Дар миротворца (СИ) - Павел Александров

Королеве пришлось гораздо трудней – ей доводилось утихомиривать собственное войско. В паласах продолжался погром и грабёж. Те воины, которым посчастливилось вырваться из пекла Заклятия Отторжения, разъярённые вероломством Тёмного Круга и гибелью собратьев, крушили гостиные, жгли мебель, избивали попавшихся магов, управителей и слуг. Больше двух часов королева наводила порядок в захваченных паласах. Разбушевавшихся вояк осаживали, кричали в ухо, давали оплеухи, особо буйных – скручивали. Всех пленных запирали в кладовых и ставили на дверях охрану – ради их же безопасности. Голодные воины разорили кухни и общую столовую, одним махом уплетая изысканные блюда. Иные поспешили в комнаты состоятельных управителей, тайком набивая карманы монетами и драгоценностями из ларцов хозяев.

В большом зале для торжеств, хорошо защищённом со стороны площади, королева собрала военный совет. Обсуждение штурма Главной Башни проходило под треск и стук армейских плотников: во дворах южане наспех сколачивали из подручных средств тараны, передвижные щиты, навесы, лесенки, связывали фашины. Богатые спальни использовались как лазареты, где лекари опекались ранеными, которых было множество: и своих, и чужих. Назначенный королевой подрядчик распределял обнаруженную в закромах провизию. Захватив паласы, войско Сильвиры получило всё самое необходимое для длительного боя.

– Я ничего не понимаю, – признался архистратег Тибиус, морщась от боли. Голова его была перевязана, один глаз заплыл огромным синяком. – Выходит, маги – полные дураки. Более бездарную ловушку выдумать сложно. Имея столь разрушительные заклинания, они могли впустить в ворота всё наше войско, ударить Отторжением, а затем бить с крыш и башен по всему, что движется. А вместо этого они начали долгую пристрелку, очень медленно вводя в ход боевую магию, и только когда наши воины рассредоточились, они ударили Отторжением…

– От этого заклятия погибло не меньше сотни воинов Второй когорты и шесть моих рыцарей! – наградил его уничижительным взглядом Главк, давно недолюбливающий сухого в оценках архистратега.

– Кто-нибудь видел Тертония? – спросила королева.

– Боюсь, моя королева, он в списке павших, – ответил Главк. – Он до самого удара оставался на площади, командуя своей когортой.

– Спаси и исцели его, Всевышний, если он жив, – прошептала королева. – Способны ли тёмные повторить этот удар?

– Вполне, – заверил Главк. – Энергия духа города огромна, может быть, неисчерпаема. Маги ограничены лишь возможностями собственного тела. Думаю, что многие из архимагов до сих пор валяются в обмороке после удара такой силы.

– У тёмных есть и другие мерзости в запасе, – мрачно проговорил архиепископ Велир. – И красные жрецы ещё не вступили в бой.

– Вступили, – сказал, утирая лоб, глава Третьей когорты Варрей. – То заклятие, что одурманило легионеров на городской стене и бросило их на нас – их работа. Все мои люди толкуют о красных жрецах.

– Жрецов уничтожать сразу, едва только появятся в поле зрения, – приказала королева. – Пора начинать штурм. Главк, долго ещё?

– Работы заканчиваются. Ещё полчаса, и будем готовы.

– Время, время. Колдуны тоже готовятся. А мы до сих пор не знаем, что происходит в Аргосе и в Мглистом городе. Рафар, подойди сюда, не прячься за спинами!

Старый морфелонец вышел вперёд и с почтением склонил голову. Он ещё тяжело дышал после опасного перехода, когда вместе с отрядом обозных ему под покровом дыма удалось перекатить через площадь шесть тяжёлых баллист, необходимых сейчас для штурма.

– Рафар, ты понимаешь, что мост и ворота Башни защищены магией? Кроме того, ширина рва – пятнадцать локтей, а над самыми воротами – желоб для каменных ядер.

– А как же, сиятельная королева! Сдюжаем! – на редкость браво ответил морфелонец.

Королева посмотрела на старика с некоей долей подозрительности.

– Рафар, ты и твои люди не обязаны рисковать жизнями ради меня. Ты знаешь, твой князь поддержал мятежников, и теперь он – наш враг. Ходят слухи, что князь Кенодок и Тёмный Круг действуют сообща. Не знаю, правда это или нет… Словом, если ты оставишь нас и уйдёшь к своему князю, я тебя ни в чем не виню.

Рафар рот разинул от удивления.

– Странные речи вы говорите, сиятельная. Странные и страшные. Да неужто мы, подвизавшись идти с вами до победы или смерти, оставим вас перед решающим боем!

– Мне нужно знать, Рафар, что ты ответишь, когда перед нашим войском появится князь Кенодок и прикажет тебе перейти на его сторону.

Морфелонец сухо кашлянул.

– Что отвечу, спрашиваете. Отвечу, пусть это горделивый свин рыло высоко не задирает! Своей трусостью в Амархтонской битве он предал и Морфелон, и Священный Союз. Он довёл свои Мутные озера до нищеты, а теперь уже четвёртый год в Мглистом городе честным людям жизнь травит. А в Морфелоне тамошние вельможи слащавые речи его послов слушают и думают, что здесь мир и покой, благодаря его трудам, и что пройтись от Аргоса до Западных врат так же приятно, как от Иерона до наместничьей загородной усадьбы… Нет уж, довольно мы всяких мудрецов наслушались, умнее будем.

– Спасибо, Рафар, – королева на мгновение положила руку на плечо старика, а затем возвысила голос. – Все по местам! Выступаем! На штурм, почтенные друзья, и да свершится сегодня великое призвание каждого из нас!

Глава девятая Помутнённый разум

(Мельвия)

Для ученицы Школы рыцарей юга легче было перенести тяготы самого нелёгкого похода, чем справиться с застывшей в сердце обидой.

«Как ты мог, Маркос! – постоянно думала Лейна. – Как ты мог! А я тоже… дурочка. Как я заблуждалась! Мечтательница. Наивная, как все плеонейские девчонки. Напрасны были мечты, напрасны намекающие взгляды, напрасны все слова. Он не умеет любить. Он слишком привязан к своему делу миротворца. Он неспособен понять, что кроме того, как стремиться к каким-то великим свершениям, можно просто любить, просто жить, даря друг другу тепло».

Впрочем, обида снедала девушку недолго. Часа через три после того как она покинула отряд Седьмого миротворца, присоединившись к группе всадников из Анфеи, до Лейны начала доходить глупость её бездумного порыва.

«Надо же – в Фаран к Никте собралась! А что ты ответишь своей давней подруге, когда она спросит тебя о Маркосе? Что ты оставила его в час наибольшей нужды? Что обиделась, поскольку он, поглощённый своей миссией, видите ли, не уделяет тебе должного внимания?»

«Ему ты нужна больше, чем мне. Отправляйся назад», – всплыл в эту минуту перед ней облик хранительницы секретов, точно мистическое видение.