Сын Толстого: рассказ о жизни Льва Львовича Толстого - Бен Хеллман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лев колеблется. Возможно, ему все же придется съездить ненадолго во Францию, чтобы оформить документы, необходимые для продления вида на жительство в Швеции. Но сначала он намерен побывать в Хальмбюбуде, с которой у него связано столько ярких воспоминаний. Однако визит в имение Вестерлундов получается кратким. Драматический эпизод вынуждает Льва уехать уже через пару недель. Возмущенный Лев в письме к Ките излагает собственную версию произошедшего. Он совершенно спокойно сообщил Пале, что в саду гниет огромное количество яблок, из-за чего сын набросился на него с бранью. Он назвал Льва жалкой свиньей и альфонсом, который искалечил жизнь Пале и другим. Ничего в Хальмбюбуде Льву не принадлежит. Сын вел себя так свирепо, что Лев опасался, что на него набросятся с кулаками, да, Лев боялся, что его убьют, но Паля просто схватил отца за плечо. Испуганной двухлетней Анне, случайной свидетельнице этой сцены, стало инстинктивно жаль дедушку.
С него довольно! Ноги его больше не будет в Хальмбюбуде, где Паля так открыто продемонстрировал ему свою ненависть. Его сын «глуп, невоздержан и груб». От своих предков Паля взял все худшее.
Лев устремился в Ландскрону. Ките пришлось забрать его паспорт во французском консульстве и попросить продлить вид на жительство в Швеции на максимально возможный срок. Второй паспорт Льва, с немецкой и бельгийской визами, Кита может отправить в Симмельсбергу заказным письмом. Лев пребывает в сомнениях. Может, лучше все же вернуться в Париж. Во всяком случае, сейчас ему хочется уехать как можно дальше от этого «идиота», который чуть его не убил. Пусть не смеет даже приближаться к моей могиле, угрожает Лев. «Пусть Судьба его строго накажет!»
Решение – мировое правительство
Поездка в Париж Льву не понадобилась. Все удалось устроить в Стокгольме. Он снова может заняться творчеством. Плохо, что о заказе на портретный бюст, которые сделала некая дама, видимо, надо забыть. Начавшаяся советско-финская Зимняя война заставляет клиентку отложить заказ на неопределенный срок. Но готовы несколько рассказов на шведском и хорошее начало текста о мире во всем мире. Годом ранее Льву попалось объявление о международном конкурсе текстов для книги о мировом правлении. Это же именно его тема! Писать он, само собой, будет на французском. Русский же ощущается слегка заржавевшим.
На улице дикий холод. Лев всегда любил северную зиму, но сейчас снежные массы и невыносимая стужа начинают его утомлять. Почему он, кстати, бросил шахматы? Ведь нет лучшего способа освободить разум. Иногда его одолевает прежнее мрачное настроение. Конечно, дети и внуки (уже одиннадцать!) вызывают симпатию, но и среди них он часто чувствует себя одиноким. Но к этому лучше относиться философски: у каждого своя судьба. Труднее не замечать физические боли – геморроидальные и боли в спине. Возможно, он слишком много сидит. Осенью Лев страдает еще и от приступов мигрени, тошноты и ревматизма.
Чтение Льва в этот период – Fate of Homo Sapiens («Судьба Человека») Герберта Уэллса. Один из самых любимых авторов Льва в этом произведении обращается к важным и неизменно актуальным темам. Человечеству уже не свернуть с пути к варварству и насилию или новое мышление еще возможно? Уэллс видит главную угрозу в нацизме и, напротив, с осторожностью описывает Советский Союз Сталина. Но, как и Лев, недоумевает, куда подевалась человеческая мудрость. Миром правит материализм, а духовность и моральные аспекты – исключения. Поэтому вместо движения вперед – регресс во всех областях.
После четырех месяцев в сконской деревне Лев чувствует, что должен съездить в Стокгольм. Есть ряд вопросов в связи с его литературными и скульптурными работами, которые ему нужно прояснить. Ночует он у Киты, ныне министерского служащего, который подписывает триста писем ежедневно. В благодарность Лев изготавливает бюст милой двухлетней внучки Муни (Марии).
Лето 1940 года Лев проводит в Симмельсберге. Жаловаться ему, собственно, не на что. Петя и Астрид симпатичные люди, дети милые. На это раз Лев особенно привязывается к двухлетнему Андрею: «Андрей – прелестный, умный и спокойный ребенок». Лев помогает Пете с хозяйством, насколько позволяют силы. Помогает и Дарья, которая гостит у брата вместе с женихом Хенриком Стрейффертом. Среди многочисленных гостей, приезжающих в это лето в имение на мидсоммар, праздник середины лета, присутствует и сын Тедде, ветеран Зимней войны. То, что он ушел добровольцем воевать с Россией, для детей Льва не было проблемой. Напротив. Таня, сестра Тедде, пишет:
Один из Толстых со шведами и финнами против коммунистов. Мы, его братья и сестры, считали, что это замечательно. Мы ненавидели коммунистов, потому что нам пришлось бежать от них, и мы сами видели, как они вели себя в России, и мы все всегда любили Финляндию.
Работа над французской книгой о мире и потребности в мировом правительстве продвигается. Осознание того, что его мысли принесут человечеству пользу, вдохновляет. Хорошо бы перевести книгу и на шведский. Но для этого нужен переводчик. Перевод на шведский стоит шесть крон за страницу и двадцать пять эре за страницу печати чистовика. Таких сумм у Льва нет. А десяти имеющихся в кармане крон не хватит даже на билет до Ландскроны, если он вдруг захочет поехать туда, чтобы немного развеяться. В таком случае ему придется просить деньги у Киты. Сорок крон на автобусные билеты и белый хлеб. Лев утешает себя мыслью, что после его смерти все, что он напишет, будет приносит доход.
Написание рассказов идет медленно. Идей много, но результаты Льву не нравятся. Почти все написанное складывается в ящик письменного стола. Проблема, возможно, в том, что ему всегда было трудно придумывать. «Вымышленное портит мысль, искажает ее, лжет», – часто повторяет Лев. Но, возможно, время «выдумок» скоро пройдет? Сочиненные истории нужны только «всевозможным кретинам и идиотам». Плюс доверчивым молодым женщинам, которые любят романтические истории, приближенные к тому, что напоминает реальность. Легче писать статьи, и Vecko-Journalen печатает Льва особенно охотно. Здесь публикуется трогательная статья об уходе отца из Ясной Поляны и его смерти, ностальгические воспоминания о праздновании Рождества в Ясной Поляне и напоминание о существенном вкладе матери в создание романа «Война и
