Страна городов - Дмитрий Щёкин

Мы и планировали встретить орду в поле. Потоки действиями децим, построенных «черепахой», раздробят на более мелкие, а затем отфильтруют. В нашем случае оптимальным будет построение двумя клиньями, середина между которыми будет направлена в открытые ворота города. Бывший жрец должен знать, что там вход в город, и направит туда массу атакующих. В тесном коридоре, ведущем от входа в город между стенами, мы приготовили орде много сюрпризов — на нужды обороны были реквизированы почти все глиняные горшки, с гарантией возврата и оплатой, разумеется, несмотря на возражения жителей — они не понимали, как можно брать что-нибудь за то, что нужно для их обороны.

Горшки под завязку были набиты муравьями и осами из близлежащих лесов. Так же на стенах лежали бревна, грелся кипяток, смола и лежали кучи булыжников. Если захватчики прорвутся вовнутрь, не до гуманизма — их придется истребить.

Я мог навязать бой как у стен города, не выводя воинов в поле, расставив лучников на стены с дальнобойными луками, а мог испробовать как раз вышеописанную тактику.

Мне казалось, и как выяснилось — правильно казалось, что если подпустить орду ближе, ордынцы воспользуются каким-нибудь, к примеру, тайным ходом во-внутрь города — лови их потом по улицам. Так оно и оказалось — мы отыскали целых пять, о которых никто в городе и не знал — даже и жрецы.

Разница между разгоном несанкционированного митинга в наше время и текущей ситуацией, состояла только в том, что «демонстранты» были настроены решительно, и мирно разбегаться не собирались, отнюдь — они и пришли именно за тем, что бы убивать.

Чтобы грамотно разогнать массовое мероприятие, необходимо досконально знать местность. У нас это знание было. А что бы закрепить преимущество, на выбранном месте у стен рядом с главным входом, ударным трудом всей небоеспособной части населения были вырыты два расходящихся глубоких рва, длинной более двухсот метров каждый, и глубиной до двух человеческих ростов с отвесными стенками. Рвы отрыли металлическими мотыгами быстро, так же быстро накрыли снятым ранее дерном, поместив его на тонких жердях.

Пока копались рвы, и велась разведка, ополчение и штатная стража городища тренировались в полном доспехе перестраиваться, бегать, наступать единым строем. Силу строя все воины познали на опыте — и печальном, как воины стражи, когда пара десятков разогнала их по полю, так и мои бойцы, не в первый раз применяющие его. Антон Ким допытывался про Платонова — как узнать его секрет оказываться одновременно в разных местах, проверяя и направляя занятия? Этому то же учат в военных училищах? Обычно ироничный Антошка интересовался данным вопросом на полном серьезе. Для полного устрашения были приготовлены оставшиеся не применёнными гранаты на стрелах и ручные, а так же наша легендарная «дуделка» — имитация атакующего рева саблезуба. Кожевенники готовили недостающие щиты для пехоты. Иван Петрович Еремин с металлургами неплохо постарался, изготовив в короткие сроки множество холодного оружия, на скорую руку слепив, как он сказал, механический тяжелый молот. Этот самый «слепленный на скорую руку», по моим данным, верно служил городу еще лет пять, как минимум, приводясь в движение парой лошадей или пятерыми дюжими подмастерьями, штампуя такие нужные в хозяйстве котлы и сковородки из меди.

Местность пред входом в город немного изгибалась, позволяя скрыть пеших воинов, если бы на ней были какие ни будь кусты. Кусты и выросли — за одну ночь, и такие густые…. В утро решающей битвы волна орды накатилась на город. Не тратя времени на подготовку, дикари, озлобленные отсутствием серьезной добычи, с воплями плотной массой атаковали. Что бы направить их энтузиазм в нужное для нас русло, всю ночь их обстреливали лучники у костров, не нанося особого урона, но беспокоя серьезно. Небольшая группа ополченцев — из наиболее быстроногих, встретила ордынцев километров за пять от города, и закидала толпу дротиками с тупыми деревянными концами и наконечниками из камня, опять же затупленными, как будто бы не специально, наносящими серьезные синяки, а не смертельные раны. Дикари взревели, и бросились за новоявленными велитами[32], резво удиравшими от них в сторону кустиков.

Из-за кустов, к удивлению дикарей орды, молча поднялась ровная шеренга закованных в медь и бронзу фигур. Сопровождая каждый шаг гулкими ударами в щиты — обтянутые толстой кожей, что гудели не хуже барабанов, под рев где-то притаившегося саблезубого тигра, они начали свое движение в сторону толпы. Шаг, еще шаг… из-за голов шеренги вылетели речные голыши, описав дугу, обрушились на головы атакующих. Рассечённые головы, переломы и синяки, — невелик результат от камнепада, но несколько человек все-таки упали, потеряв сознание от метко прилетевшего с неба «подарка». В гуще разорвалось несколько гранат, прилетевших навесом. Глиняные гранаты не дают убойных осколков — но грохот и пламя получаются изрядные. Толпа начала замедлять шаг, еще не сойдясь в рукопашной. И тут произошло самое страшное — как одна глотка, непробиваемая даже с виду — и что там несколько робких копий, прилетевших от толпы на излете, — шеренга взревела: «БАР-РА!!!» рев разнесся над землей, такой мощности, что даже спрятавшиеся в резерве кони в упряжках колесниц присели на землю.

Что такое вопли толпы? Ну, да — грозный гул, сливающийся в угрожающее гудение — но не более. А что соединенный в одну-две ноты боевой клич, подкрепляемый единым звуком удара? Пробирает до костей и заставляющий человека, до того чувствовавшего частью толпы — слепого беспощадного чудовища, снова почувствовать себя одиноким, маленьким и слабым против чудовища — строя, где каждый норовит дотянуться до тебя — именно до тебя! Таким страшным всепронзающим оружием. Куда тут сопротивляться! Нужно бежать — мчаться сайгаком к родной пещере, куда угодно, лишь бы подальше от этой жути!

Так и поступил каждый из толпы. Особенно, когда шеренга распахнулась, на секунды обнажив свое нутро, и оттуда, как живые зубы дракона, выбежали существа полностью из меди, ловкими ударами повергающие из-за щитов воинов, попадающихся им под руку, и неожиданно слитно устремившиеся к группе вождей и шаманов. Накатившись живым ежом из бронзы на войско Безымянного, на союзных вождей и шаманов, существа откатились назад, забрав с собой всех вождей до одного. И до того слабо управляемая орда, превратилась в безумное скопище. И тогда, медленно преобразуясь в два клина, шеренги бойцов города, так же, не произнося ни слова, стала оттеснять деморализованных противников ко рвам, прикрытым дерном, куда те и ломанулись, как тараканы, от тапочка. Увидев судьбу исчезающих в яме собратьев, последние было попытались сопротивляться, но были подстегнуты уколами копий в мягкие места и уже поневоле попрыгали в яму. В общем-то, битва была окончена. Вождей упаковали в веревки и поместили до суда в «зиндан» — глубокую яму, выкопанную в районе старого могильника, понуро сидящих лохматых дядек в ямах сгруппировали по десяткам, и плотно увязали веревками. Женщины и дети орды, расположившиеся, в ожидании добычи на расстоянии шести километров от города, были загнаны в разоренный, но сохранивший стены поселок.

Варан со своими людьми на поле битвы так и не появился. Метнувшись, было обходом к городу, он нашел у потайного прохода только Безымянного, поджидающего его с небольшой группой особо преданных сторонников. Поняв, что разгромить защитников не удастся, Варан повел оставшихся на запад, забирая к югу — там по слухам и рекомендациям более образованных спутников, находились более богатые места — тоже Каспийское море, к примеру.

Глава 62. Приключения богини Гигиены…

Урок гигиены.

Учительница рассказывает о том, что вредно целовать животных.

— Кто может привести пример? — спрашивает она.

С места поднимается мальчик.

— Ну, Вовочка, расскажи, что ты знаешь.

— Моя тетя часто целовала свою собаку.

— И что случилось?

— Собака сдохла.

Вы видели «палеолитических Венер» в музеях? До нас, по крайней мере, покровительница плодородия и женского начала изображалась толстой, лысой, с огромеными, гм, титьками, толстож….й бабищей. Ага. Знаете, как сейчас их изображают художницы? Правильно — эти изображения женская прерогатива на все времена, и стоящие у очагов и печей в поселках фигурки длинноногих, длинноволосых красавиц, с ребенком на правой руке, веником и мочалом в левой, любовно расписанные и позолоченные, а порой и просто золотые — прямые их наследницы. И зовут их, в зависимости от диалекта — или Ги, либо — Гигия, либо, щеголяя знанием культурного языка Академии — Гигиеной. Иногда рядом с ней располагают семь помощниц, явно неандерталоидного и питекантропного типа женщин с атрибутами банно-медицинского назначения — насколько помню, популярны стилизованные изображения тазика, мочала, мыла, таблеток величиной (относительной) с хорошую сковороду (или это то же тазик — не помню, Финкеля спросить надо) и этакого конского шприца, вкупе с ведерной клизмой!