Графские развалины - Виктор Точинов

Клинки своими руками отковал Сашок в последние три года. И на каждый пришлось потратить по несколько месяцев – голос заставлял переделывать снова и снова. Трудно изготовить вещь, не имея ни образца, ни чертежа, – одни мелькающие в мозгу смутные образы.

Ну вот, все готово. Ложе ждет невесту. Сегодня долги голосу будут уплачены сполна. Круг замкнется – потому что все произойдет как раз под тем залом разрушенного дворца, где тринадцать лет назад Динамит рухнул, зажимая горло, рассеченное драгунской шпагой образца 1747 года. Круг замкнется – и затянется петлей вокруг глотки Иуды-Козыря. Потому что именно здесь – так решил Сашок – именно на графских руинах Козырь увидит, как умирают его жена и дети. Увидит, чтобы самому остаться жить – и на всю оставшуюся жизнь запомнить увиденное.

Лестницу, ведущую из подземелья, загромождали обломки. Час назад Сашок, тащивший пентагонон, пробрался там с огромным трудом. Поэтому покинул он подвал другим путем – легким, кошачьим движением подпрыгнул, уцепился за неровные, словно обгрызенные края зиявшей в потолке небольшой дыры, – казалось, сквозь нее может протиснуться лишь ребенок или на редкость худой взрослый. Сашок просочился легко и оказался снаружи, в узком и высоком, похожем на колодец помещении, в давние времена занятом винтовой лестницей, ведущей на второй этаж (ныне от нее уцелела единственно спиральная цепочка выемок в потемневшем кирпиче).

Здесь было не то чтобы светлее, но чуть менее темно. Но Сашку света хватило – даже в подвале он обошелся без фонаря или свечи. Налегке, прихватив лишь катану, он двинулся через развалины в сторону вагончика-сторожки.

Меч пригодится не для девчонки – для ее дружка-писателя. Сашок ничего против того лично не имел, но Козырь должен ПОТЕРЯТЬ ВСе. Сегодня ночью он потеряет друга…

Темный силуэт оказался не баней и не сараюшкой на окраине Спасовки, как понадеялись Кравцов с Адой.

Перед ними стоял строительный вагончик-бытовка, но лишь отдаленно напоминавший тот, что служил пристанищем для сторожей «Графской Славянки». Этот был значительно меньше и опирался не на временный фундамент из обломков свай, – на резиновые литые колеса. Иные постройки поблизости отсутствовали.

Из окон бытовки ни лучика света не сочилось. И не доносилось ни звука. Звуки ночи так и не вернулись, но теперь это производило чуть менее тягостное впечатление.

– Здесь никого нет, – прошептала Аделина полувопросительно, полуутвердительно. Тихо прошептала, словно опасалась нарушить давящую тишину.

Кравцов пожал плечами. Все может быть… Обитатели крепко спят? Или здесь не ночуют, запирая на ночь инструменты? Или вагончик давно заброшен и ржавеет тут не первый год? Хотя тогда едва ли уцелели бы стекла в окнах…

Под ногами смутно белело нечто. Кравцов нагнулся, поднял – газета, по счастью сухая. Он свернул ее и поджег на манер факела. Пламя показалось привыкшим к темноте глазам неестественно ярким, ослепляющим.

Вагончик действительно смотрелся заброшенным старьем – среди пятен ржавчины с трудом угадывались полустертые буквы: ГЛАВСВЯЗЬМОНТАЖ. Насколько понимал Кравцов, структуры с подобными названиями приказали долго жить вместе с социалистической экономикой… Торопливо, пока не прогорел импровизированный источник света, они обогнули бытовку.

Место тем не менее явно обжитое. Земля утоптана, – даже, пожалуй, уезжена колесами техники. Чуть в отдалении валялся какой-то хлам, обычный на стройках; в неверных отсветах пламени разглядеть его толком не удалось. Зато ярко-оранжевая спецовка с огромными буквами ДРСУ-5 лежала совсем рядом, на деревянном чурбачке. Аккуратно сложенная, выброшенной она не выглядела.

Кравцов мимолетно удивился – в ведении покойного «Главсвязьмонтажа» ремонт дорог не числился. Но размышлять на эту тему не стал, поднес стремительно догорающий факел к двери. Та оказалась не заперта. Более того, приоткрыта. Между косяком и полотном двери темнела щель в пару сантиметров шириной. Странно…

Пламя подобралось к пальцам Кравцова. Он чертыхнулся, выпустил пылающую газету, – догорала та на земле. Машинально он опустил глаза к крохотному костерку – и удивился снова. В огне исчезали последние буквы названия: …ВДА. А под ними – знакомое улыбающееся лицо с тщательно заретушированной лысиной. Неактуальная газетка… Не иначе, коммунистическое издание, наполненное ритуальными плевками в адрес первого и последнего президента СССР.

Бумага погасла. Казалось, стало еще темнее. Кравцов повернулся к Аде – обнаружив вагончик, они не обменялись ни словом. Девушка, почти не обращая внимания на его манипуляции с факелом, возилась со своим сотовым телефоном. Он спросил тихонько, кивнув на дверь бытовки:

– Зайдем?

Она ответила так же тихо:

– Не надо… Давай уйдем отсюда. Здесь плохое место. Неправильное…

– Не курорт, конечно, но живут же люди… Или, по меньшей мере, работают.

– Попробуй свой сотовый, у меня батарея села, – предложила Ада. – В окрестностях «мертвых зон» для приема нет, я проверяла.

Кравцов достал свою «моторолу». Вещь, конечно, полезная, – если надо срочно вызвать помощь. И если знаешь, куда ее вызывать.

Телефон не работал, даже не засветилась подсветка экрана и клавиш. Что за ерунда… Вроде недавно заряжал, перед отъездом из Спасовки… Сколько прошло времени? Он машинально посмотрел на часы – и изумился еще больше. Без четверти два. Именно столько показывали стрелки, когда Кравцов смотрел на них в последний раз. Часы остановились.

Хватит барахтаться в одиночку. Стоит попросить помощи… Кравцов решительно постучал в дверь.

Звуки раздались глухие, еле слышные, – будто и кулак, и дверное полотно были обернуты тряпками. Кравцов забарабанил еще сильнее.

Никакой реакции изнутри бытовки не последовало. Тогда он потянул за дверную ручку. Дверь застыла неподвижно. Кравцов дернул двумя руками, изо всех сил. Пронзительный скрежет прорезал тишину, вызвав ощущение, что вниз по хребту провели ржавым гвоздем. Щель стала на несколько сантиметров шире – и все.

– Петли намертво приржавели, – констатировал Кравцов. Со следами недавнего пребывания людей это никак не вязалось.

Ада привстала на цыпочки, почти прижалась губами к уху. Кравцов скорее угадал, чем расслышал шепот:

– За нами наблюдают.

Кравцов продолжил прежним тоном:

– Попробуем залезть в окно? Скоротаем время до рассвета…

И в ту же секунду почувствовал: точно! Ощущение сверлящего спину взгляда было ясным и четким. Он ничем не выдал себя: задумчиво и неторопливо осмотрел еще раз дверь, почесал затылок несколько театральным жестом…