Хранить вечно - Федор Шахмагонов

21 июня генерал выехал с оперативной группой в передовые части на границе. С наблюдательных пунктов можно было видеть в бинокль все, что происходит в крепости Брест. Рано утром мы видели разводы караулов в крепости под Оркестр, потом начались спортивные игры, быть может, даже состязания. К красноармейцам и командирам приехали гости. Шла тихая, мирная жизнь, ничто не обнаруживало повышенной боевой готовности или хотя бы какого-то беспокойства. В опергруппе имелась карта огневых точек и дотов на берегу Западного Буга в районе крепости. Офицеры разведки помогли нам в бинокль найти эти точки. Укрепления безлюдны. Войск не видно. В траншеях не наблюдалось никакого движения. Генерал собрал опергруппу и командиров частей.

— Что означает это спокойствие? — поставил он вопрос.

Один из командиров танковых полков ответил:

— Нам непонятно это спокойствие. Мы даже думали, не отменил ли фюрер наступление.

— Нет! Не отменил, — твердо произнес генерал. — Мы должны быть готовы к утру…

Командир дивизии предложил отменить часовую артиллерийскую подготовку: поскольку укрепления не заняты советскими войсками, можно было сэкономить снаряды.

Генерал задумался. Вообще он был реалистом, но каждое событие пытался изображать как историческое.

— Война должна начаться с артиллерийского грома!

— По каким целям? — спросил полковник.

— Цели не всегда те, что видны глазом. Те, кто тут же с нами вступит в бой, должны ощутить, какая на них обрушилась сила! Это их деморализует… Я помню танковую атаку в Ольнонском лесу. Французские танки опрокинули наши отряды. Они были неуязвимы для нашей артиллерии и двигались сквозь наш танковый строй. Но они сами прекратили атаку. Почему? Они не поверили в свой успех, не поверили, что танковая рота может добиться эффекта. Как же так, немецкие танки прошли сквозь Бельгию, форсировали Маас, прорвали фронт, и вдруг танковая рота де Голля заставила их попятиться? Они не поверили в свои силы! Поэтому я оставляю часовую артподготовку для демонстрации и устрашения!

Стрелки часов неумолимо двигались вперед.

С ужасом, и душевной болью я смотрел на то, что происходит на моем, восточном берегу, в моей стране.

В реке купались детишки, маячили над кустами удочки рыболовов…

Мы остались с генералом одни на наблюдательной вышке. Он был мрачен и молчалив. Я не удержался и сказал ему:

— Русские не собираются воевать… Это почти чудо, но обеспечена внезапность!

— Внезапность! Это очень сложные понятия в современной войне… Внезапность — это удар по войскам, внезапность при ударе в пустоту теряет свое значение. Мне было бы легче, если бы я видел укрепления, ощетинившиеся ожиданием… Легче разрубить мечом железную кольчугу, чем шелковую косынку!

— Может быть, приказ о наступлении отменен?

Генерал машинально посмотрел на часы. С раздражением махнул рукой:

— Не может быть отменен!

В 3 часа 10 минут 22 июня генерал поднялся на наблюдательную вышку, неподалеку от Бреста. Над рекой курился легкий туман.

Загудела земля, и западный берег Буга вспыхнул сначала зарницами, а потом разгорелся заревом. Началась артиллерийская подготовка из всех видов артиллерийского оружия.

Восточный берег Буга объяло пламя. Горели деревни, огненные купола поднялись над лесом, сгустилась тьма. Дым и гарь заволокли окрестности, зарево не в силах было пробить черной мглы.

Когда кончилась артподготовка, в небе появились самолеты. Волна за волной, волна за волной…

В 4 часа 15 минут двинулись танки передовых частей. Они выползли из укрытий в предполье и на полном ходу устремились к реке. Впереди шли танки для переправы под водой. Они ушли в воду и через пятнадцать минут появились на том берегу. Инженерные войска начали наводить понтоны.

В седьмом часу утра генерал счел возможным переправиться на тот берег. Начали приходить донесения, что «сопротивление противника везде подавлено». Он не потерял чувства юмора:

— Сопротивление? Кто им здесь сопротивлялся?

Наверное, эта фраза предназначалась не мне, а барону, но я заметил, что ему доставляло интерес быть со мной более откровенным, чем со своими офицерами.

Два бронетранспортера, несколько специальных машин повышенной проходимости, два танка охраны и бронемашина генерала двинулись в глубь советской земли. По донесениям из частей прорыва, мы ехали по земле, где «было подавлено сопротивление противника».

Дорога пролегала деревней и лесом.

Деревня медленно догорала, не осталось ни одной избы, все было перерыто воронками от снарядов, месиво головешек, битого кирпича, домашней рухляди, которую не брал огонь. Но на дороге и другие следы. Два обгоревших немецких танка. Генерал остановился возле них. Вышел из бронемашины. При нем извлекли сгоревших танкистов. Очевидцев гибели этих двух бронированных чудовищ не было.

Генерал осмотрел танки и спросил:

— Что случилось? На танках нет следов от снарядов! Если бы это было в деревне, я понял бы так, что они сами наскочили на огонь… Как их сожгли?

Но никто ничего объяснить не мог.

В лесу на повороте дороги мы наткнулись на обгорелый бронетранспортер. Возле транспортера вразброс лежали трупы немецких автоматчиков.

Здесь уже можно было обнаружить следы боя. И не в зоне укреплений. Генерал обошел поляну. Мы насчитали тридцать немецких трупов, генерал отыскал в кустах труп советского пограничника. Он лежал, уронив голову на щиток пулемета «максим».

— Славная смерть! — сказал генерал. — Но не один же он сжег бронетранспортер?

Генерал остановил колонну. Автоматчики по сигналу офицера охраны попрыгали из бронетранспортера и окружили поляну. Из бронемашины вышел генерал.

Сопровождающие подошли к бронетранспортеру. Двое в штатском. Я и немецкий писатель.

В руке у него тут же появился блокнот и серебряный карандашик — нацелился записывать изречения генерала.

Ни от снаряда, ни от ручной гранаты бронетранспортер повреждений не имел. Специалисты сразу же установили, что гореть начала краска, а затем уже огонь охватил бензобак.

Автоматчики все до одного были обнаружены на поляне. Полный расчет бронетранспортера.

Генерал помалкивал, писателю нечего было занести серебряным карандашиком в записную книжку с золотым обрезом и символическим орлом на обложке.

Доложили, что в кустах обнаружен станковый пулемет. Коробки с расстрелянными лентами. От пулемета тянулся по траве кровавый след. Офицер охраны посоветовал генералу уйти в танк. Генерал отказался.