Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Шанни, — начал Ив. Он на миг замолчал, вздохнул уже коротко и продолжил: — Ты мне не безразлична и знаешь это. Я не глухой, а потому всё услышал, и услышанное меня взбесило, можешь мне поверить. Ты не должна принимать близко к сердцу…

— Что кто-то считает меня твоей шлюхой? — усмехнулась я. — Ив, я не могу не принимать это близко к сердцу. Ты уложил меня в постель, ты. А теперь что? Я должна глотать оскорбления, когда стою на пороге храма?

— Да что же ты хочешь от меня?! — не сдержался монарх.

— Я хочу знать, что мой мужчина способен защитить мою честь и достоинство, а не просить не принимать оскорбления близко к сердцу лишь потому, что мое имя втаптывает в грязь Стренхетт.

— Да с чего ты взяла, что я оставлю произошедшее без внимания? — возмутился король.

— Да хотя бы с того, что вместо того, чтобы хоть как-то выказать свое негодование, ты терзаешь меня ревностью и ищешь измену…

— Не в тебе же, душа моя…

— А в ком?! Должно быть, было приятно пройтись под руку с красивым мужчиной, —  перекривляла я его. — Между мной и его светлостью ничего нет, не было и не будет, — сухо продолжила я. — Мы с ним партнеры, союзники, друзья в некоторой степени, которых соединили общие интересы, и не больше…

— Я не слепец, — оборвал меня государь. — Я вижу, как он смотрит на тебя, когда ты отворачиваешься…

— А как и на кого смотришь ты, когда отворачиваюсь я?! — с возмущением воскликнула я. Монарх открыл рот, но я опередила: — Вот что важно, Ив! Не то, как смотрят на нас, а как мы смотрим на кого-то другого. Если бы было иначе, я бы уже должна была придушить тебя, потому что дамы не оставляют попыток соблазнить тебя. Я тоже вижу, как они на тебя смотрят, но не спешу выискивать следы твоего предательства, так от чего же ты ищешь их? Уезжая, я оставляю тебя на долгое время, и то, что не знаю о новой интрижке, не означает, что ты не согрешил. Но ты же прицепился к невинной прогулке и изо всех сил стараешься уличить меня в грехе, которого я не совершала. Более того, творишь мерзавца из человека, принявшего в моей судьбе живейшее участие. Так что же? Чтобы остаться вне твоих подозрений, его светлость не должен спасать меня, узнав о готовящемся убийстве? Тебя бы больше удовлетворило мое хладное тело? Мертвая, зато вне подозрений, восхитительно!

Государь покривился. Он поднялся на ноги и прошелся по гостиной. Наконец, остановился, развернулся ко мне и произнес:

— Я не оставлю без внимания произошедшее, не стоит во мне сомневаться. Ты права, она подвергла сомнению мою власть – это простить невозможно. — Я скрестила руки на груди, ожидая продолжения. — И тебя больше никто не посмеет поносить грязными словами. Но как бы ты не защищала Ришема, он виновен. Долг мужа следить за тем, что делает его жена. И раз он позволил заговору появиться и окрепнуть, стало быть, плохо исполнял свои обязанности. А потому виновен в равной степени с заговорщиками.

— Безумие какое-то, — пробормотала я. — Что будет с Селией?

— Мы с ней пообщаемся, — заверил меня венценосец, и мои глаза округлились.— Ты сама сказала, что она беременна. Пока я не могу применить ничего из того, что следовало бы. Посидит до родов у дочерей Левит, подумает. Потом позволю ей вернуться…

— То есть Ришему за спасение моей жизни топор плача или удавку, а заговорщице и убийце – нравоучительная беседа и несколько месяцев в обители, где она будет гостьей? — в ошеломлении спросила я.

— Если бы он ограничился только твоим спасением и сразу убрался, я был бы более благодарен, — произнес король и отвернулся, а я поняла – вот она истинная причина, по которой он хочет избавиться от Ришема. Ревность! Проклятая ревность Стренхеттов.

Про поцелуй он не знал, иначе начал бы с него еще при встрече. Ревнивец не сумел бы сдержаться. И значит, его шпион точно не из гвардейцев. Это всего лишь пустые подозрения. Ив подослал бы убийц к герцогу раньше, но сначала дал родиться наследнику, который на необходимое время заменил законного первенца монарха. Потом не трогал, из-за нашего союза, который нес выгоду мне, а, стало быть, в первую очередь самому государю. Нибо внес свой вклад в мое признание знатью и в развитие популярности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А теперь, когда король решил отстранить меня от всех дел и отвести в храм, Ришем превратился в соперника, которого далее терпеть не имеет смысла. Арвин станет герцогом Ришемским, его дядя регентом при племяннике. «Он не дурак и не слепец, всё видит, понимает и наблюдает», — так сказал Нибо. Да, верно. «Я видел, как он смотрит, когда ты отворачиваешься». Ришем монарху и вправду, как кость в горле. И тут такой повод от него избавиться, еще и наказав меня за наши переписки и встречи, которые к флирту не имели никакого отношения. Наказывал знанием участи, которая постигнет Нибо за его безответное чувство. Изменник опять мерил по себе.

И в это мгновение я окончательно поняла желание Ришема оставить в тайне покушение. Он знал, что король вывернет истину наизнанку, чтобы, наконец, избавиться от человека, чей счет рос год от года. Начиная от дурости Селии, уложившей в постель красавца, которого пожелала видеть своим мужем, до наших деловых взаимоотношений, не имевших ничего общего с чувствами и страстью. А еще герцог понимал, если заговорит о разводе, монарх придет в ярость, потому что свободный Ришем – опасный Ришем. Соперник… Кажется, в этот раз его светлость дошел до края, и привело его туда желание спасти мне жизнь от убийц, подосланных его женой.

Ну, уж нет. Не выйдет… И, не ответив ни слова, я снова направилась к двери.

— Шанриз, — позвал король.

— Одну минуту, — ответила я.

Выглянув за дверь, я попросила одного из гвардейцев:

— Зайдите к нам. — Королевский телохранитель послушно вошел в покои, и я протянула руку: — Будьте добры дать мне ваш нож.

Привыкший повиноваться, гвардеец отцепил от пояса ножны и подал мне. Я вернулась к государю, наблюдавшему за мной. Вытащив нож из ножен, я приставила его острие к своей груди и обратилась к монарху:

— Сделай это, Ив, окажи милость.

— Что за дурость? — с подозрением спросил государь.

— Лучше уж от твоей руки, чем от рук убийц, которые придут за моей жизнью в следующий раз, — пояснила я. — Сделай это, не продляй ожидания смерти, это может стать мучительным. Мы оба знаем, что твои речи и угрозы не произведут на Селию впечатления, только еще больше озлобят против меня. А потому вонзи мне в грудь нож, мой дорогой хищник. Так ты будешь уверен в том, что я не изменю тебе, а заодно избавишь от какой-нибудь унизительной смерти, которую подготовит для меня твоя сестрица. Или лучше к горлу? Прости, я не сильна в душегубстве. — Переместив нож к горлу, я выкрикнула: — Убей!

Отобрав у меня клинок, король с яростью отбросил его к гвардейцу, и когда то, подобрав нож, скрылся за дверью, Ив схватил меня за плечи и встряхнул:

— Что ты творишь?! — сердито воскликнул он.

— Исполняю твое желание, — спокойно ответила я. — Если я умру, ты, наконец, уверишься в том, что я не взгляну на другого мужчину. К тому же обрадуешь обеих гадюк, твоих родственниц. Селия будет счастлива, тетушка тоже, и в их жизни, наконец, всё будет восхитительно. Это ведь мы с Ришемом отравляем ваше общее мирное существование, а значит, без нас всё непременно будет хорошо.

— Дурость какая, — в сердцах повторил Ив и отошел от меня. Однако вскоре обернулся и спросил едко: — А что ты предлагаешь мне сделать? Казнить сестру?

— За шлюху? Конечно, нет…

— Прекрати! — рявкнул Ив. — Прекрати повторять эту гнусность!

— Мне отвечать? — Он метнул в меня непроницаемый взгляд, и я заговорила: — Потеря всяких благ станет высокомерной и избалованной принцессе лучшим наказанием. Всё верно, отправь к дочерям Левит, но не до родов, и не как гостью, когда ей будут прислуживать и обхаживать. Ты не можешь не понимать, что это ничего не изменит, она только еще больше яда скопит. Совсем отправь, пусть войдет в обитель, как дочь Левит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И почему же сразу не в каземат? — едко спросил король.