Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги! - Иван Кузмичев

– Я и сам с удовольствием поговорю с вами, Петр Андреевич, вот только теперь мне хотелось бы затронуть в нашем разговоре не Османскую империю, а Францию и Англию; ну, еще, быть может, Голландию, если вы не возражаете, конечно.

Убираю листы в стол, следом за чернильницей и пучком перьев.

– Конечно, не возражаю.

– Вот и замечательно. – Потянувшись, я размял руки и шею, сделав пару упражнений. – Никифор!

– Чего изволите, ваше высочество? – кланяясь, спросил камердинер, появляясь из-за двери.

– Принеси нам что-нибудь перекусить, ну и вина какогонибудь – в общем, как обычно.

– Сию же минуту будет исполнено! – пятясь назад, сказал камердинер, прикрывая за собой дверь каюты.

– Так что же вы хотели бы обсудить в первую очередь, ваше высочество? – поинтересовался дипломат.

– Как вы знаете, в Европе уже не первый год идет война за испанское наследство, и, честно сказать, мне очень интересно узнать ваше мнение на сей счет, ведь, судя по всему, мне кажется, что Франция вместе с Испанией ее проиграют, – решил я не терять времени даром.

– Я бы не был столь категоричен, хотя должен согласиться, что дела у Людовика действительно неважные: коалиция во главе с Англией, Австрией и Голландией теснит его войска по всем фронтам, не говоря уже об Испанских Нидерландах. В мире всегда есть место чуду, так что все может быть…

Разговоры со старым дипломатом стали для меня той отдушиной, которая помогала мне не допускать приступов апатии. Пускай она была вызвана расставанием с любимой, со своим детищем, с друзьями в конце концов, суть не в этом, главное, что она периодически охватывала меня. Да, я мог писать главы к тактическим заметкам для витязей, мог читать последние книги по фортификации, попутно просматривать все имеющиеся в наличии иностранные газеты, благо французский и немецкий языки были «вложены» в голову царевича. Быть может, эта странная апатия могла бы пройти сама собой, но я не знаю, насколько она могла бы затянуться.

Однако долгие беседы с послом Толстым, отличающимся от большинства современников богатыми познаниями во многих сферах жизни, приносили мне спокойствие. С ним можно было беседовать о политике и тут же переключиться на внутренние проблемы губерний; он мог рассказать какую-нибудь историю из жизни почти на любую обсуждаемую нами тему. Благо, что опыт общения с турками у него имелся большой, а они, как известно, особенно советники султанов, объясняются весьма витиевато. Единственное, чего не мог делать Толстой, это, пожалуй, упражняться со мной в фехтовании, предпочитая отдаваться созерцанию просторов и питию шербета.

Как-то так получилось, что с собой в поездку я взял не облюбованную мной саблю, а подаренную Петром булатную шпагу, и, честно сказать, не пожалел об этом. Хотя сабля и оказалась коварнее прямой шпаги, но зато уступала ей в длине, что давало шпаге несомненное преимущество перед саблей при условии, что противники равны по технике.

Каждое утро начиналось для меня с разминки и часовой тренировки с шестью гвардейцами, попарно сменяющими друг друга. Что делать, тренировать полученные навыки жизненно необходимо, мало ли что может случиться в поездке. Да что говорить, достаточно вспомнить относительно недавнее покушение на меня в лесу. М-да, интересные дела…

Между беседами и тренировками я пытался вспомнить все то, что так или иначе может пригодиться Руси-матушке в будущем, старался анализировать имеющиеся у меня в наличии данные, представлять всю картину в целом. Дела шли медленно, со скрипом, частенько и вовсе откатываясь назад – в этом деле помощников мне было не найти.

Пришлось вспоминать всевозможные агрегаты для удобства работы и улучшения всего производства. К примеру, я таки умудрился вспомнить кое-что важное о порохе. Ведь не зря же патроны создаются именно в Петровке, надо только еще создание самого пороха на поток поставить, и все будет замечательно. Благо, что утечки информации не будет, за этим внимательно следит Михаил с десятком специально отобранных людей.

Как известно, в данный момент производство почти всего пороха в мире осуществляется чуть ли не в ступках. Но пару лет назад под руководством выдающихся мастеров порохового дела Егора Маркова и Ивана Леонтьева была усовершенствована сама технология получения дымного пороха: они ввели обработку тройной смеси под бегунами, что повысило плотность порохов и их стабильность при горении.

Вот только неприятные инциденты случались и здесь, поэтому мне в голову пришла мысль о том, чтобы воспользоваться изобретением одного из ученых своего времени. Хорошо, что в свое время удалось пару раз пробежаться глазами по интересной заметке в какой-то энциклопедии…

В середине XIX века какой-то мастер порохового дела – увы, но я не запомнил его имени – предложил совершенно новый способ уплотнения пороха, намного безопасней, нежели используемый сейчас. Его суть заключалась в следующем. Вместо бегунков и разнообразных бочек и прочей утвари порохового дела используются прессы, причем они должны быть строго определенной температуры – 100–105 °C.

Конечно, до такого прогрессивного способа изготовления первоклассного пороха еще далеко, но уже в это время мы вполне реально можем создать подходящие условия для этого. Тем более что паровую машину Димка уже создал. Осталось дело за малым!

* * *

Двадцатые числа июня 1709 года от Р. Х.

Где-то в Ионическом море

Полномочный посол государства Российского

Алексей Романов

Эгейское море осталось далеко позади, сегодня-завтра мы должны выйти в центральные воды Ионического моря, так что наше морское путешествие, как я очень надеюсь, в скором времени должно закончиться – ненадолго, но все-таки. Недели три – и мы, наконец, сможем высадиться в первом городе нашего посещения, Провансе.

В отличие от Петра, я предпочел начать свой путь не с Англии и Голландии, а с Франции. Пусть она сейчас находится в относительном упадке, но все же симпатий она вызывает много больше, нежели заносчивое островное государство. Увы, но батюшка так и не хочет понять, что союз с Англией, которого он так жаждет, не принесет России ничего хорошего. А вот если получится наладить отношения с Францией, то в будущем вполне возможно будет рассчитывать на нее в решении ряда «южных» вопросов, связанных с Османской империей, союзником которой она является. Да и общаться с почти побежденной страной много сподручнее, нежели с ее победителем.

Политика, знаете ли, скользкое искусство, в котором нет места личным привязанностям… Чушь! Я, по крайней мере, именно так считаю. Лучше иметь под боком одного надежного друга и союзника, чем постоянно ожидать предательства от временных друзей, не видя дальше своего носа.

Вот только, чтобы быть уверенным