Воспоминания о Рерихах - Зинаида Фосдик

Вечером у Порумы было собрание. Доклад по Мастер-институту].

Решено отказать Лунсбери в [такой] форме, что я [теперь] буду всем заведовать и мне нужен простой маленький секретарь, а она слишком хороша для этого. <…>

Затем Франсис доложила о своей поездке в Южную Америку. Видны огромные возможности. Н.К. говорит, что она в марте должна опять ехать туда.

21.06.29

Деловые вопросы

Н.К. поехал с Логв[аном] и Авир[ахом] в Метрополитен[-музей] исследовать освещение с потолков — оказывается, очень плохо. А оно такое же, что и у нас. Очень печально, что Логв[ан] не [подо]ждал до приезда Н.К., ибо теперь придется менять [освещение].

Затем составляли список людей, которых Н.К. должен увидеть, — включен даже Судейкин, который вызывал[231] сегодня Н.К.

Очень не понравилось Н.К. паблисити в Times: все говорят об ученом, исследователе, а о художнике — ни слова. «Скоро скажут globe-trotter[232]!» Кроме того, нет правильного цитирования слов Уолкера; [текст] репортеру давала Сермолино и снизила значение.

В час Н.К., Штраусе и Луис завтракали в доме Луиса. Н.К. потом пришел в Школу и говорил, что его [Штраусса] идеи хорошие, «но пока ничего нового и особенного [он] не сказал, а [все же] приятно, что они совпадают с нашими». Все Учреждения, даже «Корона Мунди», даже Новый Синдик[ат] будут [организациями] Музея Рериха. Им это поможет, а мы открыто выступим. Затем Штраусе советовал давать Н.К. жалованье 12 тысяч в год и застраховать его на полмиллиона в пользу его семьи. Это прекрасная мысль.

В 3 часа дня Н.К. уехал на дачу с Логваном, увидеть [его] детей. Странное у меня чувство — очень грустное, стараюсь побороть изо всех сил.

22.06.29

Н.К. Рерих о качестве строительства Дома. — Деловые вопросы

Утром в 9.15 у Н.К. было свидание с Беннетом при нас всех — он ему говорил, что не о России надо думать, а об Азии, начиная с Сибири. Говорил об Алтае, Монголии, как подойти там к местным правительствам через образование, говорил, что уже есть группа, которя начала шаги к концессии, и, если Беннет хочет говорить о бизнесе, Н.К. может передать ему деловые данные. <…>

Затем читали почту, в газету Вашингтона пролезло [сообщение] о свидании Н.К. с Гувером. <…> Брэгдон пришел увидеться с Н.К., и он передал ему монетку и кольцо. <…>

В 2 часа пришел Миндлин, высказал многие идеи, Н.К. одобрил и предложил демонстрацию фильмов давать всю неделю, а не лишь три дня. Ибо говорит, что если будет успешно, то конкурент организует показ на всю неделю. А концерты или лекции лучше давать в малом зале Музея на третьем этаже или же по утрам в Зале Наций.

Затем мы пошли смотреть квартиру Н.К., вероятно, решим на 22-м [этаже]. Н.К., увидев рисунок потолка в вестибюле Музея, сказал, что он не признает таких рисунков, что раньше была линия, а теперь дизайн. Потолок Восточного Зала тоже не нравится, и одно окно придется замуровать. <…>

Он был в ужасе от потолков, неровных окон, плохих стен, а наверху, смотря на нелепые комнаты, сказал мне тихо: «Это прямо ужасно». Потом он сказал: «Черт знает что настроили и внутри и снаружи». Он очень огорчен.

После ужина собрались у Нетти. Читали документы о покупке земли в Кулу. Им было очень трудно получать визу и покупать землю; теперь они продают фрукты, обрабатывают землю. Н.К. сказал Штрауссу, что он останется здесь на год. Лекции он не будет давать, заменит их выступлениями. Музей будет иметь членство. <…>

23.06.29

Деловые вопросы

Рано утром пришел Н.К., и я с ним беседовала. Н.К. говорит, что он ночью проснулся и все думал о Доме — какой ужас там настроили. Это чудо, посланное нам, что люди [все же] снимают квартиры, но не может же энергия Учителя идти на поддерживание балкона, чтобы он не свалился, и что будет и кто будет принимать Дом, когда он будет готов. Н.К. говорит, что он, может [быть], должен найти отговорку, что Дом построен по современным условиям жизни, мол, все сокращается теперь в современных домах. Я рассказала про все: что мог быть найден человек вроде Беккера, чтобы присматривать за строительством Дома, и что многое было бы спасено. Н.К. жалел, что у нас не был взят такой человек. <…>

Также он жалел, что ступы нет, ибо она именно связала [бы] нас с Востоком, а иначе «в чем мы проявили Восток, которым мы так интересуемся»? Рассказал, что в одном из писем к ним Логван «нервно и криво вниз (а не вверх, что всегда лучше) приписал, что он очень жалеет, что ступа не была ими указана раньше, что они ее не желали, тогда бы он действовал иначе, и что он рад, что видения и Послания можно понимать жизненно, то есть по жизни. Это в Индии их очень удивило, и Н.К. говорит: идея ступы им понравилась, но на ней никто не настаивал, и теперь жаль, что ее нет.

Затем я рассказала про нашу работу, составление каталогов. <…> Н.К. говорит, что каждый должен иметь глазок по своему Учреждению, следя за тем, что не исполнено или может быть забыто. Но работать могут все вместе, и надо советоваться друг с другом, и Дом строить вместе, в согласии — иначе как же? Он сказал, чтобы я училась на других школах, как все делается.

Затем я все рассказала про начало переговоров со Штрауссом. <…> Очень жалел Н.К., что у нас не было яхты Треболда его встретить, ибо две яхты встретили их пароход и было очень красиво. А так потеряна возможность с Треболдом, что очень жаль. <…>

Затем мы их проводили на поезд в Вашингтон — завтра свидание с Гувером. Н.К. сказал: «Если даже Учителя в Лондоне ордена надели и военную форму!» — в ответ на мои слова, что яхта и специальная встреча были нужны не ему, а нам, не для нас, а для Индии, Англии, Парижа.

Затем Н.К. говорил, как часто мы неправильно понимаем видения: если С[офья] Ш[афран] видит, что Бринтон вытаскивает у кого-то кошелек, это не значит, что он моментально должен быть заклеймен нами вором и выгнан вон! Нет, «просто, когда его видим, надо застегнуться», то есть быть с ним осторожным, но внешне все так же любезным.

24.06.29

Прием у Гувера

В 4 часа дня получена телеграмма от Н.К., возвещающая о чудном приеме у Гувера, что Америка может гордиться таким президентом и что Гувер предложил Рериху стать гражданином Америки.

Днем был англичанин, видимо, шпион, репортер Tribune, — допытывался у Нуци, был ли он и Н.К. в Москве. Привела его Сермолино.

Вечером приехали Н.К. и все остальные из Вашингтона. Гувер его принял хорошо, но были и Блюм, и Луис, и Юрий, но не Франсис — Блюм был против того, чтобы она пошла. Гувер спросил про путь из Урумчи для торговли, затем советовал увидеть секретаря комитета осенью и приветствовал Н.К. для американского гражданства. Н.К. говорит, что Блюм во все вслушивался и при нем Н.К. не мог ничего говорить. Гувер принял в дар картину, о которой ему сказал Н.К., — видно, Н.К. жалел, что не повез ее с собой. Даже Блюм намекнул — не имеет [ли] Н.К. подарок для президента. Н.К., видимо, очень чем-то недоволен. Блюм за Англию, Гувер, говорят, тоже. <…>