Дух Зверя. Книга первая. Путь Змея - Анна Кладова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Этого не должно было случиться. Не я, другой должен был сделать это.
— А сделал именно ты, братец.
Лис резко выпрямился, хмуро глянув в сторону говорившего. Девочка в белой долгополой рубахе стояла на взгорке, держась за ошейник нависшего над нею огромного пса. Лицо белокурой бездушной куклы — урода, порожденного Альбой — изменилось до неузнаваемости и продолжало меняться прямо на глазах, приобретая знакомые тонкие черты. Тон, с которым она обращалась к нелюдю, был неприятный: в нем сквозили плохо скрываемые нотки ярости на фоне общего презрения и отвращения к Лису. И тон этот, столь неестественный для ребенка, придавал ее облику сходство с кликушей, одержимой тьмою.
— Ты разрушил все, не успев даже начать строить. “Я и без новых печатей могу себя сдерживать”, — обидно коверкая слова, передразнила она и вдруг рявкнула, — бездарный тупица! Ублюдок, позорящий лоно своей матери!
Девочка внезапно смолкла, внимательно глядя на лицо брата, затянутое злобой в тугую маску. По белым от напряжения губам Лиса текла густая кровь. Текла из носа, глаз, ушей. Слюна приняла железный привкус и нелюдь, наконец заметив неладное, приложил палец к уголку рта, где набухала тягучая красная капля. Покуда Лис, сжавшись в стонущий и кровоточащий комок, пытался унять внезапно взбесившегося духа, рвущего его тело на части, малышка молча наблюдала за происходящим, недовольно поджав губы. Когда Рыжий отдышался, она вновь обратила его внимание на себя.
— Это тебе в наказание. Тому, кто слишком быстро забывает, что такое страх и боль.
— Я помню, — огрызнулся нелюдь.
— Молчи уж. Что ты можешь знать, что можешь помнить? Твоя память давно не принадлежит тебе. Самонадеянный глупец. Самонадеянный и жалкий, — она стянула со спины пса поклажу и бросила на землю, — возьми свои вещи и убирайся. Чтоб глаза мои больше тебя не видели, мерзавец.
— А как же…
— Без тебя разберусь, — отрезала она. — Ты ей уже ничем не поможешь… и ничего не исправишь.
Ребенок взобрался на спину волкодава и, бросив холодный взгляд на Лиса, исчез за гребнем взгорка. Нелюдь проводил маленькую всадницу точно таким же холодным и презрительным взглядом, проговорив чуть слышно:
— Ошибаешься, Альба. Ты все знаешь обо мне, да? Знаешь, где грань. А что за гранью, знаю только я.
* * *
Олга очнулась внезапно, как просыпалась всякий раз, предчувствуя опасность. Она резко села и тут же охнула, почувствовав ломоту во всех суставах. Будто бил кто… Бил? Она медленно обвела взором озеро, галечный берег, лес на пригорке и наткнулась на Дарима. Память ворвалась в омут сознания будто чистый бурлящий поток в трясину, заросшую ряской. Олга подняла к лицу дрожащие руки, силясь рассмотреть их сквозь пелену набежавших слез. Так больно. Творец Всемогущий, почему так больно? Почему? Это он? Это он…За что он… Пустота в груди колыхнулась, будто воздух в мареве пожара, и из глубин поднялся, расправив крылья, огненный демон страдания, вырвавшись наружу пронзительным криком горя. Надрывные рыдание сотрясали все ее тело, покуда Олга, уткнувшись лицом в землю, выплескивала из себя всю ненависть, что копилась в ее сердце и питала Черного Дракона. Она стенала и выла, оплакивая свою насильно отнятую чистоту вместе со всем, что потеряла, обретя вторую жизнь. Она в ярости рвала зубами Лисий плащ, что укрывал ее плечи в момент, когда она очнулась, кричала и проклинала нелюдя, сулила ему все мыслимые муки в черном пламени небытия, а потом затихла, обессиленная и опустошенная. Некоторое время она молча смотрела на темную в сумерках воду озера, изредка утирая текущие слезы и всхлипывая, прислушивалась к гулкому звуку бьющегося сердца. Невероятное спокойствие и пустота, куда погрузилась ее душа, обволакивали, словно тягучий кисель, чувства вязли в нем и растворялись, исчезая. Ум же, напротив, работал особенно ясно и слаженно, отмеряя мысли, словно стрелки часового механизма секунды — быстро и четко. Она умылась, осмотрела и перевязала Дарима и, взвалив его на спину и подобрав свою сумку, волшебным образом оказавшуюся на берегу, зашагала в сторону леса, откуда — она чуяла — тянуло дымком и уютным кисловатым запахом жилища. Олга не думала об опасности наткнуться на поселение клана. Мысли ее были лишь о том, как сильно хочется есть, и что тучи, скрывшие восходящую луну, несут ливень и необходимо убежище, к тому же шептуну требуется помощь: чистые бинты, теплая постель и покой.
Лес стоял полосою, отделяющей широкий тракт от озера. Настораживало и в то же время обнадеживало то, что дорога была ухоженной: значит, ею довольно часто пользовались. Олга шла вдоль кромки леса, покуда не наткнулась на проем в полуразрушенной стене, некогда бывший входом в кремль. Белые глыбы камня лежали аккуратными кучками вдоль дороги, выкрошенные временем и непогодой из массива стены, что скалилась в смурое небо по-стариковски щербатыми зубцами. Массивные воротины были давно сняты и, по-видимому, пущены на дрова. И верно, от кого запираться жителям проклятого острова?
С неба упала первая капля, разбив сгустившуюся тишину звуком смачной пощечины, и тут же земля зашелестела под мягкими ударами дождя. Вдоль внутренней стороны стен тянулись складские помещения и казармы, где Олга и укрылась от ливня. Устроив Дарима, она развела огонь, осмотрела и промыла рану, приложила компресс с эликсиром и перевязала шептуна, разорвав на бинты последнюю и единственную чистую рубаху, после чего отправилась на поиски еды.
Стены кремля некогда защищали княжеский дворец и палаты богатых бояр, а также казну, оружейный и монетный двор. Эта некогда неприступная крепость в свое время являла собою политический центр могучей страны. Даже после пятисот лет запустения и методичного разрушения ненастьем и буйной растительностью, кремль не потерял своего былого великолепия. К тому же чувствовалось присутствие человека: дороги были расчищены от сорняков, что находили себе лазейку даже между плотными стыками мощения, скульптуры и рельефы на стенах строений кто-то избавил от грязи, мха и вездесущего вьюна, в оконных рамах сохранились стекла. Олга шлепала босыми ногами по лужам, время от времени утирая мокрое лицо не менее
