Жизнь и приключения чудака - Владимир Карпович Железников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчик остановился и не знает, что делать. Я ему руку протянул и крепко сжал. Ладошка у него маленькая, но крепкая и мозолистая.
— Спасибо, что выручил из беды.
Он ничего не ответил, покраснел и подал мне письма, мамины и твои. Мне даже жарко стало, так я обрадовался, когда увидел ваши письма. Но все же отложил их.
— Прости, — сказал я. — Как тебя зовут?
— Петя.
— А меня Алексеем Павловичем. — Я ему это говорю, а он встал — и к дверям. — Ты куда?
— Сейчас, — ответил Петя.
Высунулся за дверь и вернулся с небольшим ведерком.
— Это вам от нашего отряда. — И поднял бумагу, которой было прикрыто ведерко.
В ведерке лежала брусника. Свежая. Крепкая. Похожая на сорочий глаз. На меня лесом пахнуло.
— Под снегом собирали, — сказал Петя. — Врач велел, она для больных полезна.
— А как же вы ее нашли?
— Силач помог. Лось. Он чует, где она. Разгребет снег копытом, поест немного и уходит дальше. А мы остатки собираем.
— Лось?
— Да. Мы его Силачом зовем. Вы разве не помните? Когда я вас тащил, он рядом шел. Он ручной, я его подкармливаю. Людей совсем не боится. И умный-умный. Все понимает. Он меня провожал до больницы. Сахар любит, сладкоежка.
Дверь открылась, и появилась доктор. Она внимательно посмотрела на Петю и сказала:
— Гостю пора уходить.
— Доктор, еще пять минут, — попросил я. — Мне надо написать несколько слов на работу.
— Хорошо, — ответила она. — Я вам пока помассирую ногу.
Длинные мягкие пальцы доктора забегали по ноге, сначала нежно-нежно, еле прикасаясь. Потом сильнее, сильнее, и затекшие места стали оживать, и тысячи мелких иголок вонзились в мою ногу.
— Готово ваше письмо?
— Готово, — ответил я. — Вот, Петя, передай на строительство. Выручи еще разок.
Доктор и Петя ушли. А у меня в комнате еще несколько минут пахло брусникой, морозным воздухом и какими-то незнакомыми духами доктора. А потом пришла медицинская сестра делать мне уколы, и сразу снова запахло лекарствами».
* * *
«Сегодня опять приходил Петя. Отличный он парень! Чтобы прийти ко мне, ему надо отмахать десять километров. Петя принес хорошие новости.
Во-первых, начальника строительства со всеми планами вызвали в Петрозаводск. Все ждали, когда же он вернется, а он не вернулся. Вместо него приехал новый. Во-вторых, Петин отец, он работает прорабом на строительстве, передал мое письмо о рабочем поселке новому начальнику. И тот уже назначил группу разведчиков. Они поедут осматривать участок, который я нашел в лесу. Ясно тебе?
Теперь все будет нормально. Только начнут без меня. Скоро весна, и нужно начинать строить».
* * *
«Здравствуйте, мои дорогие и далекие! Обмороженная нога все время болит. Ночь и день. Кашляну — отдается в ногу, пошевельну рукой — отдается в ногу. Кто-нибудь хлопнет дверью посильнее — тоже отдается в ногу.
Только что у меня была доктор. Она сказала, что завтра меня будут оперировать.
— Операция несложная, я ее сама хорошо сделаю. Нечего вызывать хирурга из города.
Я посмотрел в окно. На улице был снежный буран. Третий день я не вижу неба. „Вот почему операция простая и можно не вызывать хирурга, — подумал я. — Разве в такую погоду прилетишь!“
Мне захотелось сказать доктору, что я все понимаю. Понимаю, что у меня гангрена и мне отнимут ступню на правой ноге. Понимаю, что операция сложная. Понимаю, что она еще никогда не делала такой операции и нечего ей меня обманывать.
Я взглянул на доктора. Она стояла, крепко сжав кулаки. Костяшки пальцев у нее от этого побелели. „Совсем девочка, — подумал я. — А как далеко она заехала! Уехала из дому, и никто ей сейчас не поможет. Как же она будет делать операцию?“
„Спокойно, — сказал я себе. — Спокойно. Держись, как в бою“. А вслух ответил:
— Хорошо, доктор, оперируйте. А то мне надоела боль, и я хочу быть здоровым. Писать больше не о чем».
* * *
«Меня привезли в операционную и положили на стол. Белый и высокий. По сторонам мне смотреть было неудобно — я лежал на столе без подушки и смотрел в потолок.
Прямо над столом висела большая электрическая лампа с блестящим абажуром. Потом я увидел доктора. Я не сразу узнал ее в марлевой повязке на лице, из-под которой видны были лишь глаза, в резиновых перчатках и в длинном, не по росту, клеенчатом переднике. Она была здесь самая маленькая и самая худенькая среди всех.
— Маску больному, — сказала она.
Мне поднесли ко рту какую-то трубку и попросили:
— Вдохните, смелее!
Я потянул и почувствовал во рту сладковатый привкус.
„Сейчас начнется“, — подумал я. И больше ничего не услышал: заснул от наркоза.
Проснулся уже после операции. Меня сильно тошнило и кружилась голова. Открыл глаза и увидел доктора.
— Как вы себя чувствуете?
— Почти здоров.
А теперь я действительно здоров, потому что то, о чем я только что писал тебе, было десять дней назад. Вчера восстановилась летная погода, и ко мне прилетел хирург из города. Осмотрел мою ногу, сказал, что скоро я смогу танцевать, и похвалил доктора за хорошую операцию. А сегодня ко мне пришла доктор. Смотрю, а она какая-то не такая. Не могу понять, в чем дело.
Она засмеялась и говорит:
— Я себе челку выстригла. Вчера, когда хирург похвалил меня за операцию, я от счастья прямо не знала, что делать. Вот взяла и выстригла челку. Ничего? Идет мне? — спросила она. — Ох, если бы увидел папа, он бы мне такой нагоняй дал!
— Хорошая челка, — сказал я. — Очень хорошая челка!
— Правда? Ефимовна говорит, что я всю строгость своего лица нарушила. А я ей сказала, что мне строгость совсем не нужна.
Вошла Ефимовна и позвала доктора. Снова я остался один, но теперь уже ненадолго».
* * *
«Добрый день, москвичи! Мне осталось написать в тетрадь всего две странички, и она закончится. Но эти две странички долго ждали своего часа — несколько месяцев. А сейчас я могу их написать, потому что история со строительством нового поселка подходит к концу.
Я живу в городке строителей, на берегу озера. Мы здесь живем в палатках. Рядом со мной разместились Петя с отцом.
Петю хотели отправить на лето в пионерский лагерь, но он отпросился на строительство. Он мой главный помощник — мои глаза и ноги. Я еще плохо хожу, а он целыми днями носится по стройке с моими поручениями.
Каждое утро я просыпаюсь раньше всех
