Распеленать память - Ирина Николаевна Зорина

Пройдя специальную подготовку, Хорхе поступил в распоряжение Красной Бороды. Это был знаменитый начальник секретного ведомства Управления Америки при ЦК Компартии Кубы – Пинейро. Румын по национальности, женатый на кубинке, он рано обратил на себя внимание людей из разведки и самого Фиделя. Прозвище Barbarojo (Красная Борода) получил из-за своей огненного цвета бороды. Мастер шпионажа, хитрый, точно лис, внешне благодушный, но крайне жестокий, он готовил сеть шпионов и диверсантов из симпатизирующих кубинской революции студентов, профсоюзных активистов, политиков по всем странам Латинской Америки. Пинейро курировал все революционные организации стран Латинской Америки и постепенно прибрал к рукам Службу госбезопасности.

Кубинские спецслужбы Пинейро проникли в окружение чилийского президента Сальвадора Альенде, завербовав журналиста Аугусто Оливареса, советника Альенде по делам печати. Благодаря этому агенту по кличке Собака (El Perro) Фидель всегда первым узнавал, что происходит в президентском дворце Чили, порой раньше самого Альенде, – хвастался Пинейро. Его люди, в частности резидент на Кубе, который женился на дочери президента Беатрисе, убедили Альенде заменить президентскую охрану, унаследованную от прошлого правительства, на новую – «Группу личных друзей», куда вошли кубинские агенты. Есть версия, что именно они убили Альенде из автомата, подаренного ему Фиделем. Ведь Альенде приказал всем сдаваться. Фиделю важно было создать миф – революционеры не сдаются. Президента усадили в кресло, надели на грудь государственную ленту и прошили из автомата. Последними из президентского дворца уходили кубинцы из службы охраны. Они быстро добрались до кубинского посольства, находившегося рядом.

В 1990 году Пинейро привел к Фиделю бразильского профсоюзного деятеля Лулу со словами: «Представляю вам будущего президента Бразилии» (и Лула стал президентом Бразилии в 2003 году). Люди Пинейро были и в окружении венесуэльского президента Чавеса, неистового поклонника Фиделя.

Много тайн знал этот человек. Но когда он кому-то проговорился, что хочет написать мемуары, вдруг попал в автомобильную катастрофу и погиб в 1998 году.

Для Хорхе Масетти Красная Борода стал вместо отца. Он первый сообщил мальчику о смерти команданте Сегундо: «Твой отец руководил партизанской войной в Аргентине. По сообщению наших арестованных товарищей мы знаем, что он погиб». Он вытащил восемнадцатилетнего Хорхе из Аргентины, куда на короткое время забрала его бабушка после смерти матери, проклиная и его отца, и больше всего «дьявола-Фиделя».

Пинейро принял Масетти как VIP-персону в Гаване и отправил на военную переподготовку: приемы конспирации, разведка, контрразведка, правила политико-идеологической вербовки, экономической (подкуп) и компромат (собрать всю информацию о предполагаемом объекте путем прослушки и наблюдений; особой удачей считалось узнать о скрытых пороках личности). А потом благословил его, как и многих молодых идеалистов и романтиков, на подпольные дела боевика, что порой граничило с риском для жизни, всякий раз говоря при прощании: «Береги себя, сынок!»

Пятнадцать лет молодой Масетти болтался по странам и континентам. Сначала было подполье в Италии под прикрытием движения солидарности с теми, кто бежал из Чили и Аргентины. Потом Испания, Франция – грабежи банков и ювелирных магазинов, захваты богатых заложников, финансовые махинации с целью добычи валюты для революции.

Из-за грызни в рядах революционных руководителей Хорхе оказался в числе тринадцати «вражеских агентов», приговоренных революционерами к расстрелу. Чудом избежал судьбы Роке Дальтона, сальвадорского поэта, которого ликвидировали в Сальвадоре свои же геррильеро и труп бросили на съедение шакалам.

В 1979 году Масетти воевал в Никарагуа, но после победы там революции оказался никому не нужен. Потом по приказу Красной Бороды поехал в Мексику, где ему пришлось поучаствовать в вызволении арестованного колумбийского наркоторговца Хайме Гильоте Лара, сотрудничавшего с кубинским посольством и платившего кубинцам процент от торговли наркотиками. Переправлял деньги и оружие, организовывал явки для руководителей подпольных организаций.

В середине восьмидесятых – снова подпольная работа в Аргентине и в Чили, снова грызня среди революционеров из «Левого революционного движения». Снова провал, и Хорхе, по его словам, «оказался нелепым солдатом революции, без дома, без работы, без жены и детей, в сущности, без цели в жизни». Надо добывать деньги для революции. Без денег революцию не сделаешь. Но действовать надо так, чтобы Куба оставалась в тени – так инструктировал его Красная Борода.

Тридцатилетний Масетти был идеальным функционером-конспиратором: без семьи (все три жены и все дети остались за бортом его жизни), без обязательств, без родины и без религии. Это был профессиональный революционер, не умевший и не желавший делать ничего другого. Но добывать деньги грабежом банков и захватами заложников он умел. Вскоре его отправили в Колумбию. Там революционеры нашли умельцев делать из однодолларовой купюры банкноты достоинством в 100 долларов. И было налажено производство!

Но к тридцати трем годам наш герой снова оказался на Кубе, притом почти инвалидом. В аварии на мотоцикле получил многочисленные переломы ноги, запустил лечение, ему грозила ампутация. Выкарабкался, но был списан из «профессии» и стал пенсионером на жалованье Отдела Америки Службы госбезопасности.

Тяжело было подводить итоги. Вот его слова из написанной позднее книги «Патент корсара. Тайная война Фиделя Кастро в Латинской Америке» (я ее перевела в 1995 году): «Я всегда был профессиональным революционером. <…> Жизнь боевика – своего рода ловушка: человек, посвятивший себя „действию“, забывает о принципах и ценности жизни. <…> Вначале он действует из убеждения, затем по инерции, оправдывая себя „принципами“, которые уже давно дискредитировали себя. Но приходит день, когда вечные вопросы неотвратимо встают перед тобой»[72].

Такой день пришел и в жизни Хорхе Масетти. Это случилось в июне 1989 года, в дни ареста, суда и расстрела близких ему людей, настоящих героев революции – генерала Очоа и полковника Тони де ла Гуардиа. «Процесс Очоа», внаглую разыгранный Верховным правителем Фиделем и словно скроенный по сталинским лекалам 1937 года, стал своего рода закономерным итогом в формировании его диктатуры на Кубе. Если в недалеком будущем после уже наступившей его смерти будут открыты архивы, этот трагический эпизод станет черной дырой при анализе исторической деятельности команданте. И тут уж история его не оправдает.

Что произошло? Многие годы дряхлеющее коммунистическое руководство СССР поддерживало своими донорскими вливаниями хилую экономику бывшего американского курорта для богатых. Москва давала Кубе беспроцентные кредиты и покупала тростниковый сахар по цене, намного превышавшей мировую. На Кубу посылали технику, которая использовалась там крайне неэффективно, часть ее просто ржавела в портах. Кубинцы же умудрялись перепродавать часть нефти, поставляемой советскими танкерами, чтобы добыть валюту «для революции».

Но с началом перестройки и окончанием «холодной войны» новому руководству СССР во главе с Горбачевым уже не нужен был «непотопляемый ракетоносец» в подбрюшье