Книга Тьмы - Генри Олди

— Вы хотите сказать, что… — Лица под повязкой не было видно, но округлившиеся глаза были достаточно красноречивыми.

— Да. Наши замечательные медики одержали победу! — продолжая держать стакан у губ больного, торжественно провозгласил Тихий.

— Господа, — торжественно провозгласила «маска», — об этом должны знать все!

Голова скрылась за дверью.

— Зачем? — уже более сдержанно спросила Анна, вытирая слезы рукавом.

— Вы — добрая волшебница, — подмигнул ей Тихий. — Пока в мире есть такие чудотворцы, не все потеряно! А теперь кто-то из нас должен пойти и доложить обо всем высокому начальству. Ала, может, вы? Вас по блату примут вне очереди…

— Какой еще блат! — отмахнулась Альбина, не замечая скрытой насмешки.

…Он заметил лавину слишком поздно. По обе стороны простирался белый лед, а сверху уже катился каменно-снежный поток, и от него нельзя было ни уклониться, ни укрыться, ни сбежать, и прямо в глаза светило солнце — убийственно яркое, способное в считаные секунды выжечь сетчатку, усиленное выглядывающей из-под снега ледяной поверхностью.

Он уже был готов закричать, рвануться, но первое же движение вернуло его назад в кабинет. Прямо в глаза надсадно и жестко бил свет лампы, лишившейся абажура во время перестановок и строительных работ.

«Нет, так дальше нельзя, — думал Рудольф, глотая воду из тонкостенного, с нарисованной сбоку рябиной стакана. — Мне нужен хотя бы короткий отдых, иначе…»

Что «иначе», он и сам не знал.

«Ну хорошо, — мысленно продолжал Рудольф, что помешало ему тотчас же снова заснуть, — эвакуация уже разрешена. Одной проблемой меньше. Собственно, можно считать, что я уже выполнил свой долг — сохранил укрепление до ее начала. Разве я планировал что-то большее? Остается отрегулировать порядок отъезда. Первая машина — дети. Это тоже бесспорно…»

Свет лампы бил в лицо. Рудольф зажмурился, и снова ему в глаза заглянуло жестокое солнце, рассыпаясь бликами по ледяным пятнам, а к шуму лавины примешались какие-то голоса: «Этот придурок нам не нужен, зачем его предупреждать? Пусть выкручивается как хочет. Да и в случае массовых беспорядков он пригодится: люди, если придут в мэрию, обнаружат там козла отпущения…»

Голос принадлежал его непосредственному начальнику. «Козлом» и «придурком», судя по контексту, был сам Рудольф.

Это его специально бросили в зараженном городе, чтобы продемонстрировать населению, что не все представители власти сбежали. Это к нему все стоящие рангом выше относились как к недоразумению, случайному в их круге человеку — только сейчас, перед катящейся с гор лавиной Рудольф понял это достаточно четко. Ему вспомнились и другие приметы особого отношения к своей особе. «М-да, звучит: особого — к особе…»

— Неправда, это провокация, — возмутился он.

— Что? — прозвучал в ответ женский голос.

— Эльвира? — Рудольф несколько раз моргнул, привыкая к свету. — Слушайте, вы ходите по всему укреплению… Может, вы знаете, где здесь можно найти хоть чашечку кофе?

— В баре, — тут же ответила она. — Трупы оттуда уже убрали в подвал.

— М-да… — При воспоминании о своей первой встрече с делами рук констрикторов Рудольф ощутил легкую тошноту. Желание пить кофе тут же улетучилось.

— Можете попробовать вот это. — Эльвира порылась в сумочке и извлекла на свет лекарственную упаковку с круглыми коричневыми шариками. — Это сухой концентрат кофе. Здорово протрезвляет… А я к вам с новостью.

— Ну?

— С потрясающей новостью, — уточнила Эльвира, — И это вовсе не розыгрыш. Констрикторизм поддается лечению!

— Что?! — Рудольф еле удержался, чтобы не вскочить с места. Сон как рукой сняло.

— Мало того, — торжествовала журналистка, — лечится почти элементарно, так сказать, подручными средствами. Мальчик Анны очнулся. И не говорите мне, что этого не может быть, я сама свидетель! Анна уверяет, что справиться с констрикторизмом не сложнее, чем с воспалением легких. Никаких новых лекарств, никаких операций, никакой дорогой медицинской аппаратуры — только таблетки, имеющиеся почти в каждой домашней аптечке. Комбинация сульфамидов и антибиотиков, — прочитала она в записной книжке. — Вот.

— Так… — Рудольф оперся на стол и встал. — Анна с мальчиком отправляются отсюда первым же рейсом.

— Мы уже обсуждали это, — и глазом не моргнув, уточнила Эльвира. Пока Рудольф дремал, ей поневоле пришлось подключиться к планированию эвакуации и помогать составлять списки. — Во-первых, первый рейс уже ушел. А во-вторых, Макс пока еще слишком слаб. Ему нужно полежать — неизвестно, не вызовет ли дорога рецидив. Да и сердце может не выдержать — ему же пришлось съесть кучу лекарств.

— М-да… — повторил Рудольф, подходя к окну.

Всего около получаса назад вид оттуда его сильно удручал: по площади со следами общего развала и запустения (следствие все тех же строительных работ, породивших кучи мусора) то тут, то там медленно бродили констрикторы. Многие из них задерживались внизу возле здания, и можно было видеть, как они ходят вдоль стен, время от времени ударяясь плечом или всем телом в кирпичную кладку. Сейчас, по его мнению, этих безмолвных сомнамбул следовало скопиться больше. Пожалуй, стоило уже проверить целостность свежих участков… Но не это заставило Рудольфа вдруг измениться в лице и отшатнуться.

— Что?..

— Пожар.

Вопрос и ответ прозвучали почти в унисон.

— Быстро! — закричал Рудольф, кидаясь к двери.

— Где пожар? Что горит? — заспешила вслед за ним журналистка.

Горели соседние дома, к счастью, отделенные от мэрии мостовой. Однако не их судьба так обеспокоила Рудольфа — одна из рухнувших стен рассыпала искры по площади, отбросив язычки пламени к открытой автостоянке, где сейчас стояли пригнанные к укреплению грузовики, автобусы и немногочисленные легковушки.

Они опоздали всего на несколько секунд: когда несколько человек, присоединившихся к Рудольфу, выскочили на улицу, огонь уже успел добраться до стоящего с краю автобуса.

— Стойте! Все назад! — закричал Рудольф.

В следующий миг раздался взрыв. Площадь напоминала пекло: красные от огня клубы дыма потянулись вверх, яркие брызги огня фейерверком рассыпались в стороны, сопровождаемые черными обломками. На фоне огня медленно передвигались молчаливые, темные силуэты констрикторов. Они не падали, спасаясь от взрывной волны, не уклонялись от огненных щупалец — и это казалось наиболее жутким. На многих загоралась одежда, но они продолжали идти, пока не падали, объятые пламенем, — без крика, без какой-либо реакции на сжигающую их боль….

— Зомби… — прошептал кто-то из упавших на землю рядом с Рудольфом.

Казалось, только сейчас ринувшиеся на борьбу с пожаром добровольцы осознали, что прежняя опасность никуда не исчезла — расстояние между лежащими на мостовой людьми и первыми душителями довольно быстро сокращалось.

— Назад! — закричал Рудольф, вскакивая на ноги.

Почти все последовали его примеру, спасать транспорт было уже поздно. Лишь один стоявший чуть поодаль строительный кран-передвижка оставался пока не тронутым огнем, но сложно было сказать, уцелеет ли он — даже на большом расстоянии вышедшие из укрепления люди ощущали на себе жгучий жар, а волосы их с треском закручивались в мелкие спиральки.

— Уходим! — поддержал Рудольфа кто-то малознакомый (в спешке сложно было запомнить все лица).

— Нет, погодите! — перебил его другой голос, более высокий и резкий, который можно было принять за мальчишеский. — Я сейчас…

— Назад! — закричал Рудольф рванувшейся к крану фигурке, но смельчак уже не обращал ни на что внимания.

Громкий топот сказал Рудольфу, что остальные выполнили его приказ. Логичнее всего было отправиться обратно, под защиту дверей и ружей, но Рудольф замер, как завороженный глядя на бегущего к подъемному крану подростка: вот он открыл дверцу, вот шмыгнул в кабину…

Кожа на лице Рудольфа начала чесаться от жара, он чувствовал, как съеживаются опаленные ресницы, и не мог сдвинуться с места, считая почему-то, что его бегство будет предательством. «Быстрее… — упрашивал он незнакомого смельчака. — Ну!» Он знал, что ничем не может помочь этому парнишке, как знал и то, что очень рискует, оставаясь на улице без защиты и что все происходящее никак от него не зависит. Но на Рудольфа вдруг нашло невероятное чувство ответственности. Может, это было сумасшествием, но и огонь, и пылающие фигуры констрикторов — все неожиданным грузом легло на его совесть.

Ощущение было сильным и почти мистическим. Казалось, смысл жизни Рудольфа зависит теперь от того, сумеет ли паренек вывести подъемный кран из огня.

«Скорее… скорее… вот так…»

Кран дернулся и успел отъехать за пару секунд до того, как горящий остов соседнего автомобиля, рассыпая снопы искр, рухнул точно на то место, где он только что стоял.