Детский дом и его обитатели - Лариса Миронова

– Мешаю?

– Мне к совету надо подготовиться.

Но тут она, прекратив, наконец, суетиться, стала как вкопанная, резко вскинув голову, уперлась руками в бока, вытаращила искусно подведённые глаза и зло закусила растрескавшиеся малиновые губы. Потом сказала свистящим шёпотом, глядя сквозь меня:

– Какой совет? Ты что – не поняла? Теперь это мой отряд. Ясно? А ты свободна, иди, отдыхай. И считай, что тебе очень на этот раз повезло.

Я уже ничего не видела перед собой, кроме этой пёстрой, нелепой фигуры, до кончиков ногтей переполненной бешенством. Она уже не воспринималась мною как некое живое существо, наделённое людским именем и другими индивидуальными признаками. Передо мной был фантом. Т.С… тс-ссс… Но вот Т.С. снова торопливо и сбивчиво запричитала:

– Ой, господи-боже, в этом вы все! Праведники вшивые! Вожди!

Она обидчиво кривила рот, а побелевшие пальцы нервно теребили складки пышной ярко-зелёной юбки…

– Но нет. На это раз у вас ничего не выйдет! Хватит уже командовать нормальными людьми! Хватит мы тряслись перед вами! Оседлали пустую фразу и терроризируете общество цивилизованных людей! А им-то всего и надо, что нормальной жизни! Вы нелюди! Вампиры… У вас тысячи способов запугивания приличного сословия! Всех тех, кто хочет совсем немного – жить по-людски здесь и сейчас… Но будущее принадлежит нам! Ваше историческое время кончилось…

Тут она погрозила мне пальцем, с минуту помолчала, потом сказала всё также истерично:

Да – не вам, а нам принадлежит будущее! Что, тебе не нравится, что я так говорю? Не желаешь слышать правду? Открой же глаза! Смотри на меня, ну! Смотри же! Когда ещё услышишь честное слово? Что воздух хватаешь? Тяжко слышать правду? Тебе плохо? Ничего, мне тоже было плохо, но ты живучая, семижильная, на тебе пахать можно…

Она приблизилась ко мне вплотную, наклонилась к самому моему лицу, и я с омерзением разглядела две длинные и неровные, больше похожие на сомьи усы, густо забитые пудрой морщины – они шли о носа до самого низа щёк.

Эти уродливые трещины на лице как бы раскраивали его на три неравные части и делали его подобным маске, чудовищной и отвратительной в своём примитивизме.

Эта маска выражала только одно чувство – ненависть.

– Хватит морочить людям голову своими принципами! – кричала она, а я удивлялась, как в одном человеке может скопиться столько яда. – Хватит до бесконечности шантажировать нас! Не понимаю, почему нормальные люди боятся говорить таким, как ты, что вы и есть паразиты на теле человечества! Да, паразиты! Вы всех замучили уже своими химерами… Вы насильно навязываете обществу какой-то бесплотный идеал, идеал, который выдумали такие же убогие, как ты! Идеал? Ха-ха! Идеалом было и есть существо человека! Но вам этого не понять! Вы плюёте на личность! Для вас она ничто… Вам бы всех на короткий поводок – и вперёд, к сияющим вершинам вашего скудного идеала! Фальшивого идеала!

Тут она поперхнулась слюной и долго кашляла, перегнувшись пополам. Плечи её ходили ходуном. Она мне теперь казалась механической заводной штучкой, у которой вдруг заело какую-то шестерёнку или зажало пружинку.

Но вот она откашлялась и продолжила с ещё большим пылом:

– Разве такие, как вы, позволят человеку иметь своё мнение? Ага, разбежались! Всех в шеренгу, и – ать-два! Отряд! Да вы скорее удушитесь, чем позволите человеку быть свободным! Вы вечно будоражите общество, сеете в нём неприязнь, нетерпимость, насаждаете насилие! Вот для чего вам нужны послушные массы! Массы, которые будут бездумно маршировать за вами… Вот что вам нужно! Вот для чего вы и сочиняете свои выморочные идеалы! Вы и есть самые страшные эгоисты! У вас звериная душа!

Я уже думала, что она, как обычно, «выступает» – выдаёт очередную мешанину подслушанного тут и там официоза, она ведь активно «вращалась» в последнее время. Уж слишком гладко несся поток дикой, глупой брани… Но нет, слишком много сугубо личного было в этом официозе. На какой-то момент мне стало её жаль. Она это, видно, почувствовала. Энергии прибавилось – и она начала с новой силой. Чего она добивается, было уже ясно. Но стрелы не достигали цели, и это её ещё больше взбесило.

– Лжёте вы всё, – размахивая перед моим лицом рукой, говорила она ехидно. – Это враньё, будто вы защищаете коллективное. Общее. Наше… Чушь всё это, я уже поняла! Я долго к тебе присматривалась, и вот поняла, наконец – вам власти хочется, безраздельной власти, и больше ничего! Власти над чужими душами! Но никогда вам не хотелось помочь просто человеку… Вам на него наплевать! Я это вижу! Вся ваша жертвенность – ложь! Я приехала из маленького Сибирского городка, да-да, их глубинки… И сколько мне пришлось перенести унижений, чтобы получить это место, какое-то жильё… Слёз не хватит, чтобы это описать! А тебе всё даётся легко! И ты… ты ещё хочешь быть выше, лучше меня! Не выйдет!

Она покачала пальцем перед моим носом.

–.. Вы всё бури жаждете. Вам на руку общественные взрывы! Вы их сами и провоцируете! Потому что в ваших душах пустота! Нет там любви к человеку, одна пустота! Нет, милочка ты наша, вы страшные звери. Страшные… Всё ваше нутро забито звериными инстинктами… Ваш иезуитский эгоизм дает вам силу навязывать всему миру свои больные идеалы… А всё потому, что в жизни в ни к чему больше не способны! Вот вы и мстите миру за свои нули!

Тут она снова взяла тайм-аут, перевести дух, а я в ужасе думала – что, если сейчас войдут дети? Она посмотрела на своё отражение в оконном стекле и снова включила рупор брани и злоязычия.

– Вы завистники и неудачники, которых выгоняют из нормальных трудовых коллективов, рвётесь сюда, к этим несчастными, чтобы взять реванш. Но и здесь вам трезвые люди, твёрдо стоящие на земле, начинают мешать. Потому что они одним фактом своего существования разоблачают ваши утопии! Развенчивают ваши дешёвые иллюзии! Вас не принимает сама жизнь, потому что вы – неврастеники и психопаты, ей вовсе не нужны… Вот потому вы и стремитесь навязать миру нормальных людей свои больные эмоции! Вам выгодно, когда общество бесится, негодует… Вам ой-ё-ё как не нравится, что есть богатые и бедные. Талантливые и дебилы… вы жаждете всех постричь под одну гребёнку и построить в одну шеренгу, вот и цепляетесь за убогоньких… Ведь так удобнее удерживать мир со власти абстрактных лозунгов… Все эти отбросы жизни, Ханурики, Огурцы, Мамочки, Лисы заморочены тобой настолько, что уже и поверили в свою исключительность! Ты им внушаешь, что и они – люди! Вот это и есть самое подлое предательство! Ведь потом эти ублюдки будут требовать свой кусок. Своё место под солнцем! И мы, общество цивилизованных людей, вынуждены делиться с подлыми скотами тем, что им не принадлежит… Такие вот больные альтруисты и натравливают подлый сброд на достойных людей. Вы, хмурые неумёхи, боитесь реальной жизни, трусите посмотреть реальности в глаза! Вы нас боитесь, нас! И тут ваш дурной характер вам на руку! Как же. Вы борцы за идею! А мы жить хотим, жить!

Завод уже явно заканчивался, был на исходе. И мне не хотелось её перебивать. Я такой степени откровения ещё не видывала и не слыхивала. Может, и, правда, начать «вращаться»?

– Ну, ты всё молчишь? Скажи, что именно вы хотите миру доказать? Всего лишь что нормальный быт, надёжное благополучие – это пошлое мещанство?

Она нервно зевнула и продолжила.

–.. Ты всё из своего дома вытащила и принесла сюда – зачем? Чтобы нас уколоть? Мол, все вы погрязли в стяжательстве, одна я чистенькая? Несёшь свет заблудшему человечеству?! Но, слава богу, ваш век кончается! Вас осталось совсем немного. А те, кто есть, легко исправятся, когда им под нос сунут кусок вкусной колбасы. Забудут про свои дешёвые идеалы и побегут за вкусным и аромантным кусочком…

И эта – про колбасу! Сговорились они, что ли?

– Скоро, скоро уже человечество вздохнёт свободно.

Избавится от непрошенных спасителей… Что выпялилась? Первый раз правду слышишь? Не ожидала от меня? Думала, я так, серенькая девочка из провинции? Дурочка из переулочка? Шестёрка у дирюги? Нет, ошибаешься, ты ещё не знаешь, сколько всего здесь!

Она отчаянно колотила себя в грудь.

–.. Я на этом не остановлюсь. Я буду идти в гору, стану директором, министром, у меня будет своя «чайка»! Но пока всё это здесь, в моём сердце… Ты не знаешь, сколько горечи там накопилось! Шекспиру не под силу было бы рассказать о моей трагедии… Но нет, я не сдамся… Я обязательно стану директором… министром… депутатом… потому что я – лучшая!.. И у меня будет своя «чайка», но только надо избавиться от таких, как ты…

Она снова отчаянно колотила себя в грудь. Мне казалось, что она плачет. Но тут она вдруг громко захохотала, потом резко выпрямилась, и сказала тихо, но очень грубо и даже жёстко:

–.. Любому отчаянию приходит конец. Пришёл конец и моим страданиям. Посмотри на себя в зеркало. Посмотри, и ты увидишь, что каждая чёрточка твоего лица выдаёт давнюю закоренелую болезнь – страсть мучить других. Да, вы – врождённые мучители! Вас всегда будет терзать ваша вечная духовная неустроенность. У вас нет прочных связей с миром нормальных людей. Вам ненавистно всё то, что выгодно и приятно естественному человеку. У вас даже нет сил, чтобы иметь нормальную семью. Это слишком пошло для вас! Своё убожество вы нагло выдаёте за добродетель… Вы давно уже утратили надежду жить и радоваться жизни, как это делают более удачливые люди. Вы их ненавидите! Ваша злость на жизнь – наркотик. Да, наркотик, который вгоняет вас в эйфорию. Мирно жить вы не хотите. Потому что в мирной жизни нет драйва! Вам там скучно! Но ты зря надеешься, что народ и дальше будет следовать за вами… Люди прозревают быстрее, чем вы думаете…