Последняя зима - Алексей Федоров

Не так давно исчез с нашего горизонта атаман распавшейся "Полесской сечи" Степан Боровец, он же Тарас Бульба. Где он теперь? Знали мы об этом: в Германии, в Саксентаузене, под мнимым арестом... Еще в ноябре 1943 года он сдался немцам, сам поднял руки, и нисколько на этом не проиграл по сравнению с членами своего штаба.

Владимир Комар, начальник штаба "сечи", - убит партизанами.

Юрий Гамлий, бывший петлюровский офицер, член штаба, - убит партизанами.

Петр Кухарчук, бывший петлюровский полковник, советник Бульбы, - убит партизанами.

Лиходько, бывший петлюровский полковник, личный советник Бульбы, недавно умер, и, вероятно, не от хорошей жизни.

Петр Смородский, бывший петлюровский полковник, член штаба "сечи", жив, перебежал к немцам, работая в Ровенском СД начальником концлагеря и теперь отступает с оккупантами на запад, рискуя получить пулю в затылок.

А вот предусмотрительный господин Бульба-Боровец находится под надежной охраной, и ничего решительно ему пока не угрожает!

Кроме того, ловкий политиканский ход Боровца позволил ему лишний раз сыграть на патриотических чувствах определенной части своих приверженцев. Он предстал перед ними в ореоле страдальца, преследуемого немцами. Но атаману жилось в Саксенгаузене совсем неплохо. На Волынь и в Полесье шли оттуда к бывшим "сечевикам", влившимся в УПА, директивы Бульбы, одобренные СД и абвером.

Точно в таком же положении находился главный фюрер оуновцев Степан Бандера. Этот поповский сынок с Тернопольщины еще в довоенное время числился у гитлеровцев на лучшем счету. Он был завербован германской разведкой в середине тридцатых годов, окончил шпионско-диверсионную школу в Италии, затем успел оказать немецким фашистам множество ценных услуг. Поэтому-то и помогли немцы Бандере, с благословения самого Гитлера, захватить власть в ОУН, а теперь помогали ему выступать перед рядовыми членами своей организации в роли страдальца. Бандера продолжал руководить украинскими националистами из Германии, заодно делая вид, что имеет разногласия с Боровцом по тактическим вопросам.

Часть украинских националистов поддерживала еще и третьего "вождя", не признававшего ни Бандеру, ни Боровца. Это был Андрей Мельник, в прошлом петлюровский полковник, а затем управляющий имениями небезызвестного графа Шептицкого, львовского митрополита. В свое время Мельника тоже завербовала германская разведка и дала ему кличку Консул-первый. Мельник всегда занимал настолько пронемецкую позицию, так всегда пресмыкался перед оккупантами, что гитлеровцы даже не могли устроить ему фиктивный арест.

Военные формирования мельниковцев действовали главным образом на Львовщине, но иногда проникали и на Волынь. Никаких исключений партизаны для них не делали. Мельниковцев били наравне с другими бандитами.

Все разногласия между атаманами украинских националистов были, по существу, разногласиями при дележе шкуры неубитого медведя. Борьба шла за власть в будущем, за право стать на Украине главным приказчиком Гитлера. Теперь, когда над фашистской Германией нависла угроза поражения, украинские националисты всех оттенков, позабыв о распрях, стали еще активнее помогать своим общим хозяевам. Маскировку они почти отбросили.

Приближалось время (ноябрь 1944 года), когда гитлеровцы выпустят на свободу и Бандеру, и Боровца, как спускают с цепи верных, хорошо натренированных псов. Пока же на украинской земле подвизались лишь эмиссары Бандеры-Серого. В наших краях таким эмиссаром являлся гнуснейший субъект, выступавший под двумя кличками - Клим Савур и Охрим.

Тогда мы еще не знали его настоящего имени и фамилии, не знали, что Дмитрий Клячковский, называющий себя волынско-полесским краевым проводником (руководителем) ОУН, командующим группой УПА-1 "Север", генерал-хорунжим УПА, всего-навсего сбежавший из тюрьмы уголовный преступник. Не знали, но догадывались. Ведь кого из руководителей бандеровцев ни возьми - он либо немецкий шпион, либо убийца, либо жулик, а то и все вместе.

Например, двадцатитрехлетний Юрий Стельмашук (клички Рудый, Кайдаш) тоже ходил в бандеровских генералах и был военным руководителем Ковельского "провода" ОУН. Он лично инструктировал подосланного в наше соединение шпиона Стального. А кто такой этот Рудый-Стельмашук? Сбежавший из Советского Союза в Польшу уголовник, взятый там в немецкую офицерскую школу, а затем на курсы диверсантов. В июне 1941 года его перебросила на Волынь немецкая разведка.

Вот подобные типы и торговали интересами украинского народа, вступали в сговор с немецкими фашистами, толкали своих подчиненных все дальше по пути предательства. Но за предательство, за измену Родине издавна расплачиваются кровью! Такую цену уже заплатил сотник Богдан. Об этом напоминало лежащее передо мной письмо с расплывшимся буроватым пятном.

* * *

Я все еще размышлял над документами, когда вошел Дружинин и бросил на стол пачку свежих газет.

- Вот что надо читать! - воскликнул комиссар. - Здесь материалы сессии Верховного Совета Украины...

- А ты уже прочел?

- Вместе будем читать. Откладывай свои бумаги!

Мы развернули по экземпляру киевской газеты от 6 марта. Доклад, который обсуждался на сессии, волновал уже своим названием - "Освобождение украинских земель от немецких захватчиков и очередные задачи восстановления народного хозяйства Украины".

Читать мы начали не вслух, а каждый про себя, то и дело обмениваясь шумными восклицаниями. Вероятно, Владимир Николаевич читал немного быстрее меня, потому что он вдруг вскочил с места и почти закричал:

- Смотри, да тут целый подраздел о бандеровцах! И какое с самого же начала убийственно точное определение: украинско-немецкие националисты!..

На сессии разоблачался мнимый уход бандеровцев в подполье, их лживые сказки о враждебном отношении к оккупантам, разоблачался с фактами в руках. Вскоре снова раздался громкий взволнованный голос Дружинина:

- Алексей! Да здесь же есть о сговоре в Камень-Каширском... Это по нашим документам! Читай!..

Верно, с трибуны народного парламента было рассказано всему миру о соглашении между представителем оуновцев и камень-каширским немецким комендантом, причем делались ссылки на документы, имеющиеся в распоряжении правительства Украины. Ведь почти вся захваченная нами переписка Кузьменко-Ярослава была в свое время отправлена в Киев.

- Конечно, по нашим! - подтвердил я и, приподняв со стола газету, добавил: - Вот, в частности, и по этому документу!

Владимир Николаевич взглянул на фотокопию письма Альвенслебена к Ярославу с величайшим удивлением.

- А почему это у тебя здесь? Или ты уже прочел доклад?