Николай II - Александр Боханов

О своей встрече глава Думы рассказывал в подробностях налево и направо, представляя себя борцом с «темными силами». Его шумная кулуарная деятельность, громкая речь A. И. Гучкова и антираспутинская записка премьера В. Н. Коковцова, составленная примерно в то же время для царя, — все это делало свое дело. Страх, возмущение, злорадство, ненависть охватывали в той или иной степени многих. Признаки беспокойства начинали проявлять особо близкие к трону лица. Шум и скандал не могли не привлечь внимание вдовствующей императрицы. Всю жизнь Мария Федоровна помнила пророчество, слышанное ею еще в давние времена, когда она, молодая жена и молодая императрица, ждала своего первенца, будущего сына Николая. Рассказывали, что старушка-ясновидящая ей предсказала: «Будет сын твой царить, все будет на гору взбираться, чтобы богатство и большую честь заиметь. Только на самую гору не взберется — от руки мужицкой падет».

Имя Распутина и его роль вызывали у вдовствующей императрицы тяжелые предчувствия. Бедный Ники! В какое «общество» вовлекает его Аликс! Неужели все это правда? Несколько раз Мария Федоровна пыталась поговорить со старшим сыном о «данном предмете», но сын не выказывал никакого желания говорить на эту тему, заверяя, что «все это ложь». Однажды, уже во время войны, когда Мария Федоровна в очередной раз затеяла разговор, он достаточно резко заметил, что она сама его всегда «учила не верить сплетням». Мать не нашлась, что возразить сыну…

Царь и царица имели к этому времени уже свой взгляд на Распутина и не желали уступать давлению родни и общества, требовавших выдворения «дорогого Григория» из Петербурга, на чем настаивал еще П. А. Столыпин. Отказ прогнать «исчадие ада» от подножия трона царь объяснял министру двора B. Б. Фредериксу: «Сегодня требуют выезда Распутина, а завтра не понравится кто-либо другой и потребуют, чтобы и он уехал», а высказывавшему возмущение дворцовому коменданту В. Н. Воейкову (зятю министра императорского двора) сказал, как отрезал: «Мы можем принимать кого хотим».

Сам прорицатель и целитель понимал, какое необычное положение приобрел, чувствовал, что окружающий мир его не любит и хочет его гибели. Каждый год на несколько месяцев он уезжал из Петербурга или к себе на родину, или по скитам и монастырям. С его отъездом разговоры стихали, а возвращение вызывало всегда новую волну интереса и слухов. Со временем жить в столице где придется становилось неудобным. Нужна была постоянная крыша над головой. Свое последнее пристанище в Петербурге старец-проповедник получил незадолго до начала мировой войны, когда для него за счет царицы была нанята обширная квартира из нескольких комнат на третьем этаже большого доходного дома по Гороховой улице, 64. Здесь он жил с мая 1914 года. Отсюда же декабрьской ночью 1916 года уехал на встречу со своей смертью.

Распутин никому ничего не навязывал, он говорил для тех, кто хотел его слушать и слышал. Со временем приспособился посылать записочки, которые щедрой рукой раздавал многочисленным ходатаям и просителям, обращавшимся к «цареву другу» за помощью в своих житейских нуждах. Такому человеку вручался листок, на котором было написано что-нибудь вроде «милай сделай», «милай выслушай ево», «милай-хороший помоги ему». Этот клочок бумаги в силу удивительного положения писавшего нередко срабатывал в чиновных канцеляриях. Эта деятельность, о которой стало широко известно, вызывала негодование. Как он смеет, «такой прохвост», вмешиваться в государственные дела?! Это возмутительно и недопустимо!

Использовать утешителя и наставника царской семьи в своих корыстных целях хотели многие. В его окружение входили люди со скандально-темной репутацией. Общение Г. Е. Распутина с людьми, неприглядный облик которых был хорошо известен, конечно же, неизбежно вызывало предположения о том, что эти люди используют его в своих интересах. Эту версию исследовал П. А. Столыпин, но ничего «подозрительного» выявлено не было. Об этом, как уже о реальном факте, публично заявил А. И. Гучков. В последние годы монархии размышления и предположения о том, кто же действительно стоял «за этим Гришкой», стали любимой шарадой в различных кругах общества. В наше время, когда очень многое уже прояснилось, можно со всей определенностью заключить, что Распутина никто не направлял и никакой заговор за ним не стоял.

Основную часть распутинцев составляли женщины, о которых Бог весть что говорили! Приняв на веру все разговоры о любвеобильности Григория Распутина, общественное мнение было почти единодушно: в его квартире на Гороховой собирались ненормальные, сексуально неудовлетворенные и психически неуравновешенные женщины, предававшиеся там, как считали многие, невероятному, «просто разнузданному разврату». Говорили, что он гипнотизировал сознание разговорами о любви, а затем овладевал своей очередной жертвой, которая уже не могла освободиться от его чар и оставалась преданной ему до конца. Примерно так рассуждали многие — от кухарок в богатых домах до собеседников в профессорских кабинетах. Вообще разговоров об эротических наклонностях и сексуальном магнетизме Распутина всегда было много.

Однако в большинстве случаев, по вполне понятным причинам, утверждать здесь что-нибудь наверняка невозможно. Никаких «достоверных свидетельств» не существует. Во всяком случае, и с царицей, и с А. А. Вырубовой никаких интимных отношений не существовало, а ведь именно они являлись опорой Григория, именно их расположение делало Распутина общественным явлением. Мало того, его «верная другиня», Анна Александровна, будучи человеком строгих нравов, не допускала в своем присутствии, а виделись они в последние годы очень часто, никаких вольностей и алкогольных возлияний.

Летом 1914 года имя Распутина вырвалось на первые полосы всех основных газет России. 29 июня в селе Покровском на него было совершено покушение. По описанию товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского, «Распутин вышел из дому, направляясь в сопровождении сына в почтово-телеграфную контору. В это время какая-то женщина подошла к нему и попросила у него милостыню. Не успел Распутин ответить, как она, выхватив из-под платка большой тесак, ударила им его в живот, отчего Распутин упал, обливаясь кровью». Злоумышленницей оказалась больная сифилисом крестьянка Сызранского уезда Сибирской губернии Хиония Гусева, ранее почитательница Распутина, ставшая затем его ненавистницей.

Сообщения о подробностях происшествия публиковались под броскими заголовками на страницах всех крупных газет, где регулярно сообщалось и о его состоянии. Рана была серьезной, и первые день-два даже распространились слухи о том, что Распутин умер. Многие ликовали. Другие же, но таких были единицы, тяжело переживали. Потрясение испытала царская семья, и особенно императрица, пославшая семье «доброго друга» и ему самому несколько телеграмм. «Глубоко возмущены. Скорбим с Вами. Молимся всем сердцем. Александра» (30 июня); «Мысли, молитвы окружают. Скорбим неописуемо, надеемся на милосердие Божие. Александра» (2 июля).