Избавитель. Том 2 (СИ) - Соколов Макс

— Джайк, с которым я познакомился на этом холме, никогда бы не нарушил комендантский час.

Тот пожал плечами:

— У меня не было выбора. Я знал, что ты попытаешься ускользнуть на рассвете.

— Разве человек Рагена не принес тебе мои письма?

Джайк достал связку писем и швырнул на землю.

— Я не умею читать, и ты прекрасно это знаешь.

Меченый вздохнул. По правде говоря, он забыл.

— Я заходил, — попробовал он еще раз. — Не ожидал встретить Мери, и она не пригласила меня остаться.

— Я знаю. Она в слезах прибежала на мельницу и все рассказала.

Меченый склонил голову:

— Сожалею.

— Еще бы не сожалеть.

Джайк помолчал, глядя вдаль.

— Я всегда был для нее запасным вариантом, — наконец сказал он. — Прошел год после твоего отъезда, прежде чем она разглядела во мне не только дружеское плечо. Два — прежде чем согласилась выйти замуж. Обвенчались мы еще через год. Даже в день венчания она ждала, что ты ворвешься и нарушишь церемонию. Ночь! Да я сам этого наполовину ожидал. — Джайк пожал плечами. — Разве ее можно винить? Она вышла замуж классом ниже себя. Я необразован и не слишком смазлив. Я ведь неспроста тоскался за тобой в детстве. Ты всегда был лучше во всем. Я тебе даже в жонглеры не годился.

— Джайк, я ничем не лучше тебя.

— Да, теперь я это понимаю, — сплюнул Джайк. — Муж из меня вышел лучше, чем мог бы получиться из тебя. Знаешь почему? Потому что в отличие от тебя я был рядом.

Меченый нахмурился, покаянные мысли вылетели у него из головы. Он принял бы от Джайка злость и ярость, но снисходительность оскорбляла.

— Узнаю прежнего Джайка. Только бахвалиться умеешь. Говорят, отцу Мери пришлось похлопотать на мельнице, чтобы дочери не пришлось ютиться на полу у твоих родителей.

Но Джайка было не так просто пронять.

— Она жила у меня здесь и здесь! — вспылил он, указав на висок и на сердце. — А твои сердце и разум всегда были там. — Он обвел рукой горизонт. — Вот и отправляйся туда. Нам не нужно твое избавление.

Меченый кивнул и вскочил на Сумеречного Плясуна:

— Береги себя, Джайк.

Он ускакал.

Глава 24. Братья в ночи. 333 П. В., весна

— Эй! Поаккуратнее, я же настраиваю! — воскликнул Рожер, в очередной раз подлетев на ухабе вместе с телегой.

Он старательно вычистил и натер воском старинную скрипку, которую ему подарил Меченый, и купил дорогие новые струны в доме гильдии жонглеров. Его старая скрипка раньше принадлежала мастеру Джейкобу, и настраивать дешевый инструмент приходилось целую вечность. До того он играл на скрипке Аррика. Та была получше, хотя поизносилась за долгие годы, а потом ее сломали Соловей Джасин с подмастерьями.

Эта же, найденная в давно забытых развалинах, была совсем другого сорта. Корпус и гриф изгибались непривычно, но работа была безупречной, и минувшие века сказались на дереве не больше, чем дни. Скрипка, достойная герцога.

— Извини, Рожер, — сказала Лиша, — но дороге наплевать, что ты занят. И что это на нее нашло?

Рожер показал язык, бережно поворачивая последний колок большим и указательным пальцами искалеченной руки и теребя струну большим пальцем здоровой.

— Готово! — наконец крикнул он. — Останови телегу!

— Рожер, нам надо проехать еще много миль до заката, — напомнила Лиша. Рожер знал, что каждое мгновение вдали от Лощины мучительно для нее. Жители Лощины для нее все равно что дети.

— Всего на минуточку, — взмолился Рожер. Лиша прищелкнула языком, но остановилась. Гаред и Уонда тоже придержали коней, с любопытством поглядывая на телегу.

Рожер взобрался на козлы, размахивая скрипкой и смычком. Он прижал подбородком инструмент к груди и коснулся струн смычком. Струны послушно загудели.

— Только послушайте! — восхитился он. — Как по маслу. Скрипка Джейкоба — игрушка по сравнению с этой.

— Тебе виднее, Рожер, — сказала Лиша.

Рожер на миг нахмурился и отмахнулся смычком. Он широко расставил оставшиеся два пальца для баланса, и смычок загулял по струнам, как продолжение искалеченной руки. Музыка вихрем устремилась ввысь, и он воспарил следом.

Он чувствовал приятную тяжесть медали Аррика на голой груди под разноцветной туникой. Медаль больше не вызывала тягостных воспоминаний и вселяла уверенность. Она хранила память о тех, кто пожертвовал ради него жизнью. Рожер расправил плечи.

Это был не первый талисман Рожера. Он много лет носил в потайном кармашке на поясе своих разноцветных штанов куколку из дерева и бечевки, увенчанную золотистым локоном учителя, а до того — куколку матери с рыжей прядью.

Но с медалью на шее Рожер чувствовал, что и Аррик, и родители приглядывают за ним, и говорил с ними языком скрипки. Он вкладывал в игру всю любовь, все одиночество и сожаление. Он говорил им все то, чего не успел сказать в жизни.

Когда скрипка умолкла, Лиша и остальные смотрели на него остекленевшими глазами, как зачарованные подземники. Через несколько секунд они встряхнулись и снова стали собой.

— В жизни не слышала ничего настолько прекрасного, — заметила Уонда. Гаред утвердительно хмыкнул, а Лиша достала платочек и промокнула глаза.

Оставшийся путь до Лощины Избавителя был полон музыки. Рожер играл каждую свободную минуту. Он знал, что за время их отъезда проблемы не решились сами собой, но обещание помощи от герцога и гильдии жонглеров, а также утешительная тяжесть медальона вселяли в него новую надежду, что все можно исправить.

До Лощины был еще день пути, когда дорогу запрудили беженцы. Многие поставили палатки и разложили защитные круги прямо на дороге. Лиша сразу узнала лактонцев — крепких, коренастых, круглолицых. Ходили они вразвалочку, привычные к палубе больше, чем к суше.

— Что случилось? — спросила Лиша у молодой матери, которая расхаживала, баюкая плачущее дитя. Женщина посмотрела на нее пустыми непонимающими глазами, но, когда Лиша спустилась с телеги, разглядела фартук с карманами и оживилась.

— Прошу вас, взгляните. — Она протянула вопящего ребенка. — По-моему, он болен.

Лиша взяла малыша, проверила чуткими пальцами пульс и температуру. Через мгновение она уложила ребенка на сгиб локтя и сунула костяшку пальца ему в рот. Малыш немедленно затих и принялся усердно сосать палец.

— Ребенок здоров, — сказала Лиша, — он просто чувствует тревогу матери.

Женщина с облегчением выдохнула и заметно расслабилась.

— Что случилось? — повторила вопрос Лиша.

— Красийцы, — ответила женщина.

— Создатель! Неужели они уже напали на Лактон?

Женщина покачала головой:

— Они растеклись по райзонским весям, заставили женщин закрыть лица, а мужчин угнали на войну с демонами. Они выбирают райзонских девушек в наложницы, как фермеры — цыплят к столу, а мальчиков отправляют в лагеря, где их учат ненавидеть собственные семьи.

Лиша помрачнела.

— В весях больше не безопасно, — продолжила женщина. — Кто смог, перебрался в Лактон; некоторые остались защищать свои дома, но остальные отправились в Лощину на поиски Избавителя. Мы его не нашли, но люди сказали, что он пошел в Энджирс, вот мы и выступили следом. Он все исправит, вот увидите.

— Мы тоже на это надеемся, — вздохнула Лиша, хотя у нее имелись сомнения на сей счет. Она вернула ребенка и снова забралась на телегу.

— Нам нужно как можно скорее доехать до Лощины. — Она посмотрела на Гареда.

— Прочь с дороги! — рыкнул великан-лесоруб и направил коня на беженцев. Люди бросились врассыпную; палатки, одеяла и круги исчезли как по волшебству. Лише было неловко, но ее дети нуждались в ней, а телега не могла проехать по обочине.

Они мчались во весь опор, пока наконец не оставили тысячи беженцев позади, но до заката так и не достигли Лощины. Травница лишь глянула на Рожера, и он поднес смычок к струнам. Они ехали в темноте. Путь освещали только светильники Лиши, и только музыка Рожера держала подземников на расстоянии.