Пейзаж с парусом - Владимир Николаевич Жуков

ровных строчках досок, а за ним, конечно, куда больше судов — рядом с причалом и в отдалении, на якорях. День был будний, яхты, похоже, отдыхали, и на дорожках люди не попадались, только в конце причала кто-то возился у расстеленного во всю ширь паруса — кто-то седой, в новенькой сине-блестящей куртке с непонятной издали надписью на спине.

Доктор наук сказал, что сейчас покажет обещанного человека, еще минута, и покажет, и повел туда, на причал, к парусу. Можно ли узнать со спины? Но Травников уже за десять шагов понял, кто перед ним. И Воркун, медленно распрямляясь, оглядываясь на приближающиеся шаги, тоже сразу узнал, смотрел, щурясь от дыма зажатой во рту сигареты.

— Ха, — сказал, — писатель идет! Надо же, сколько лет прошло, а запомнил…

— А ты все гоняешься? — спросил Травников. — Меня возьми.

— Вот еще нужно, — усмехнулся Воркун, и было слышно, как в горле у него тоненько посипывает. — Да у меня и судна нет.

— При парусах состоит, — объяснил доктор наук. — Яхты, в общем, готовит. Без него ни одна крупная регата не обходится — неделю как из Швеции вернулся.

— Ладно, регата, — обидчиво сказал Воркун. — Я, может, еще и рулевым сяду. Посмотрим тогда… Ты-то хоть в своей газете большой начальник?

— Нет, — засмеялся Травников. — Не достиг. Видно, призы только с тобой могу выигрывать. На пару!..

Он вернулся в Москву через два дня. Брута в редакции уже не было, говорили — подался на телевидение, и прибавляли мечтательно: чего ж не податься, у него там два сценария прошло.

Люсьена храбро трудилась до самого декрета, но тоже не задержалась в отделе; ее забрали через полгода, как и намечалось, с повышением — заведовать отделом писем. У нее родился сын, а с мужем она так и не сошлась.

Он и теперь работает в той же газете, Травников. Дачу записали на Асю, и там все стоит на прежних местах. Уже после того, как вышла книга Дмитрия Игнатьевича, Ася обнаружила фотографию матери, ту, в бархатной рамке, и снова выставила на письменный стол в мезонине. Травников некоторое время терпел близкое присутствие Софьи Петровны, а потом перевесил портрет на стену так, чтобы взгляд тещи падал хотя бы не на стол, а за окно — где пруд и березы за ним.

Иногда, в субботу или в воскресенье, если можно незаметно улизнуть из дому, Травников заезжает за Люсей на машине, и они едут погулять на час или два — к университету, или в Ботанический сад, или на выставку. Первое время он опасался, что его заметит кто-нибудь из редакции, но потом сказал себе: «Ну и что, разве я поступаю плохо?» — и успокоился.

Люся во время таких прогулок больше молчит, но лицо у нее довольное, и бывает, она вдруг улыбается тихо и немного грустно. А Травников смотрит, как впереди по дорожке топает на своих еще нетвердых ногах Люсин сын, и повторяет про себя давнее и теперь уже неизвестно к кому относящееся: «Са ира! Са ира, дело пойдет!»

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.