Военные мемуары. Призыв, 1940–1942 - Шарль Голль

Между тем в последующие дин противник стягивает кольцо окружения. Батареи тяжелых орудий, в том числе 155- и 200-миллиметровых, ведут по нашим позициям огонь, который становится все более интенсивным. Три, четыре, пять раз на день штурмовики и «юнкерсы» совершают налеты по сотне самолетов одновременно. Продовольствие поступает в недостаточном количестве. В Бир-Хакейме все меньше остается боеприпасов, уменьшается продовольственный рацион, сокращается раздача воды. Под палящим солнцем, среди песчаных вихрей защитники находятся в постоянной тревоге, живут вместе с ранеными, хоронят мертвых рядом с собой. 3 июня генерал Роммель направляет письмо, написанное им собственноручно, с требованием сложить оружие — «в противном случае они будут уничтожены, как английские бригады в Гот-эль-Скарабе». 5 июня один из его офицеров повторяет это предложение. Ему отвечает огонь нашей артиллерии. Но в то же время во многих странах к нам пробуждается интерес публики. Французы Бир-Хакейма привлекают все большее внимание печати и радио. Общественное мнение готовится вынести свою оценку. Вопрос ставится так: может ли еще слава осенить наших солдат?

7 июня Бир-Хакейм полностью окружен. 90-я немецкая дивизия и итальянская дивизия «Триест», поддержанные двумя десятками батарей и сотнями танков, готовы к штурму. «Продержитесь еще шесть дней!» — приказало Кенигу союзническое командование вечером 1 июня. Эти шесть дней истекли. «Продержитесь еще сорок восемь часов», — просит генерал Ричи. Следует сказать, что сокрушительные удары противника, нанесшие такие потери 8-й армии и вызвавшие такое замешательство, таковы, что любая операция по замене или оказанию помощи теперь невозможна. Что касается Роммеля, то, стремясь быстрее достичь Египта, пользуясь смятением среди англичан, он очень раздражен этим сопротивлением французов, которое продолжается в его тылу и стесняет его коммуникации. Бир-Хакейм становится его основной заботой и его главной целью. Он уже неоднократно появлялся на позициях и сделает это еще не раз, чтобы ускорить действия штурмующих войск.

8 июня начинаются ожесточенные атаки. Пехота противника неоднократно, при поддержке крупных сил артиллерии и танков, настойчиво, но безуспешно пытается овладеть тем или иным участком наших позиций. Очень тяжелый день для наших войск и тяжелая ночь, в течение которой приводятся в порядок наши пострадавшие от обстрела позиции. 9 июня атаки возобновляются. Вражеская артиллерия усилилась орудиями крупного калибра, с которыми не могут вести борьбу 75-миллиметровые орудия полковника Лоран-Шампрозэ. Наши солдаты получают всего лишь около двух литров воды в сутки, что в здешнем местном климате является совершенно недостаточным. Однако необходимо еще держаться, потому что в связи со смятением, постепенно охватывающим различные подразделения английской армии, сопротивление Кенига приобретает теперь решающее значение. «Героическая оборона французов!» — «Блестящий подвиг»! «Немцы разбиты под Бир-Хакеймом!» — во весь голос трубят информационные агентства Лондона, Нью-Йорка, Монреаля, Каира, Рио-де-Жанейро, Буэнос-Айреса. Мы приближаемся к цели, которую наметили, возложив на войска «Свободной Франции», столь незначительные по численности, большую роль в этих больших событиях. Пушки под Бир-Хакеймом возвестили всему миру о начале возрождения Франции.

Но отныне мне не дает покоя мысль о спасении защитников. Я понимаю, что они не смогут в течение продолжительного времени отражать атаки, поддержанные мощными средствами. Конечно, я убежден в том, что в любом случае дивизия не сдастся, что противник будет лишен удовольствия увидеть, как перед Роммелём пройдет длинная колонна французских пленных, и что если наши войска будут непоколебимо стоять на месте, то противнику, чтобы одолеть их, понадобится уничтожить их по частям. Но речь идет о том, чтобы спасти войска, а не о том, чтобы примириться с их героической гибелью. Мне совершенно необходимы для дальнейших операций эти сотни превосходных офицеров и унтер-офицеров, эти тысячи отличных солдат. Совершив один подвиг, они должны теперь совершить другой: прорваться сквозь кольцо вражеских войск, пройдя через минные поля, и присоединиться к основным силам союзников.

Хотя я воздерживаюсь от непосредственного вмешательства в руководство сражением, тем не менее в течение 8 и 9 июня я продолжаю с большой настойчивостью обращаться в английский имперский штаб, указывая, что чрезвычайно важно, чтобы Кениг, пока еще не поздно, получил приказ попытаться выйти из окружения. Я повторяю об этом 10 июня Черчиллю, с которым я обсуждал тогда вопрос о Мадагаскаре. Тем временем развязка приближается, и я телеграфирую командиру 1-й легкой мотомеханизированной дивизии: «Генерал Кениг! Знайте и передайте вашим войскам, что вся Франция смотрит на вас и гордится вами!» А в конце дня генерал сэр Алан Брук, начальник имперского штаба, объявляет мне, что с самого утра противник ведет ожесточенные атаки на Бир-Хакейм, но что Ричи дал указание Кенигу занять новую позицию, если это ему удастся сделать. Операция должна произойти ночью.

На следующее утро, 11 июня, — восторженно-мрачные комментарии радио и газет. Поскольку никто не знает, что французы пытаются выйти из окружения, все, очевидно, ждут с минуты на минуту, что их сопротивление будет сломлено. Но вот вечером Брук посылает мне следующее известие: «Генерал Кениг и большая часть его войск достигли Эль-Гоби и находятся вне досягаемости противника». Я благодарю вестника, отпускаю его, закрываю дверь. Я остаюсь наедине с самим собой. Сердце бьется от волнения. Меня охватывает чувство огромной гордости, льются слезы радости!

1-я легкая мотомеханизированная дивизия насчитывала до сражения под Бир-Хакеймом приблизительно 5500 человек, а после двухнедельных боев Кениг вывел оттуда около 4 тысяч пригодных к дальнейшей службе солдат. Некоторое количество раненых удалось вывезти в тыл вместе с частями. Наши войска оставили на поле боя 1109 офицеров и солдат, убитых, раненых или пропавших без вести. Среди убитых — три старших офицера: подполковник Брош, майоры Саве и Бриконь. Среди раненых, оставшихся на поле боя, — майоры Пюшуа и Бабонно. Пришлось оставить часть предварительно уничтоженной боевой техники. Но потери, которые мы нанесли противнику, в три раза превосходили наши потери.

12 июня немцы объявили, что накануне они «взяли штурмом» Бир-Хакейм. Затем берлинское радио опубликовало следующее коммюнике: «Так как французы, белые и цветные, захваченные в плен под Бир-Хакеймом, не принадлежат к регулярной армии, то будут расстреляны согласно военным законам». Час спустя я попросил передать по Би-Би-Си на всех языках следующее заявление: «Если германская армия обесчестит себя убийством французских солдат, взятых в плен, когда они сражались за свою родину, генерал де Голль должен сообщить, что, к своему глубокому сожалению, будет вынужден поступить также с немцами, захваченными в плен его войсками». К концу дня берлинское радио объявило: «Относительно французских военнослужащих, захваченных в плен во время боев за Бир-Хакейм, не может возникнуть никаких сомнений. С солдатами генерала де Голля будут обращаться как с солдатами». Так оно и было в действительности.