Фидель Кастро - Максим Макарычев

Как бы то ни было, новое правительство постепенно укреплялось во власти. С помощью своих соратников Кастро приступил к решению главного вопроса революции – вопроса о земле. Но с лета 1959 года напряженность в отношениях между США и Кубой стала расти не по дням, а по часам. Ущемление интересов американских монополий на Кубе привело Белый дом к пониманию того, что с правительством Кастро ему не сработаться, и тогда он выбрал силовую линию в отношении Острова свободы.

Глава девятая

ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКИЙ «БЕРМУДСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК»: МОСКВА—ГАВАНА—ВАШИНГТОН

Поняв, что правительство Кастро полностью меняет акценты в своей внешней политике и, тем самым, подает «дурной пример» некоторым государствам Латинской Америки в их борьбе за независимость, американцы с лета 1959 года в рамках международных форумов стали оказывать давление на Кубу через региональные организации. Госдепартамент США начал использовать рычаги влияния на правительства латиноамериканских марионеточных стран, возглавляемые диктаторами.

Так, президент Никарагуа Сомоса потребовал созыва чрезвычайной сессии Организации американских государств (ОАГ) для обсуждения кубинского вопроса под предлогом того, что правительство Кастро заявило, что не считает себя связанным договором о совместной защите Западного полушария, подписанного в разгар холодной войны в 1947 году в Рио–де–Жанейро. Ряд латиноамериканских стран открыто предоставлял свою территорию для подготовки наемников с целью последующей интервенции на Кубу.

Совещание министров иностранных дел Организации американских государств (ОАГ) 12 августа 1959 года США намеревались использовать для вмешательства во внутренние дела Кубы. Они вынесли на совещание вопрос о том, что в «составе вооруженных групп, которые вторглись в Никарагуа 24 июля 1959 года», якобы были «люди Кастро» и что, по их информации, аналогичное вторжение будто бы готовится в Доминиканскую Республику[310].

Правительство Кубы, как и в мае, опять настаивало на включении в повестку дня заседания вопросов, касающихся экономических отношений между странами–членами ОАГ, и, в частности, хотело добиться от США принципиального согласия на предоставление Кубе кредитов. США воспрепятствовали включению этого вопроса в повестку дня.

Справедливости ради, следует признать, что в Соединенных Штатах не все крупные монополии разделяли намерение правительства наложить эмбарго на торговлю с Кубой. Некоторые из крупных компаний в начале 1960 года все же добились получения лицензий на поставку товаров на Кубу. В частности, химические предприятия, руководствовавшиеся не политической конъюнктурой, а экономической целесообразностью, выступали за признание революционного правительства Кастро. Они были кровно заинтересованы в кубинском рынке, понимая, что его потеря может существенно отразиться на их доходах, ведь сахар в большом количестве использовался в американской военной химической промышленности. К тому же здравомыслящие бизнесмены понимали, что сокращение квоты кубинского сахара приведет к сокращению кубинского импорта из США, который был довольно значителен. Это не могло не беспокоить американских экспортеров.

США не могли не принимать во внимание и внешнеполитические факторы. Революционную Кубу морально поддержали многие страны мира и все государства социалистического лагеря. Ряд латиноамериканских стран (Бразилия, Венесуэла, Панама) выступил за изменение политики США как по отношению к Кубе, так и к Латинской Америке в целом. Такие выводы были сделаны, в частности, в докладе вице–президента Никсона президенту США Эйзенхауэру по результатам поездки по странам этого региона.

Наконец, к нормализации отношений США с Кубой подталкивало то обстоятельство, что основные конкуренты американцев установили экономические отношения с революционным правительством Кастро: Великобритания поставила Кубе автобусы в кредит на несколько миллионов долларов, а Голландия предоставила правительству Кастро большой заем.

А вот что сообщалось в докладе о положении дел на Кубе и в Центральной Америке, направленном одним европейским посольством на Кубе в МИД своей страны, копия которого попала в руки советской разведки: «На кубинской сцене доминирует фигура Кастро, но неизменно растет авторитет его некоторых ближайших сотрудников, особенно тех, кто, по–видимому, более склонны к тоталитарному режиму явно социал–коммунистического толка <…> Следует избегать разрыва с Гаваной, тем более что по глубокому убеждению Форин оффис (МИД Великобритании. – М. М.) всякое применение силы привело бы к крайне отрицательным последствиям как в Центральной Америке, так и в странах Юга <…> надо возродить у правительства Кубы доверие к Западу. Это необходимо для того, чтобы не допустить такого положения, при котором кубинские лидеры, уже измученные самыми разными чувствами по отношению к западному миру, начнут проводить такую политику, которая окончательно отдаст их в руки коммунистического блока»[311].

Позиция Великобритании по отношению к правительству Кастро была неоднозначной. С одной стороны, британцы были обязаны поддержать политику по отношению к Кубе своего союзника – Соединенных Штатов. С другой стороны, исход американцев из Кубы открывал возможности для активизации деятельности британских компаний на кубинском рынке. Примечательно, что свое первое интервью иностранным корреспондентам после прихода в Гавану Фидель Кастро дал 9 января 1959 года корреспонденту лондонской газеты «Дейли телеграф». Он выразил желание развивать дружественные отношения с Англией и, в частности, заявил о том, что «английская собственность на Кубе не будет конфискована»[312].

Британско–кубинские отношения поначалу складывались хорошо. Произошли обмены торговыми делегациями, а британское правительство даже поставило Кастро пять реактивных истребителей из числа тех, что были закуплены еще при Батисте. Но Вашингтон быстро «отследил ситуацию» и намекнул Лондону на нежелательность сближения с Гаваной[313].

Реакция дружественной американцам страны была моментальной. Правительство Великобритании отказалось удовлетворить просьбу Кастро о продаже 15 реактивных истребителей и двух небольших судов, необходимых Кубе для обороны против возможного нападения со стороны Доминиканской Республики и в случае агрессивных действий со стороны США. Британские нефтяные компании, как и американские, прекратили поставки нефти на Кубу и, в нарушение взятых ранее обязательств, отказались снабжать кубинские самолеты горючим, на время фактически парализовав и без того небольшой кубинский воздушный флот. В целях оказания давления на правительство Кастро более 50 консерваторов–членов парламента Великобритании подписали резолюцию с требованием прекратить ввоз кубинского сахара в Англию. А глава МИДа Великобритании лорд Хьюм, явно подыгрывая своим заокеанским друзьям, заявил в палате лордов: «Обвинения Кубой Америки в том, что она является государством, проводящим политику колониального империализма, вызывают у нас смех. Обвинения и намеки на то, что Соединенные Штаты являются агрессором, вызывают у нас глубокое недовольство»[314].