Обретение - Анатолий Патман

— Насиловать будут, — бесстрастно сказал Сулим.

— Почему так думаешь?

— А это обычная забава, милорд. Богатые сынки каких‑нибудь местных хозяев решили позабавиться. Поиздеваются, потом отпустят. Девки поплачут, и успокоятся.

Ничего себе, на моих глазах совершать это злодейство! Не могу! Не прощу себя после этого. Пусть что будет!

— Так, ребята, схватить этих уродов!

— Хорошо, милорд!

Через несколько минут три молодых парня лежали у моих ног.

— Представьтесь, молодые люди. Кто вы такие, и что вы тут делаете?

— А ты кто такой, смерд? Ты поплатишься за это, что поднял руку на нас.

— А ну‑ка, отвечать милорду, когда он разговаривает с вами!

Легкая пощечина Ратимира вернула каждому из них понятливость и сговорчивость. Еще бы, после такого удара можно, как говорится, и коньки отдать. Первым представился наиболее высокий, и, похоже, самый старший,

— Баронет Авель Салимбарский.

— Баронет Рамсан Трактский.

— Баронет Зияд Лабинорский.

Ничего себе, последние двое с земель Изнура, и значит, с королевства Сатор. Первый откуда‑то с востока графства.

— Так, молодые люди, и что вы хотели сделать с этими девушками? Отвечайте без проволочек, а то только хуже будет. И как вы очутились так далеко от своих домов? Здесь вроде земли не ваших баронств.

— Ничего. Просто позабавиться.

Шлеп, шлеп, шлеп! Ратимир применил меры воздействия.

— Ну, изнасиловать. Потом мы их все равно бы отпустили. Мы в своем праве, милорд. Баронам и их детям дозволяется все. А эти баронеты мои гости. Мы едем в гости ко мне, в баронство Салимбар. А вот вы ответите за все. Мой отец барон Салимбарский просто так это не оставит!

Тут Ратимир не выдержал, и приложился посильней. Парни как подрубленные свалились на траву.

— Девочки, а кто вы такие?

— Я Альпикка, а это моя сестра Силпикка. Мы живем в деревне Изнурка. Наш отец работает дорожным смотрителем на Северном тракте.

Вообще‑то Северный тракт, как очень важная дорога, должен быть в собственности самого веренского графа.

— Вы принадлежите кому‑нибудь?

Это спросил уже Сулим. Мои люди лучше разбирались в современных реалиях, чем я, попаданец из другого мира совсем с другими нравами, более иезуитскими и изощренными. А здесь порядки были попроще, и поэтому как раз трудными для моего понимания. Но, ничего, я уже более или менее приспособился.

— Отец у нас освобожденный, и мы тоже свободные.

Повесить бы их, этих балбесов, решившихся на такое. Хотя, о чем это я? Здесь, как я понял, это в порядке вещей. Как раньше в средних веках. Даже светочь русской поэзии, как пишут, грешил исполнением своих господских прав. Но, нельзя. Благородные, блин. И не успели еще совершить злодеяние. Да, неприятности у меня будут. Казнить нельзя помиловать. Хотя, барон я или не барон? Теперь то я сам устанавливаю законы. Как решу, так и будет. И мои товарищи, тот же Ратимир, или бывшие наемники, все пятяеро, вряд ли оспорят мое решение. Права суверена, вот что это такое!

— Ну, вот что, молодые люди. Вы хотели совершить злодеяние, но не успели. Остановили вас вовремя. Тем не менее, нанесли оскорбление свободным людям, причинили им ущерб. Придется возместить. А говорите, вам можно все. Так не бывает. Это мне, может быть, еще можно что‑то, и то не все. А вы еще не доросли. Эти девушки свободные, а вы решили посягнуть на их честь и достоинство. Ну что с вами делать? Так вот, я барон Коста ин Изнурский и ин Дэлинор Северный, на первый раз, присуждаю каждому из вас по десять плетей за нарушение прав свободных людей. И по десять золотых штрафа за причинение ущерба их имуществу. И так будет с каждым, кто будет нарушать законы. Если же это нарушение повторится, то уже в следующий раз наказание будет больше на столько раз, сколько раз было таких нарушений. Поняли, молодые люди? Впредь руки не распускайте. После десятого раза виновных, раз они не хотят исправляться, придется повесить или отрубить им голову, раз благородного происхождения.

— Милорд, можно я научу их уму разуму?

— Можно!

И молодые люди, решившие изнасиловать девушек, получили каждый свои десять ударов. Ратимир уж постарался. И удар у него не слабый. Навеки запомнят. Напоследок изьяв все ценное, к сожалению, мало, мы бросили этих негодяев в кусты, тем более, их могли уже искать. Сулим и Норан прикрыли девушек дорожными одеялами и подсадили к себе. И наш маленький отряд, съехав на всякий случай с дороги, исчез в лесу. Мы решили объехать эту Изнурку и поближе к домам отпустить девушек.

Воины отнеслись к этому случаю довольно равнодушно. Но одну благодарность я заслужил уже сейчас. Видел бы кто сначала разъяренные, а потом довольные глаза Сонары.

Заезженную дорогу мы пересекли почти у деревеньки, и, проехав немного по краюшке небольшого поля, отпустили девушек.

— Милорд, возьмите нас с собой в Выселки. Они все равно никого в покое не оставят!

Не люблю, и никогда не выдерживал женских слез.

— Девушки, милые, откуда вы взяли, что мы едем туда? Мы следуем в Анжай. Там у нас дела. А отец как, один останется?

— Милорд, в покое их не оставят. Лучше взять с собой. Пусть позовут своего отца.

Мнение Сонары перевесило все. Против никто даже слова не сказал.

Вот так к нам добавились две девушки и их отец, лет на десять моложе меня, коренной изнурец, рано похоронивший больную жену и вырастивший двух дочерей, Васинар из Арена. Он, узнав о чуть не случившейся трагедии с дочерями, разъярился и хотел отправиться по нашему следу обратно.

— Милорд, им надо было отрубить головы!

Заброшенная дорога петляла по лесистому холму. Затем мы пересекли речку Малый Изнур. И скоро начали подниматься в невысокие горы, скорее холмы. Все, пришли, мы у границы Центральной долины, или Южного Верестасора, или теперь баронства Изнур.

Когда баронеты, погнавшиеся за девчонками, долго не показывались, рыцарь Раваль Салимский, десятник охраны баронета Авеля Салимбарского, также и старший в отряде охраны, забеспокоился. Не должно уходить так много времени на это дело.

— Так, подъем, лежебоки. Живо в лес и прочесать там все. Проверить каждый кустик и каждую тропинку! — поднял он свой десяток.

Воины вернулись очень скоро, неся на самодельных носилках всех троих баронетов. Юноши, лежавшие на животах, еле–еле стонали. Их спины были в крови.

— Так, кто это так? Милорды, кто‑нибудь из вас говорить может?

— Я могу, — чуть–чуть слышно прошептал баронет Авель. — Нас поймали люди барона ин Изнурского и по его приказу избили. Их было человек десять. Девчонок они забрали с собой.