Стихия (СИ) - Барминская Марианна

— Простите нас. Мы не успели.

Поднявшись на одеревенелые ноги, подошла к двери и аккуратно потянула ее на себя. Какая-то обгоревшая балка тут же свалилась на пол, чуть меня не убив. Бьющее по глазам яркое пламя и забивающий легкие угарный газ на какое-то время дезориентировали меня. Кое-как оглядев комнату, в углу я увидела Астру. Перепрыгивая через огонь и какие-то головешки, добралась до женщины. Лужа крови, в которой она лежала, страшно отражала языки пламени. Я в полнейшем ужасе упала на колени в густую, липкую жидкость и перевернула женщину на спину. Она была ужасающе бледной, и мое сердце лихорадочно билось о ребра, пока я пыталась обнаружить у нее пульс. Когда Астра медленно открыла глаза, я издала облегченный вздох и расплакалась от какого-то болезненного счастья.

— Астра, это я, Ника, вы слышите меня? Мы отнесем вас в безопасное место, мы вылечим вас, все будет хорошо, — говорила я, но голос постоянно срывался, перебиваемый нескончаемым потоком слез.

— Ника, девочка моя… — еле слышно прошептала женщина, пытаясь протянуть ко мне руку, но отсутствие сил не позволяло этого сделать. Я сжала ее ладонь и убрала упавшую на лицо прядь испачканных в крови волос. — Спаси… Спаси Лира. Найди его, он был здесь. Я велела ему спрятаться, найди его, моя девочка. Найди…

Астра смотрела на меня умоляющим взглядом, продолжая беззвучно шевелить губами, и, казалось, даже держать глаза открытыми стоило ей невероятных усилий. Я, не в силах остановить поток слез, кивала и крепче сжимала руку женщины. Но прошла еще где-то пара мгновений — и взгляд Астры потерял осмысленность, уступая место стеклянной пустоте. Слезы хлынули из глаз с новой силой, и я наклонилась к женщине, положив голову на ее грудь. От невыносимой боли хотелось кричать, хотелось разрушить весь этот мир. Я так надеялась, что больше никогда не почувствую эту боль.

Уменьшив силу рыданий на самую малость, я непослушной рукой закрыла Астре глаза. Первым желанием было вынести ее отсюда, но она просила найти Лира, спасти его. Я направилась к следующей двери, и мгновением позже на то место, где я только что была, обрушился потолок, спрятав женщину под горящими обломками. Крик отчаяния непроизвольно слетел с моих губ, и я поспешила отвернуться, понимая, что теперь моей главной целью становится найти мальчика. Перед глазами все плыло, я постоянно кашляла, невыносимо кружилась голова… Дверь не поддавалась, и мне пришлось ее выламывать, воспользовавшись ножами. В этой комнате огня и дыма было меньше, но Лира я не видела.

— Лир! — негромко позвала я, потому что от слез и газа голосовые связки отказывались нормально работать. На зов никто не отзывался. — Лир, ты здесь? Не бойся, я вытащу тебя отсюда.

Но в комнате не раздалось ни единого шороха, лишь закладывающий уши треск от горящего дерева превращался в ненавистный звуковой фон. Я заглянула под кровать, в шкаф, просмотрела все углы, но мальчишки в этой комнате не было. Внутри меня зародился маленький огонек надежды на то, что Лир жив, он просто спрятался, как и велела ему мама. Я открыла дверь в еще одну комнату. Здесь совершенно не было огня, лишь едкий дым, от которого становилось все хуже. Лир лежал почти посередине комнаты, широко раскинув руки. Я рванула к нему, но обо что-то споткнулась и упала, больно ободрав колени и ладони. Склонилась над мальчиком в надежде увидеть в нем признаки жизни, но его глаза говорили об обратном. Наполненный ужасом взгляд застыл, словно на фотографии. Он не успел спрятаться. Они убили его. Убили всю семью.

Это стало последней каплей, я больше не могла выдерживать эту боль. Сгребла мальчишку в охапку и закричала. Сейчас я могла лишь кричать, на большее была неспособна. В затуманившемся сознании мелькали разные картинки: Лир выходит из-за деревьев, его взгляд полон решительности, а чуть позже мальчик розовеет от гордости за первое выполненное задание; он водит нас по Оранжевому поселению, а потом строго скажет мне, чтобы я не задерживалась допоздна; вот мы уходим из поселка, я кладу руку на его плечо, и он обещает защищать свой народ. У меня остались лишь воспоминания и снова боль, которой я так боялась последние два года. Враги забрали дорогих мне людей, почему, почему?! Они не пощадили женщину, они убили маленького мальчика, черт подери, почему?!.. Воспоминания… Они будут причинять страшную боль, но отказаться от них — предательство. Я так надеялась, что пустота больше не найдет дорогу к моей душе.

Если бы не грохот, раздавшийся где-то в доме, я бы так и осталась здесь, не обращая внимания на дым, огонь и все прочее. Умереть сейчас казалось не худшим вариантом, и я даже не ужаснулась, когда осознала это. Но мальчик, лежащий на моих руках, и умоляющий взгляд его матери заставили меня подняться. Я не успела спасти Лиру жизнь, но его тело я сберегу. Аккуратно подняв мальчика на руки, шатаясь, медленно направилась к выходу. Было удивительно, что я так долго оставалась в сознании. Увернувшись от еще нескольких падающих досок, одна из которых вскользь прошлась по моей спине, я выбежала на крыльцо и положила Лира рядом с его отцом. Слезы текли от боли в теле, от пустоты, от угарного газа, от злости, я жадно глотала ртом воздух, но он был немногим лучше, потому что здесь горело всё. Больше половины домов были потушены, но остальные продолжали полыхать, вновь и вновь поджигаемые врагами. У меня не осталось сил идти дальше. Я понимала, что еще много людей ждут помощи, но не могла даже подняться, продолжая вспоминать дни, которые мы провели в этой семье. Шум, беготня, крики — всё было для меня приглушено обрушившейся пустотой. Я продолжала сидеть, уставившись в пол, но вдруг кто-то загородил свет, встав почти передо мной. Я медленно подняла голову и увидела молодого парня лет двадцати, стоящего в метре от меня, скрестив руки на груди. Темно-серая форма сейчас казалась черной, а его лицо было ужасно, потому что он улыбался. Улыбался с таким наслаждением, что силы начали возвращаться ко мне. Я продолжала молча на него смотреть, как можно сильнее подавляя желание вонзить нож в его сердце прямо сейчас. Сначала я соберу все свои силы. Ему же не терпелось поделиться со мной своей радостью.

— Знаешь, меня прозвали "бездушным зверем" среди Воинов, а я все думаю: почему? — Удивление в его голосе было настолько хорошо сыграно, что меня затошнило. — А еще нам все время говорили, что Защитники Миртрана — это опасные противники, но у меня возникает снова тот же вопрос. Ты такая жалкая. Вы как-то умудрились спасти большую часть этой несчастной деревушки, а ты рыдаешь над всего лишь одной семейкой. Меньше всех мне было жаль мальчишку, он так перепугался, а за страх человек должен быть наказан, — говорил Воин медовым голосом. Меня начало трясти от бурлящей ненависти, которая затуманила разум и устранила боль. Говорят, что гнев не позволяет в бою использовать свои умения в полной мере и делает движения неточными. Я знаю. Но ненависть придает сил. Говорят, что месть — удел слабых людей. И пусть. Месть за близких людей должна осуществиться.

— Ты называешь меня жалкой, — с неизвестно откуда взявшейся улыбкой проговорила я, — а себя, убив маленького мальчика, считаешь героем? Убив беззащитную женщину, ты чувствуешь себя сильным?.. Убивая ни в чем не виноватых людей, ты улыбаешься? Я советую тебе спрятать улыбку, потому что ты умрешь в страхе за свою жалкую шкуру! — заорала я и, выхватив ножи, бросилась на Воина. Тот с легкостью увернулся, потому что бурлящая во мне ярость мешала вспомнить все боевые приемы, но я не собиралась сдаваться, я успокоюсь только тогда, когда убью его, когда он перестанет дышать, когда в его взгляде застынет ужас от страха смерти. Я убью его.

Неизвестное количество времени я размахивала ножами, попусту тратя силы, а враг продолжал улыбаться, нагло комментируя мои действия и делая ответные удары. В какой-то момент я оступилась, Воин не преминул этим воспользоваться, и уже через секунду я лежала на горячей земле, а к моей шее был приставлен сверкающий кинжал. Парень победно улыбнулся.