Бабочка под стеклом - Екатерина Риз

— Мама, ты пришла!

— Пришла, солнышко. Сейчас я дядю Диму проверю, и будем завтракать, хорошо?

— А он уже проснулся!

— Замечательно, — негромко проговорила Марина, поднимаясь на второй этаж.

Димку застала в ванной комнате, он умывался, а когда выпрямился, у него вырвался усталый вздох. Видно было, что ему каждое движение с трудом даётся.

— Разбудили они тебя? — Марина ему полотенце подала, а потом по плечу погладила.

— Я и так двенадцать часов проспал, — ответил Гранович, вытираясь.

— Так это хорошо.

— Хорошо, — кивнул он. Полотенце на крючок повесил и тогда уже к Марине шагнул. — Привет.

— Привет. — Она улыбнулась и в лицо его всмотрелась, обняла в ответ, а когда отстранилась, лоб его потрогала. — Температура, но небольшая.

Дима недоумённо нахмурился.

— Как ты это делаешь?

— У меня опыт большой. Шёл бы ты в постель, Дим.

— В постель? — Они вместе из ванной комнаты в коридор вышли, и Гранович Марину к стене притиснул. — Можно и в постель.

Она рассмеялась, за шею его обняла и быстро поцеловала, когда он к ней наклонился. Правда, шутливо поддела:

— А силы-то есть? Стоишь еле-еле.

Он голову к её плечу склонил, то ли усмехнулся, то ли жалобно хмыкнул.

— Да, придется подождать денёк… другой.

— Дима.

Гранович голову поднял и на Марину посмотрел.

— Что?

Она провела пальцем по его гладкому, только что выбритому подбородку.

— Пообещай мне, что больше никогда так не уедешь. — Снова обняла его и теперь уже она щекой к его плечу прижалась. — Я тебя люблю. А ты себе придумал… Никто мне больше не нужен.

У него рука дрогнула, Марина это почувствовала. Пальцы, которые по её спине гуляли, неожиданно сжались в кулак.

— Любишь?

— А ты не догадывался? — Она нашла в себе силы улыбнуться ему.

— Я не думал, что о таком догадываться надо. Надо говорить… раз любишь.

— Да?

Он неловко улыбнулся и глаза опустил.

— Я тоже тебя люблю, и никому не отдам. — Марина в глаза ему смотрела, сглотнула, а Димка от её пристального взгляда окончательно смутился, и не к месту добавил: — Отличное место в любви признаваться — в коридоре у лестницы.

Словно в подтверждение его слов, Эля по лестнице поднялась, осторожно из-за угла выглянула и тут же в позу встала, увидев, что мама и дядя Дима обнимаются.

— Что вы тут спрятались от меня?

— Кто от тебя спрятался?

— Вы!

Марина Димку от себя отодвинула.

— Иди, ложись в постель, а я завтрак приготовлю. — Дочку по голове погладила. — Ты голодная?

— Да, и чаем не напоенная.

Гранович рассмеялся.

— Голодная, чаем не напоенная и соскучившаяся. Кошмар. Несчастный ребёнок. — Он вернулся в спальню, в кровать лёг, даже повозился, устраиваясь поудобнее, и самому себе не веря, что весь сегодняшний день проведёт вот так, даже не болея, а отдыхая. Но один долго не пробыл, уже через несколько минут дверь спальни приоткрылась, и в комнату Эля проскользнула.

— Смотри, какую мне мама книжку купила! — Ловко взобралась на кровать и рядом с Димой села, привалившись к его боку. А он в книжку заглянул.

— Ух ты, букварь.

— Да, — важно кивнула девочка. — Я её уже всю прочитала.

— Да ты что? — хмыкнул Гранович. На большую букву, главную на странице, показал. — Какая буква?

— А, — без промедления ответила Эля.

— Правильно. Переворачивай страницу.

Элька сразу несколько перевернула, и Дима указал ей на большую букву П.

— А это?

— Тоже А.

— Это почему?

Эля смешно всплеснула ручками.

— Да потому что! Дедушка сказал, что нужно смотреть на картинку, вот видишь?

— Я то вижу.

— Во-от. А что нарисовано?

— Это ты мне скажи.

— Паровоз.

— Паровоз, — согласился Дима, — и где тут А?

Эля развернулась к нему вполоборота, посмотрела снисходительно.

— Но это же пАрАвоз!

Он фыркнул, но сейчас в долгие объяснения пускаться не стал, только девочку по спине погладил, целовать побоялся, хотя очень хотелось.

— Элька болеет? — спросил Гранович у Марины позже, когда она к нему в спальню пришла, устроив дочь в детской мультики смотреть. К Диме под бок легла и снова лоб его пощупала, Дима даже голову повернул, чтобы она дотянуться не смогла. — Я нормально себя чувствую.

— Это ещё ничего не значит. Я тебя теперь неделю из дома не выпущу, так и знай. По крайней мере, на работу.

Дима чуть слышно застонал в сторону, а потом про Эльку напомнил, чтобы тему сменить.

— Температурила позавчера, а на утро как ни в чём не бывало.

Гранович всерьёз нахмурился.

— Что это значит?

— Думаю, нервное, у детей такое бывает. Она ещё разревелась, всё про тебя спрашивала, вот и…

Он несколько смущённо кашлянул в кулак, а Марину крепче обнял.

— Прости.

Она крепко зажмурилась.

— Ладно, Дим, мы же договорились. Оба виноваты. — Марина за руку его взяла, их пальцы переплелись, и она с интересом разглядывала их руки. — В следующий раз будем думать.

— Не хочу я никакого следующего раза.

Марина улыбнулась.

— Так я тоже не хочу.

Он с её щеки тёмный локон сдул.

— Я один там чуть не спятил, честно. Приехал в эту пустую квартиру, тошно так, что слов нет.

— А чего ты психанул? Из-за Игоря? Тоже мне, придумал. Да если бы я… если бы я думала о нём, точно бы в дом не пригласила, а уж тем более ночевать не оставила. — Марина на бок повернулась и Диму обняла. — Я же тебе говорила, не раз говорила, что никогда его не прощу. Я простила ему, что ушёл, простила, что врал, но то, что он тогда… — Она сглотнула. — Просто переступил через меня, я об этом всю оставшуюся жизнь буду помнить. И всё это было ради детей. — Марина подбородок кулачком подпёрла. — Я с ним говорила, позавчера. И всё ему сказала.

— Что?

— Что больше не буду решать его проблемы, помогать ему, пусть сам строит отношения с детьми. И вообще… Представляешь, он ушёл от Даши!

Дима брови вздёрнул, правда, услышанному совсем не удивился, а внутри снова всё натянулось.

— Ушёл, и что же?

Марина плечами пожала.

— Понятия не имею. Вернулся в нашу квартиру, но я посоветовала ему к Даше вернуться.

— Зачем?

— Не знаю зачем. — Марина даже рассмеялась. — Ему Нина Владимировна и без меня всё объяснит. Ладно, — она по его руке ладонью провела, от локтя до плеча, ногти слегка впились в его кожу. — Лучше скажи мне, что мы дальше делать будем.

Гранович хмыкнул.

— Ты меня спрашиваешь?

— А кого мне спрашивать?

— Действительно. — Дима призадумался, лоб потёр, а затем пожаловался: — Кажется, у меня снова температура.