МоделBiblos. Модельный бизнес по-русски - Владислав Метревели

За кулисами царила суматоха. Одна из манекенщиц отказалась надевать какую-то из шмоток Валерии Сармат и теперь рыдала в углу, заваленном обувью. Несколько подружек пытались утешить нерадивую товарку. Сам же дизайнерша, вдоволь наоравшись, разгоряченно вышагивала по гримеркам в надежде сорваться еще на ком-нибудь: «У вас в Хохляндии все такие? Сиськи, видите ли, их видны! Кому они сдались, ваши сиськи!»

Галя Огородникова – модель из Челябинска, приехавшая несколько недель назад в Москву, – с интересом наблюдала за закулисной жизнью Недели моды, которая отличалась от того, что Галя видела на показах в родном Челябинске, так же, как игра итальянской сборной по футболу отличается от игры… российской сборной. Девочка решила сразу брать быка за рога в Москве и для начала сменила имя на более, как ей казалось, благозвучное и способное дать ей путевку на самый верх модельной карьерной лестницы: Эльза. Вот так вот элегантно звучало теперь ее имя – Эльза Огородникова!

Тем временем стали запускать приглашенных. Толпа быстро наводнила элеватор, и теперь люди прогуливались между рекламными точками спонсоров, пробуя кофе, воду и изучая листовки с новыми тарифами «Водафона». Телок – а он прошел в зал одним из первых, обманув бдительных секьюрити сложенным вдвойне черным конвертом, которым помахивал в воздухе, – обратил внимание на странных девушек, явно не имеющих никакого отношения к моде. Здесь вообще было много студентов Института дизайна и Академии моды, а также масса публики, не попадающей ни под какие явные категории и группы зрителей. Например, в ярко-красной куртке прохаживался, образуя вокруг себя разреженное пространство, бандитского вида гражданин, который естественно смотрелся бы, будь на дворе середина девяностых, но не двухтысячных годов. Слишком инородный. Несмотря на болтавшийся на бугристой груди массивный крест на цепи в полпальца толщиной, он отнюдь не принадлежал к вымершему племени «быков», а был всего лишь любящим экзальтированно одеваться и преподносить себя новомодным писателем, из-под пера которого вышло уже несколько романов из жизни московского гламурного общества, не обремененных торжеством слога и закрученностью сюжетов.

Обращала на себя внимание девушка с челкой и в белой вязаной кофточке, распахнутой на груди таким образом, что маленькие груди ее, сильно обтянутые тонкой маечкой, оказывались практически открыты взорам, хотя смотреть там было явно не на что. Она и ее подружки оказались танцовщицами.

– Индийские танцы, что ли, танцуете? – спросил Телок, не в силах скрыть изумление и оторвать взгляд от мощных икроножных мышц и округлых животов подружек.

Но те уже растворились в бурлящей толпе, не посчитав Телка за достойный объект продолжения знакомства. «И вот этим платят деньги! Они зарабатывают танцами!» – думал он, прохаживаясь в сутолоке и выглядывая в толпе кого-нибудь полезного для бизнеса или простого общения.

Наконец он вышел в толпе то ли на фотографа, с которым был знаком когда-то в первые годы после открытия «Blow models», то ли на одноклассника, которого просто не смог узнать за давностью лет, но тот практически бросился обниматься и не оставил Телку шансов улизнуть незамеченным. Они попереминались с ноги на ногу, стиснутые окружающими, и после традиционных «Как дела?» Телок понял, что встреченный им действительно в самом начале модельной деятельности несколько раз работал на показах в качестве визажиста. Он даже считался в некотором роде гением мейк-апа, использовал новые технологии и выкапывал на свет какие-то новые, не распространенные на рынке косметики бренды. Теперь Гений, по его словам, несколько отошел от модной жизни, работает на съемках только для души и иногда ради больших гонораров, а занимается тем, что пишет книгу. Тут Телка осенило, и он явственно вспомнил, что около года назад они сидели вместе в компании еще работавших с ним Кира и Карася. Тогда Гений собирался выставляться с очередной коллекцией своих работ в «Нарцис-галерее». Телок не успел, однако, спросить о судьбе выставки, как кто-то потянул из его рук пригласительный билет, который он держал, зажав в руке вместе с телефоном и бумажником. Обернувшись, Телок с удивлением увидел молоденькую хрупкую девушку.

– Дай мне один, – сказала она, пытаясь вытянуть билет из-под бумажника Телка.

– Ты кто? – вместо ответа спросил пораженный Телок.

– Я? – Девица пьяно ухмыльнулась. – Маша… Галактика!

– Это клево? – пытаясь попасть в ее тональность, спросил Телок и покосился на Гения: чем не сюжет для книги?

Тот тоже смотрел во все глаза на Машу и улыбался.

– А ты кто? – невпопад вопрошала девушка, продолжая держаться за Телка. – Поехали в «Грейдер»!

– Это еще что? – спросил Телок, пытаясь мягко освободиться от цепкой Галактики и глазами прося поддержки Гения.

– Клуб это новый, – протянул Гений. – Андерграунд. Там еще Чурек открыл свою новую галерею, не слышал?

Телок что-то слышал, но ехать туда, да еще с пьяной Машей, не хотелось. Вокруг происходило гораздо больше интересного. Он обернулся, услышав знакомый голос:

– Никогда бы не подумал, что столько людей интересуются модой…

– Да какой модой! Кто пожрать, кто потрахаться, кто еще для чего пришел! Смотри, вон бабушки какие. Неужели ж они модой интересуются?! – отвечал собеседник знакомого голоса.

– А кстати, где твой новый мобильный?

– Я его дисквалифицировал! – Собеседник хохотнул, и Телок узнал наконец обоих.

– Валера, сколько лет! – приветствовал он Кичина, известного когда-то как продюсера, а ныне занимающегося, как поговаривали, поставками моделек на олигархические тусовки.

Тот вскинул на Телка подозрительный взгляд, но руки не протянул, однако Телку было не до приличий.

– У вас, кстати, не найдется лишнего пригласительного для очаровательной девушки? Это Маша…

Маша Галактика, – представил он продолжавшую покорно стоять рядом с ним девушку. – И ей очень-очень нужно попасть на показ! – лукаво закончил он, приобнимая за плечи любительницу потусоваться в «Грейдере», одновременно слегка подталкивая ее к Валере и наконец освобождая свой бумажник от ее пальчиков.

Шевелюра Кичина не поредела, только прибавилось седых прядей в его львиной гриве, а вот глаза, казалось, совсем запали, все черты лица обозначились, словно проступили из глубины веков на знаменитых черепных реконструкциях Герасимова. Это придавало кичинскому облику какую-то безумность, дополнявшуюся воспаленным взглядом, которым он ловил каждую проходящую мимо девушку.

– Да она и не пьяная вовсе, – шепнул ему Гений. – Обкуренная или того круче!