Мой нежный завоеватель - Джудит Френч

Путешествие вверх по течению реки Тигр происходило в атмосфере праздности, они с Александром часто оставались наедине. Обычно они делили широкое ложе в роскошной палатке, которую он распорядился установить на палубе их судна. Там, спрятавшись от любопытных глаз, она могла наблюдать за проплывающими мимо берегами, наслаждаться любовью с великим царем и также быть его партнером в занимательной игре, которую они привезли из Индии и в которой принимали участие цари, пешие солдаты и слоны. Сегодня они беседовали и веселились, пока Александр умащивал ее тело ароматными маслами и строил планы в отношении их будущего ребенка.

— Я являюсь прямым потомком Ахиллеса, — похвалялся он, медленно водя ниткой жемчуга по ее круглому животу.

— Ахиллеса? — сонно переспросила Роксана. — Раньше ты мне об этом не говорил. — Она выхватила жемчуг из его пальцев и сунула под подушку. — Мне щекотно.

— По материнской линии. Мой сын станет потомком богов и героев. Ему будет ради чего жить.

— Оставь ему хотя бы земли легендарного Китая, мой господин. У тебя для завоеваний остались еще Аравия и Африка, а на севере есть еще и неизведанные Острова Туманов. — Она взяла его руку и поочередно поцеловала покрытые шрамами костяшки пальцев. — Мир велик, и у твоего сына тоже будут грандиозные замыслы. — Она игриво посмотрела на него. — Но ты ведь понимаешь, что это может быть и девочка.

— Тогда она получит имя Александра. Я отдам ей во владение Индию и выдам замуж за первого сына Гефестиона.

Он положил голову на ее живот, а она стала лениво перебирать пряди его золотистых волос.

Прикрыв глаза она наслаждалась легким речным бризом и слушала игру согдианских музыкантов, доносившуюся из-за матерчатой стенки шатра.

— Но разве у Гефестиона есть сын?

— Пока нет, но я приказал ему не терять времени даром. Его мальчик будет товарищем нашим детям. — Александр поцеловал ее в живот, который, как ей казалось, становился с каждым днем все больше и больше.

— Вскоре я так растолстею, что ты вряд ли захочешь делить со мной ложе. Я становлюсь уродливой, а тут еще и это проклятое клеймо. — Она коснулась выжженного изображения прыгающего тигра на своем бедре.

— Ничего подобного. Этот тигр делает тебя еще более желанной и загадочной. — Он погладил ее обнаженную ногу, проведя рукой сверху вниз, до щиколотки и свода стопы. — Мне нравится то, что моя женщина стала круглой и мягкой.

— М-м. — Она вздохнула. — Мне приятно слышать такое. — Ее не переставало удивлять, насколько заботливым мог быть Александр, когда находился в соответствующем настроении. — Ты находишь меня мягкой?

— Только твое тело, но не сердце, оно яростное, как у льва. — Он сел, налил в ладонь очередную порцию масла и занялся массажем ее ног. — Уже в первую ночь, которую мы провели вместе, я знал, что ты достойна стать матерью моего сына.

— А я тогда считала тебя дикарем, — вспомнила она. — Впрочем, и сейчас мое мнение не изменилось.

Он тихо засмеялся.

— Причина этого в том, что ты будишь во мне зверя. Прежде чем перейти к колену и бедру, он стал растирать ее икру медленными чувственными движениями.

— О, у тебя очень нежные руки. — Она застонала от удовольствия. — Из тебя получился бы превосходный банщик.

— В то утро на скале Согдианы я понял, что должен получить тебя, как только увидел твои прекрасные волосы.

— Если бы я об этом знала, то тут же обрезала бы их.

— Но ведь потом было не так уж плохо, моя маленькая звезда, хотя ты даже для меня являешься постоянной проблемой. Легче было бы взять в жены твою ручную самку леопарда. — Он вытер руки полотном и снова вытянулся рядом с ней.

Она повернулась к нему и провела по его губам кончиками пальцев.

— Если бы я могла догадаться о твоем пристрастии к Акире, то постаралась бы спрятать ее получше, — поддразнивала она царя.

— Кто знает, кто знает… — Поймав ее правую руку, он прижал ее ладонь к своей — палец к пальцу. — Вероятно, найдутся те, кто готов обвинить меня в намерении переспать с этой проклятой кошкой. Мои враги распространили уже столько небылиц о моих пороках и половых извращениях, что найдутся глупцы, готовые поверить и в такое.

Он перецеловал ее пальцы, а затем перевернул ее руку ладонью вверх и высыпал в нее сверкающую струйку алмазов.

— Это для твоей коллекции.

— Благодарю, мой господин. Ты слишком щедр.

— Отошли их в свои горы вместе с оставшимися у меня сокровищами.

— Я уже давно ждала, когда мы коснемся этой темы, — сказала она, а затем придвинулась и провела кончиком языка по его нижней губе. — Но это никак не поможет тебе заставить меня забыть о твоих дурных привычках. Ты пьешь слишком много неразбавленного вина, а прочие твои извращения меня не слишком волнуют. — Она озорно улыбнулась. — Если не считать героической способности длительно заниматься тем, что доставляет жене наибольшее удовольствие.

— Это твои слова. — В его глазах загорелось желание.

Она со смехом откинулась на подушки и раскинула руки.

— Кому же это знать, как не мне?

— Однако мы должны быть осторожны, чтобы не причинить вреда нашему сыну.

— Да, но есть множество способов этого избежать, мой македонский варвар. Мне еще предстоит обучить тебя всем секретам Ниры.

Он обхватил ее голову обеими руками и нагнулся к ней, прищурив серо-голубые глаза.

— Неужели ты думаешь, что так легко сможешь отвлечь меня от разговора о своих преступлениях, связанных с вымогательством?

— Почему бы и нет? — Она шутливо толкнула его в грудь.

Он резко вздохнул.

— Можешь играть в свои игры, моя маленькая жена, — произнес он. — Продолжай воровать у меня все, что пожелаешь, но только при условии, что всегда будешь помнить, кто твой хозяин и кому ты должна быть верна. В этом случае мы никогда больше не будем ссориться.

Она засмеялась и прижалась бедрами к его бедрам.

— Тогда мы остаемся лучшими друзьями.

— И любовниками, — хрипло добавил он. — Любовниками навсегда!

Роксана была вполне довольна. Она умоляла Александра отправить ее в Согдиану к моменту рождения ребенка, но в результате они сошлись на великолепных летних дворцах персидской империи в Хамадоне. Здесь была лесистая горная местность, очень похожая на ее родину. Охота в Хамадоне оказалась выше всяких похвал, так что Александру было чем заняться в то время, пока она ожидала наступления родов.

В Опии к Александру присоединился Гефестион с главной армией. Многим из греческих ветеранов было уже за пятьдесят и даже за шестьдесят лет. Они были щедро награждены за службу и имели возможность отправиться домой, но, тем не менее, были недовольны тем, что их заменяют более молодыми азиатами. Македонцы протестовали и жаловались, даже несмотря на то, что Александр оплачивал их долги из своих личных средств. Со временем постоянное злоупотребление вином все более подогревало их недовольство и ропот постепенно перерастал в открытый бунт.