Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы - Сергей Хрущев

В те дни отец впервые заговорил о том, что желательно установить специальную линию связи с Вашингтоном с целью предупреждения об ошибках и устранения случайной возможности возникновения ядерной войны.

Стремительно возраставший вес советских искусственных спутников Земли породил обошедшую весь мир легенду о каком-то особенном засекреченном советском топливе. На самом деле обе стороны находились примерно на одном уровне. Американцы несколько опережали нас в автоматике, мы их в двигателях.

В 1950-е годы в обеих странах разрабатывались очень похожие ракеты. В США готовили к испытаниям межконтинентальный «Атлас» на кислороде и керосине. На тех же компонентах летала наша «семерка». Другая американская ракета этого класса, «Титан», использовала окислитель на базе азотной кислоты. Он не требовал сложного криогенного оборудования, как жидкий кислород, но обладал другим недостатком: его пары — настоящие отравляющие вещества. В те годы на это не обращали особого внимания. Азотная кислота, ее ржавого цвета испарения прочно вошли в быт двигателистов. Редко кто из них обходился без профессиональных отметин — ожогов на лице и руках. На кислоте создавались и наши ракеты средней дальности Р-12, Р-14. Аналогичные по дальности полета, а следовательно, и по назначению ракеты за океаном получили название «Юпитер» и «Тор». Они использовали керосин и кислород. Как видите, выбор оказался небогат.

И не могли наши страны очень уж далеко разойтись в ракетной технике. Танцевали мы от одной печки — ФАУ-2 Вернера фон Брауна.

Как же родилась легенда о нашем превосходстве и их отставании? Мы действительно оказались чуть впереди, первыми начали испытания межконтинентальных ракет. Обошли американцев на год-полтора, а в ракетах средней дальности — на несколько месяцев. Причины тому простые — мы очень торопились, а они нет.

Нашей последней надеждой в гонке за паритет стала межконтинентальная баллистическая ракета. За работой над ней пристально следило правительство, ЦК. Сюда в первую очередь выделялись ресурсы. По звонку главного конструктора свершалось, казалось бы, невозможное.

Американцы двигались не торопясь. В их стратегической концепции ракеты всех дальностей только дополняли авиацию. Конечно, у баллистических ракет имелись преимущества, в первую очередь неуязвимость от противовоздушной обороны. Достоинства нового оружия в значительной степени уравновешивались недостатками: меньшей точностью поражения целей, а главное, необходимостью скрупулезной их привязки. Последнее требовало проведения огромного объема геодезических работ. Ведь раньше никто особенно не обращал внимания на километры, сотни метров в определении местоположения таких крупных объектов, как города. Куда они денутся? Когда стали разбираться повнимательней, возникли проблемы, ранее интересовавшие только академических ученых: никто не знал точного взаимного расположения даже континентов. Поэтому к ошибкам самих ракет добавлялось наше нетвердое знание места, откуда мы стреляли, и весьма приблизительная информация о координатах цели. Другими словами, стреляли в белый свет как в копеечку.

Характерный штрих. Военные не беспокоили руководство по таким «пустякам». Отец, потрясая ракетами, не подозревал, что военные просто не знают, куда стрелять.

Авиация не испытывала подобных затруднений, ошибку всегда мог поправить штурман. Американцы рассчитывали уточнить координаты целей на нашей территории с помощью У-2. Мы о такой возможности и не мечтали. Проблему разрешили только спутники. Они увязали континенты, уточнили цели, большие и маленькие.

Тем не менее отец своего добился. Мы гляделись грозным противником, оставившим пусть не очень далеко, но все же позади самую могущественную страну мира. Отец просто сиял. Воевать он, естественно, не собирался, а пригрозить теперь было чем. Казалось, расстановка сил в мире начала кардинально меняться. Отец намеревался продолжать успешно зарекомендовавшую себя политику ракетного давления, шантажа, если угодно, и в будущем. Он снова и снова вспоминал прошлогодние события в Суэце, феноменальный эффект, произведенный одним упоминанием об Р-5. Сейчас наша мощь не нуждалась в доказательствах. Достаточно поднять голову и увидеть перемещающуюся по небосводу звездочку. Наш спутник. Включить радио и услышать его сигналы.

Сколько ракет стоит на боевом дежурстве — другой вопрос. Кто и как проверит? Главное, что они могут стоять.

Килограммы, тонны, выведенные на орбиту, впечатляли, порождали массу домыслов. Строились сложные умозаключения. Разведчики, рискуя жизнью, старались выведать секрет поразительного успеха. Ответ же лежал на поверхности: отсталость нашей технологии. Особенно не удавались приборы. Они получались громоздкими, тяжелыми. Недостаточная надежность требовала дублирования, троирования. А это снова вес, вес, вес… Не слишком высокая точность попадания требовала повышения мощности взрыва. «Семерка» стала первой советской ракетой, ориентированной на термоядерный заряд. А он весил тогда пять с половиной тонн.

Где тут американцам тягаться с нами! Стартовый вес «семерки» приближался к тремстам тоннам. Предназначенная для выполнения тех же задач американская межконтинентальная ракета «Атлас» весила втрое меньше. Соответственно и груз она поднимала много меньший.

На ум приходит русская поговорка: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Заложенная в «семерку» энергия многие годы позволяла нам держаться в далеком отрыве от конкурентов в космических делах. Только через десятилетие «Сатурн» побьет все мыслимые рекорды, но быстро сойдет с дистанции. А «семерка» продолжает трудиться уже более полувека. Срок немыслимый для летательного аппарата.

Знал ли обо всем этом отец? И да и нет. Он внимательно следил за развитием ракетной техники. Трезво оценивал ее реальные боевые возможности. С другой стороны, бальзамом на его душу ложились рассказы Королева и Глушко о том, как им удалось обогнать Америку.

Шум о превосходстве нашей страны в ракетных делах воспринимался американскими ракетчиками как подарок. Под него без споров и проволочек утверждались ассигнования, одобрялись проекты, о которых вчера не смели и мечтать. Чего стоит одна лунная программа! Если бы не наша «помощь», полет человека на Луну и по сей день, возможно, оставался бы уделом научной фантастики.

Как тут не вспомнить состоявшийся через два года разговор отца с президентом Дуайтом Эйзенхауэром в Кэмп-Дэвиде.

«Эйзенхауэр поднял следующий вопрос:

— Скажите, господин Хрущев, как вы принимаете решение о финансировании военных проектов?