Крестоносец: Железная Земля - Андрей Астахов

— Шевалье Эвальд, вы свободны, — сказал лорд-прецептор. — Продолжайте свой путь. Не забудьте засвидетельствовать командорам мое почтение.

— Благодарю вас, милорд.

— Ступайте во имя Матери. Может быть, скоро мы плечом к плечу пойдем в бой за правое дело…

События развиваются с пугающей быстротой. И не скажу, что это меня радует.

Повсюду, в деревнях, куда мы заезжаем за провизией, на постоялых дворах и в гостиницах, где останавливаемся на отдых, говорят только о грядущем походе. Простолюдины встречают нас с необычайным почтением, и постоянно приходится слышать фразы вроде: «Благослови вас Матерь в вашем походе, добрый сэр!» или «Да направит Матерь ваш меч на головы неверных, милорд фламеньер!» Вроде бы и радоваться надо такому всеобщему воодушевлению, но есть в таком отношении к будущей войне что-то тревожное.

Еще на дорогах появились группы странного вида людей, больше похожих на бродяг или разбойников, чем мирных поселян. Заросшие, грязные, одетые в невероятную смесь самодельных доспехов и лохмотьев, вооруженные самым разнообразным и неожиданным оружием, от топоров, мотыг, насаженных торчком кос и луков, до деревянных кольев и кузнечных молотов, или же совсем без оружия, эти люди шли в Рейвенор, чтобы присоединиться к войску Матери-Воительницы. Почти все они шли пешком, лишь немногие ехали верхом. Иногда их сопровождали запряженные волами или лошадьми-тяжеловозами телеги, в которых рядом с мешками и корзинами сидели женщины и дети. Часто эти группы возглавляли служители церкви в оранжевых одеждах. Завидев наш отряд, будущие крестоносцы приветствовали нас криками, воинственно размахивали оружием или же хором затягивали псалмы. Было во всем этом что-то мистическое. Я понимал, что это происходит сейчас по всему Ростиану, и многие тысячи людей жаждут участвовать в походе. Будто история моего собственного мира ожила на моих глазах — наверняка то же самое мог бы увидеть путешественник во времени на дорогах Европы одиннадцатого-двенадцатого века.

На четвертый день пути, ближе к вечеру, нам повстречался имперский курьер, в сопровождении небольшого отряда легкоконников направляющийся в Хольдхейм. Он сообщил важную новость — большая часть войска во главе с императором и командорами Ордена уже выступила в Роздоль. В Рейвенорском лагере остались лишь вспомогательные части и ополченцы, которые продолжают обучение. Общий сбор всех войск назначен на Чауширской равнине близ Проска, оттуда крестоносцы и двинутся в Дикие степи.

— Ого, как славно! — воскликнул Домаш. — Поход во имя Матери нашей начнется на земле моей родины! Теперь я с особой радостью направлюсь домой. Надобно в соборе в Проске попросить его преосвященство епископа благословить мое оружие.

— Да уж, благословение никому не помешает, — сказал я, думая о другом.

— Мы разобьем их, — уверенно заявил курьер, похлопывая ладонью по эфесу меча. — Даже не сомневайтесь, милорд шевалье! Это будет победоносный поход, клянусь Воительницей!

Я слушал его и понимал, что не совсем разделяю его восторгов. И еще, цель нашего путешествия опять отдалялась от нас — теперь нам с Домино придется ехать в Роздоль, чтобы встретиться с императором. Судя по указу, что читал нам герольд в Эшевене, подготовка похода продолжится до лета, а это значит, что у нас есть пять недель. Я рассчитывал добраться до Рейвенора за неделю, значит, времени пока достаточно. У нас даже будет время на короткий отдых.

И мы можем не опасаться козней инквизиторов и их прислужников вроде де Фанзака — объявленная императором амнистия защищает нас с Домино. Вроде все пока складывается хорошо — пока…

— Вы едете в Рейвенор? — осведомился курьер.

— Да. Из Железной Земли.

— Вот как? Говорят, там какая-то заваруха.

— Большая заваруха, сударь. Виссинги бунтуют.

— Если хотите отдохнуть, милорд, в двух милях отсюда есть отличная корчма, называется «Гостеприимная Рошель». Баранье рагу и пироги с рубленой печенью там просто отменные, да и вино неплохое.

— Спасибо, непременно туда заедем.

— Прощайте, милорд, и да хранит вас Матерь!

— О чем ты думаешь? — спросила меня Домино, когда курьер и его люди уехали.

— О нас с тобой, — я сжал в ладони ее пальцы. Они были ледяными. — Ты мерзнешь.

— Нет, — солгала она. — Все хорошо. Не беспокойся.

— «Ты сама, родная, знаешь, что это не так», — подумал я, глядя ей в глаза. Наверное, она догадалась о чем я думаю. Не могла не догадаться.

— Солнце садится, — сказал я. — Надо ехать.

— Неблизкий путь, неблизкий путь, нельзя коней нам повернуть, не избежать кровавых сеч, так положись на добрый меч! — пропел Домаш со свойственным ему пренебрежением к мелодии старую фламеньерскую песню. — А я так мыслю, дальний путь куда легче кажется, коли рядом с тобой добрые друзья и великая цель ждет тебя впереди.

— Завидую я тебе, сударь Домаш, — с грустной улыбкой сказала Домино. — Ты будто из стали выкован, никакие невзгоды тебе нипочем.

— Да уж, истинно так, — Домаш подбоченился. — Особливо когда знаешь, что в двух милях от тебя баранье рагу кипит на плите и гретым лотарийским красным потчуют. Так ведь, собрат Эвальд?

— Все верно. Поэтому давайте поспешим, а то холодает.

Старый Назария от избытка чувств собирался встать передо мной на колени, но я не позволил ему — подхватил старика и крепко прижал его к груди.

— О, милорд! — всхлипнул старик. — Вы ли это? Как я рад, что вы вернулись!

— И я рад, Назария. Познакомься, это твоя новая госпожа, леди де Квинси.

— Миледи, — Старик отстранился от меня, выпрямился и чинно поклонился Домино. — Великая честь для меня лицезреть вас. Что прикажете?

— Приготовь горячую воду для умывания и ужин. И самое лучшее постельное белье. Мы заночуем дома.

— Да, милорд. Вы позволите затопить камин?

— Конечно, Назария. Будьте добры.

— Слушаюсь, милорд. — Назария еще раз поклонился нам обоим и ушел.

Я сел на стул и с улыбкой наблюдал, с каким интересом Домино осматривает мое жилище. Появилась мысль, что теперь нам понадобится новый дом. Вряд ли небольшие холостяцкие аппартаменты, в которых столько лет прожил сэр Роберт и где совсем недолго жил я, удовлетворят мою милую жену.

— Здесь уютно, — наконец, сказала Домино. — Только чувствуется, что в этом доме жил очень одинокий человек.

— Ты о сэре Роберте или обо мне?

— О вас обоих, — Домино подошла ко мне, обхватило ладонями мою голову. — Но теперь одиночество кончилось. Мы вместе.

— Да. И я счастлив. Только квартира у меня очень маленькая.