игры, будь готов к тому, что в них постоянно меняются правила. Британцы знают, как это бывает. «Интересно, знают ли американцы?» – подумал Молотов.

Молотова продолжала беспокоить Германия почти так же сильно, как ящеры, и потому он сказал:

– По нашим сведениям, немцы будут готовы использовать ядерные бомбы следующей весной.

Он не стал говорить, что узнал это от самого Риббентропа. Соединенные Штаты и Великобритания представляли не меньшую, чем Германия, опасность для Советского Союза.

– Мы от них не отстаем, – спокойно проговорил Корделл Халл. – Если все пойдет хорошо, мы, возможно, даже их перегоним.

Риббентроп ничего ему про это не говорил. «А знает ли Риббентроп о том, что происходит в Америке?» – подумал Молотов. По правде говоря, он не уставал удивляться тому, что Риббентроп вообще что-то знает.

– Если дело обстоит так, как вы говорите, война с ящерами примет кардинально иной поворот, – заметил он.

– Именно, – сказал Халл. – У вас ведь тоже скоро должно появиться свое атомное оружие?

– Разумеется, – ответил Молотов.

К сожалению, оружие должно было появиться, но это вовсе не означало, что оно появится. «Сколько еще пройдет времени, прежде чем Сталин отдаст приказ начать расстреливать физиков – просто от отчаяния и безысходности?» У великого Сталина много самых разных достоинств – он и сам любит о них говорить, но терпение не из их числа.

– Если мы продемонстрируем ящерам, что обладаем серьезным оружием, которое можем противопоставить их военной машине, – проговорил лорд Галифакс, – возможно, нам удастся вступить с ними в переговоры и заключить мир на приемлемых для нас условиях.

«Тот, кто единожды попытался умиротворить агрессора, никогда не отказывается от своих попыток и потом», – подумал Молотов.

– А я надеюсь, что нам удастся изгнать их с нашей планеты, – сказал он. – Тогда историческая диалектика сможет и дальше управлять миром.

«И тогда Британия окажется на свалке истории».

– Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств это будет совсем не просто, – заметил лорд Бивербрук. – А сейчас обстоятельства складываются не слишком для нас удачно. Если вы не забыли, на Землю летит колонизационный флот ящеров – что-то вроде «Мейфлауэра», который доставил англичан в Новый Свет. Неужели их армия бежит оставив колонистов без поддержки и помощи, без надежды приземлиться? Вряд ли.

Молотов об этом не подумал. И не сомневался, что Сталин тоже не рассматривал данную проблему под столь неожиданным углом зрения. Однако слова Бивербрука звучали вполне разумно, даже с точки зрения диалектики. Ящеры – самые настоящие империалисты, это очевидно. А что империалисты делают? Они не просто покоряют другие территории, где живут мирные люди. Они создают там колонии – и сражаются, защищая то, что, как они считают, принадлежит им по праву.

– Я не могу смириться с постоянным присутствием на Земле инопланетян, – медленно проговорил он.

– Должен заметить, что краснокожие индейцы тоже не слишком радовались, когда у них появились новые соседи, – ответил Бивербрук. – Нам прежде всего нужно позаботиться о том, чтобы они нас не захватили и не подчинили себе, как это произошло с индейцами.

– Чрезвычайно важное замечание, – сказал Корделл Халл. – Одна из причин, по которой индейцы потерпели поражение, заключалась в том, что они никогда не объединялись в борьбе с белыми пришельцами. Точнее, недостаточно часто. Если два соседних племени враждовали, им не приходило в голову заключить союз и изгнать белых поселенцев со своих территорий. В несколько лет со всеми такими племенами было покончено. Нам не следует забывать, что мы не можем себе этого позволить. Какими бы отвратительными ни считали мы своих соседей, жизнь под игом ящеров будет значительно хуже.

Молотов думал не об индейцах, а о русских царях, которые расширяли свои владения за счет степных кочевников и жителей Кавказа. В принципе все то же самое. Халл совершенно прав: об этом должны помнить лидеры мировых держав, в том числе и великий Сталин.

– Я передам ваши соображения генеральному секретарю партии большевиков товарищу Сталину, – сказал Молотов. – А также сообщу ему, что я полностью с ними согласен, – добавил он.

– Благодарю вас, товарищ комиссар иностранных дел, – улыбаясь, проговорил Корделл Халл. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что вы впервые за время всех наших переговоров высказали свое личное мнение по поводу обсуждаемого вопроса.

Молотов задумался, а потом медленно кивнул.

– Вы правы, господин государственный секретарь, – сказал он. – Прошу меня простить за совершенную оплошность. Уверяю вас, я допустил ее невольно.

Генрих Ягер купил три метра веревки и получил у хозяина лавки три франка сдачи. Два из них оказались довоенной чеканки, третий вместо привычного герба украшал топор с двумя лезвиями, два стебля пшеницы и буквы ETAT FRANCAIS[33]. Она была из алюминия и казалась невесомой.

Хозяин, видимо, заметил недовольный взгляд Ягера.

– Виши требует, чтобы мы использовали эти монеты, – сказал он, пожав плечами. – Кстати, и ящеры тоже.

Ягер тоже пожал плечами и сунул монету в карман. Чем меньше он демонстрировал свое весьма приблизительное знание французского в Альби, тем спокойнее себя чувствовал. Они с Отто Скорцени и так задержались здесь дольше, чем собирались. Другие операции, спланированные Скорцени, срабатывали с точностью до минуты. Здесь же казалось, что часы вдруг замедлили ход.

Ягер свернул веревку в моток и вышел из лавки на авеню дю Марешаль Фош. Всякий раз, когда он оказывался на улицах Альби, в голову ему приходили строчки из стихотворения английского поэта: «Красно-розовый город, старый, как само время». Дома здесь были выстроены из красного и розового кирпича с примесью коричневого и желтого тонов. Если кому-нибудь вдруг придет в голову до конца своих дней поселиться в глухой провинции, лучше Альби места не сыскать.

Алюминиевая монетка, выпущенная на монетном дворе маршала Петена, ушла на покупку килограмма зеленых бобов, после чего Ягер отправился на квартиру, которую они снимали со Скорцени.

По дороге домой Ягер молил всех святых, чтобы Скорцени не привел с собой очередную шлюху. Когда у него было дело, он ни на что другое не отвлекался. Но в свободное время ему требовалось чем-нибудь себя занять, и тогда он пускался во все тяжкие. И пил без меры.

Впрочем, вернувшись на квартиру, Ягер обнаружил трезвого Скорцени в полном одиночестве, причем его товарищ по оружию не мог сдержать счастливой улыбки.

– Угадай, что случилось! – вскричал эсэсовец. – Старина дядюшка Генри прислал нам последнюю деталь, без которой мы не могли собрать нашу игрушку.