Человек из пустыни - Елена Грушковская

— Ты уезжаешь? — спросил он, встревоженно и заспанно хмурясь. — Куда?

— В свою часть, — сказал Илидор, ласково откидывая упавшую Марису на лицо прядку волос. — Следующий суд будет через две недели, а пока меня отпустили.

— Значит, ещё не всё. — Марис сел в постели, провёл по лицу ладонями. — Эта проклятая судебная волокита… Ну, уже что-нибудь известно?

Илидор присел на край постели, нежно коснувшись открытого плеча Мариса и поцеловав его в носик.

— Двадцать лет мне уже не светит, детка. Меня будут судить за незаконную дуэль. Возможно, отделаюсь условным сроком. По крайней мере, Пойнэммер это обещает.

Марис обвил рукой шею Илидора и прильнул лицом к его щеке. Илидор ласкал его волосы, и они сидели так — ничего не говоря, просто соприкасаясь лицами. Наконец Илидор сказал:

— У меня есть немного времени до отъезда. Может, прогуляемся? Денёк сегодня обещает быть отличным.

Марис встрепенулся.

— Да, с удовольствием. Сейчас! Подожди, я быстренько.

Он проворно выскочил из постели, блеснув белизной стройных ног, и умчался в ванную, расположенную по соседству со спальней. Пока он там плескался, Илидор держал руку под одеялом, которое хранило под собой тепло тела Мариса, и улыбался. Молочная кожа, янтарные волосы, аквамариновые глаза и губы со вкусом асаля — это было то, что он любил. Упругое и сильное молодое тело, страстный обхват гладких длинных ног, неизменная готовность предаться любви — всё это за семь лет их знакомства оставалось прежним, но с каждым разом Илидор обнаруживал в этом какой-то новый оттенок, и это его удивляло, восхищало и возбуждало.

Марис вернулся из ванной освежённый, источающий аромат чистого, здорового тела и фруктового мыла, и Илидор, дотронувшись до его прохладных колен, признался:

— Я хочу тебя…

— Что, прямо сейчас? — засмеялся Марис, а у самого в синей глубине глаз заплясали огоньки желания.

— Да, — сказал Илидор. — Я не знаю, когда нам с тобой снова доведётся…

— Тогда давай скорее, пока Лумм не пришёл, — перебил Марис, запирая изнутри дверь и бросаясь на постель. — Прыгай ко мне.

Илидор снял только сапоги. Марис принял его со своей неизменной страстной готовностью, которая так возбуждала Илидора. Пика наслаждения они достигли одновременно, а после полежали немного, не разъединяясь, и Марис гладил голову любимого, прислушивавшегося к быстрому стуку сердца у него в груди. В дверь постучали, и послышался голос Лумма:

— Завтрак подавать, господин Марис?

Марис ласково подёргал Илидора за ухо.

— Позавтракаем дома?

Тот покачал головой.

— Лучше сходим куда-нибудь.

Марис крикнул:

— Нет, Лумм, не надо! Мы с Илидором уходим.

Из тумбочки появилась пластинка противозачаточных капсул, но Илидор придержал руку Мариса.

— Может, дадим природе шанс сотворить её обыкновенное чудо?

Марис улыбнулся.

— Хочешь, чтобы у меня вырос большой живот?

— Хочу, — сказал Илидор. — И чтобы меня обняли за шею маленькие ручки, а в глаза мне посмотрели синие, как у тебя, глазёнки.

Марис, улыбаясь, положил капсулы на место.

— Ладно. Посмотрим, что из этого выйдет.

Потом он одевался, а Илидор смотрел, как белые бриджи обтягивают его бёдра, а белые сапоги с рисунком в виде костра из золотых завитков смыкают тугие голенища вокруг его изящных икр. Пять минут Марис потратил на причёску, надел короткую белую куртку с таким же костром из золотых завитков и накинул белый плащ. Взяв белые с золотой вышивкой перчатки и принесённые Илидором цветы, он объявил:

— Я готов. Куда пойдём?

— По дороге решим, — сказал Илидор.

День в самом деле был необыкновенно хорош: такие редко выдаются глубокой осенью, грустно напоминая о давно прошедшем лете. Илидор предложил зайти в кафе, и их выбор пал на ближайшее заведение, под вывеской «У Ринни и Олли». Это было уютное местечко с кучей народа, но свободный столик всё же нашёлся. Они заказали омлет с сырной начинкой, трубочки с паштетом и десерт из ягодной смеси во взбитых сливках, горячий асаль и, конечно, маиль. Всё было как будто как всегда, но при этом имело непривычный горьковатый привкус; непонятная грусть была даже в самой яркости и приветливости солнечного дня, в уютной обстановке кафе с заключёнными в невысокие кабинки столиками, в улыбке Илидора и в лёгкой мелодии, исполняемой музыкантами в небольшой нише в глубине зала. Илидор наполнил свою рюмку маилем, а Марис передумал пить.

— Если мы серьёзно решили насчёт маленьких ручек, то я, пожалуй, воздержусь, — улыбнулся он.

Он пил ароматный асаль с густой розово-бежевой пенкой, и она оставалась в углах его губ. Илидор, сняв её поцелуем, достал из кармана плоский бархатный футлярчик размером с пол-ладони и положил его перед Марисом.

— Что это? — улыбнулся Марис.

— Открой, — сказал Илидор.

В футлярчике был альгунитовый браслет из плоских звеньев, лежавших друг на друге внахлёст, как чешуйки. Губы Мариса дрогнули, а глаза засияли.

— Я пока не знаю, что решит суд, — сказал Илидор. — И как всё сложится. Но мне хотелось бы знать, как у нас всё сложится с тобой… Я имею в виду, согласишься ли ты терпеть меня и дальше или пошлёшь ко всем чертям. Знаю, я нахожусь в шатком, неопределённом положении, и сейчас, может быть, не самый лучший момент для этого… Прости, что я так долго тянул с этим. Я люблю тебя, детка, и я хочу быть с тобой. В общем, не согласишься ли ты стать моим спутником?

Лицо Мариса осветила мягкая улыбка. Накрыв руку Илидора своей, он проговорил:

— Мы знакомы с тобой уже семь с лишним лет, и я, признаться, уже начал беспокоиться, что так и не дождусь от тебя этих слов, старина. — Надев браслет и полюбовавшись им у себя на запястье, он вздохнул и сказал: — Ну разумеется, я согласен, любимый. Уже семь лет, как согласен. — Взглянув в излучающие радость глаза Илидора, он усмехнулся. — Ну, что — с этого часа и навек?

— Душой и телом, — сказал Илидор, сжимая его пальцы.

Они долго гуляли по пешеходным зонам, плыли над пропастью улицы, прижавшись друг к другу, на «любовной лодке» и самозабвенно целовались. Взглянув на часы, Илидор вздохнул:

— Мне скоро лететь, малыш… Я ещё хотел заглянуть в больницу к Лейлору.