Ты мое Солнце - Екатерина Сергеевна «Лис»
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стол таит на себе остатки еды, белые кусочки торта, как снежные комочки, лежат на тарелке и ждут своей участи. Веселье и разговоры уже давно стихли, ночь в самом разгаре, и их зал заполняется народом. Музыка плавно поднимается выше, течет по венам бара в порыве соблазнить на танец.
— Пойдем потанцуем, — выныривает из глубины стакана Глеб.
Он встает, предлагает Ане пойти за собой. Девушка, как по ниточке, следует на танцпол. Ноги тверды, разум чист, желания реальны. Глеб прижимает ее тело, сливается с музыкой и без лишних слов уводит ее в танец. Несколько веселых пар присоединяется к этому волшебству. Они кружат, как опавшая листва, под настойчивыми порывами ветра.
В эту красоту врывается ужасный сигнал электронного письма, отвлекает Аню от ласковой мелодии. Она убирает горячую руку с плеча парня. Делает шаг назад, смотрит в тень на лице.
— Извини, — уходит к столу. Глеб разочарованно, но послушно следует за ней. Ищет остатки алкоголя. Надя спит на груди любимого, наслаждается сонной сказкой. Олег, откинувшись на спинку дивана, прикрыв глаза, наслаждается звучанием гитары. Он запустил пальцы в ее волосы, ласкает тонкий шелк, млеет от ее посапывания.
Почта на телефоне горит ярко-оранжевым значком. Аня осматривает присутствующих, все здесь. Кто может писать ей в столь поздний час? Любопытство — один из смертных грехов.
Открыть. Не выдерживает. Фото. Открыть. Поздно.
Яркость и четкость экранных снимков ослепляет. Их снимали так близко, что зависть правильности линий поражает. Аня пьянеет в одну секунду, как будто организм копил силы, а теперь сдался. Сразу выдал все, пытаясь защитить.
Раз. Щелчок. Вздох. Сергей красивее любого идола в блеске ночных софитов ночного клуба. Его голова безмятежно откинута на спинку мягкого кресла. Дым бледной пеленой скрывает фигуру женщины, ее голова лежит на его груди, а руки обнимают за талию.
Два. Щелчок. Выдох. Поцелуй жаркий, настолько горячий, что телефон нагревается от такой страсти.
Три. Щелчок. Не дышать. Объятия крепче любых цепей.
Фотограф — мастер, его картинки оживают и воображение уносит в пустоту боли и безысходности. Аня заставляет себя дышать. Не хочет подавать вида, тревожить друзей. Она, как можно спокойнее, отключает телефон, кладет его в карман.
— Я выйду, — тихо, не своим голосом и куда-то в пустоту.
Глеб встревожено оборачивается на ее дрожащий голос, но видит лишь удаляющуюся спину. Несколько минут ждет, чувствует неладное и идет следом.
Ватные ноги Ани несут ее вперед, руки сами собой находят ручку двери женского туалета. «Подожди немного, не здесь», — шепчет разум. Свет автоматически освещает черный кафель. Танцует бликами по гладкой плитке. Аня проходит в пустое пространство, хватается трясущимися руками за черный камень раковины. Сжимает сильно, до боли в шаге от истерики. Враз ослабевшие ноги подгибаются. Все. Нет больше сил держаться, и лавина боли обрушивается на мокрую раковину. Зеркало отражает лишь тень, ее душа, как половая тряпка, повисает на костях рваной безжизненной массой. Разочарование сгибает тело девушки, она издает стон, не в силах кричать. На месте ее души образуется черная дыра, она поглощает внутренности, больно стягивает их, убивает с особой жестокостью. Разрастается и касается сердца, где заперто ее желание. Все. Больше ничего не осталось. Выбор был сделан неверный. Она закрывает рот рукой, останавливает рвущийся наружу вопль. Понимает, что где-то в глубине своего разума всегда знала, что так и будет. Что ее человек примет решение за нее. Какой молодец, — с ухмылкой. Сколько можно ждать ее ответа? Дура.
Слезы одним потоком стекают по ее щекам, падают и разбиваются о стенки раковины, плывя в черную дыру. От холодных рук разрастается иней и тонкой хрустящей коркой покрывает кожу. Истерика оседает в горле. Аня не может четко мыслить, лишь поток красочных фотографий стоит перед глазами, как галлюцинации у наркомана.
— Аня, что с тобой? Что случилось?
Девушка поворачивается, затихает, смотрит на вошедшего Глеба. Ее опухшие от слез глаза начинают щипать. Она тихонько всхлипывает, шмыгает носом и старательно сдерживает рвущийся изнутри скулеж. Парень в смятении делает пару шагов, подходит близко, но не позволяет себе и руки протянуть к заплаканному лицу. Аня гипнотизирует, заглядывает прямо в глаза, ищет что-то в этом голубом омуте. Слезы текут тихо, каплями собираются на подбородке, губы дрожат. Глеб не выдерживает, тянет руку к скуле и большим пальцем вытирает скопившиеся капли.
— Ты мне можешь сказать, что случилось? — он напуган, но собран, каждая его мышца готова реагировать.
Аня мотает головой, не отводит глаза, не теряет контакт, ищет в них защиту. Хватается за реальность будто, если отведет взгляд, пропадет в пропасти самоуничтожения.
— Тебя кто-то обидел? — уже ближе в один шаг.
— Да, — не своим голосом грубо. — Но я сама виновата, — признается, все так же смотрит в глаза.
— Кто? — Глеб бегает глазами в поисках обидчика. Сжимает зубы до неприятного скрежета. — Кто посмел? — уже рычит, готовый рвать на части.
— Его здесь нет, — обреченно, качает головой Аня. — И больше никогда не будет. Он ушел…
Парень склоняет голову вбок, не понимает, о чем говорит девушка, но смиряется с ее словами.
— Хочешь, я отвезу тебя домой? — догадывается, о ком говорит Аня, и уже более спокойно, — поговорим там.
Глеб вырывается из-под гипноза, делает шаг назад, только чтобы не чувствовать, как содрогается ее тело, гонит желание прижать и утешить, не отпускать.
Аня, как не своя, хватает его за руку, возвращает назад. Постепенно опускает глаза, скользит по носу, щекам, собирает его румянец. Залипает на пухлых губах. Что ею движет, сама не знает. Очередной порыв глупости.
— Поцелуй меня! — просит.
Глеб замирает, прислушивается, послышалось.
— Что? — он просто неправильно понял, отрицает.
— Поцелуй меня, — еще раз повторяет просьбу, уже четче и громче. — Мне надо понять…
Глеб делает шаг, обнимает ее за плечи, которые останавливаются под его сильными руками. Девушка перестает всхлипывать.
— Дуреха, — улыбается он. — Ты немного пьяна и не понимаешь, что просишь, — парень убирает ее волосы назад, позволяет себе лишь немного коснуться ее шеи. — Что бы ни случилось у тебя с Сергеем, ты не должна поступать необдуманно. Кого уговаривает, сам не знает.
Что же она творит? Как он мог
