Горные дороги бога - Вероника Иванова

– Некий злоумышленник, знающий, что сегодня вечером в танцевальном зале соберутся одержимые, пытался их убить, для чего и использовал эти штуки. А спрятаны они были как раз среди ваших цветущих ветвей. Так как считаете, нам есть о чем поговорить?

Леви Лотт напряженно сглотнул, не отрывая взгляда от серебряной груды.

– Либо вам было известно, что затевается, либо…

– Я виноват. Я во всем этом виноват.

Он по-прежнему не смотрел на меня, и это мешало понять, какой смысл вложен в неожиданное признание, потому что ни раскаяния, ни отчаяния в голосе хозяина зала по-прежнему не слышалось, одна лишь покорность судьбе.

– Скажете, что сами ползали по потолку, крепя гирлянды?

Леви Лотт невольно поднял голову:

– Нет, конечно же нет… Я бы упал и разбился раньше, чем поднялся туда.

– Тогда кто это сделал?

– Их было двое. Один… он был одержимый, как вы это называете. А второй нет. Второй был обычным человеком. Совсем обычным.

Вот, значит, как. Остался еще кто-то? Надеюсь, последний, иначе охота вслепую может продолжаться вечно, а мне уже порядком надоело чувствовать себя добычей.

– Как они выглядели? Особенно тот, который был человеком?

Хозяин танцевального зала потер виски кончиками пальцев.

– Как и все мы… Две руки, две ноги, одна голова.

– Безволосая?

Глаза Леви Лотта дружно моргнули:

– С чего вы взяли? Обычная голова. Только повязанная платком…

Дальше можно было не спрашивать. Тоже бритоголовый, как и следовало ожидать. Цепь одушевления во всей своей красе. Однако если учесть сегодняшнюю выходку побранного Боженкой, возникает сомнение, что эти три Звена орудуют в Аллари по приказу свыше.

Самодеятельность. Чистейшей воды. Иначе откуда бы взялись все те чувства, обуявшие несостоявшегося убийцу? Впрочем, неизвестно, что опаснее: строгое следование указаниям или праведный гнев человека, потерявшего своих напарников, а может, и того хуже, друзей. Если же второе хоть на шаг ближе к истине, чем первое, бритоголовый точно не уйдет восвояси просто так, без отмщения.

– Он всего лишь предложил помочь, а мне так нужна была помощь… Я должен был отказаться. Конечно, я должен был отказаться! Но разве я мог? Демонам ведь не отказывают. А он сам предложил мне…

Это верно. Демоны приходят и берут все, что им понадобится. Не спрашивая и не принимая отказа.

– Тогда не стоит себя винить.

– Винить себя? – Хозяин танцевального зала грустно улыбнулся. – Больше некого. Что бы я ни сделал, отвечать придется мне, а не кому-то другому.

Да, скорее всего. Когда понадобится виноватый, лучше выбора не придумаешь. Хотя и жаль беднягу. По-человечески жаль.

– Вас попросту обманули. Такое случается хотя бы однажды с любым из нас.

– Обманули? – на мгновение задумался Леви Лотт. – Да, пожалуй. Но меня никто не заставлял обманываться.

Тон его голоса постепенно креп, только не в самую лучшую сторону: с подобным выражением обычно говорят и чувствуют себя люди, принявшие окончательное решение. Окончательное, главным образом, для своего личного будущего.

– Вас не станут обвинять. Никто из гостей зала в ближайшее время даже не вспомнит о вас, поверьте. У них появился другой, куда более важный повод для размышлений.

– Но когда-нибудь они вспомнят.

– Так уезжайте. Сегодня же. Найдите лодку. Украдите, если понадобится. С веслами сумеете справиться?

– Я должен бежать? – Кажется, он искренне удивился.

– Тот человек, второй, который вешал гирлянды. Он вернется сюда, чтобы узнать, что случилось. И он не будет любезен в расспросах.

– Пусть приходит, – простодушно разрешил Леви Лотт. – Мне все равно нечего ему сказать.

– Боюсь, в это он не поверит. А даже если и поверит… Вы не переживете этот разговор.

– Пусть.

Он наконец-то посмотрел мне прямо в глаза, посмотрел так светло и спокойно, что можно было больше не тратить время и силы на предупреждения. Ввиду полной бессмысленности.

– Хотите умереть?

– Моя жизнь была посвящена служению. Не знаю, поймете ли вы… Ну неважно. Я не вижу себя в другом месте, при других хозяевах. И не вижу себя свободным. Если нить, привязывающая меня к залу, порвется, я не обрету свободу. Это… это больше чувств и всего прочего. Я должен был исправно служить и служил, а потом вдруг невинный поступок обернулся чуть ли не преступлением против всего, что составляет меня с ног до головы. Я предал не своих хозяев. Я предал себя. И… я не чувствую себя живым. Больше не чувствую.

Он был уверен в том, что говорит. Для меня его слова могли звучать как угодно, но достаточно было прислушаться к интонациям, чтобы поверить и принять решение Леви Лотта вместе с ним самим. Безоговорочно.

– Вы умрете, как только он доберется до вас.

– Повторю: мне не страшно умирать, эрте. Я уже мертв. Или умру в самом скором времени.

– Что ж, тогда… Окажете мне услугу напоследок? Вам она ничего не будет стоить.

– А вам?

А для меня это будет подарком. Самым роскошным на свете.

– Так окажете?

– Почему бы и нет? – согласился хозяин танцевального зала.

– Когда тот человек придет к вам… Не знаю, насколько быстро это случится, но случится обязательно. Так вот, он непременно спросит о том, кто убил его товарища. И вы должны указать на меня.

Он попробовал улыбнуться:

– Тоже торопитесь покинуть этот мир?

– Наоборот. Опишите ему мою внешность, скажите, что я остановился в гостевом доме у Западной арки и что… – Ну да, об этом непременно нужно упомянуть, чтобы убийца закусил удила. – Что я пришел сюда вместе с красивой белокурой девушкой, но приглашена на праздник была только она одна. Справитесь?

Леви Лотт понимающе кивнул:

– Хотите устроить ему ловушку?

– Самую надежную из всех.

– Я сделаю все, как вы сказали. Это и в самом деле не будет мне ничего стоить, – улыбнулся хозяин танцевального зала. – Надеюсь, у вас получится то, что вы задумали.

– И у вас, надеюсь, тоже.

Наверное, более дурацкого пожелания человеку, идущему на смерть, придумать было невозможно, но мой собеседник принял его как должное. Нет, даже как некую особую честь, потому и церемонно поклонился на прощание. Я же раскланиваться не стал, чтобы не терять время зря.

Хозяйка гостевого дома открыла на мой стук сама, и, судя по совершенно свежему и слегка разгоряченному лицу, в эту ночь не то что еще не ложилась спать, но вовсе не собиралась смыкать глаз.

– Старшина Сепп сейчас в городе или на службе?

– Малыш Рино? Должно быть, гуляет. Порт с полудня закрыт, ведь яра-мари – праздник для всех!