Афган, снова Афган... - Александр Иванович Андогский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Амин поставил перед послом Пузановым вопрос о направлении в Кабул для охраны правительства батальона советских солдат. Желательно, сказал он, чтобы они были из среднеазиатских республик, тогда они не будут привлекать внимание окружающих.
Такой батальон он получил, мы между собой называли его «мусульманским». Солдат в этот батальон собирали по всей Средней Азии, большинство из них не имели достаточной военной выучки.
В эти же дни развернулись драматические события, в которых мне пришлось принять самое непосредственное участие.
К тому времени посольство и другие советские учреждения охраняла рота (96 человек) пограничников. Как полагается на границе, солдаты протянули вдоль забора по периметру проволочную сигнализацию. Вокруг резиденции посла ночью «патрулировали» умные дрессированные овчарки.
В середине июля в Кабул прибыло специальное подразделение для охраны посольства. Его бойцы разместились в школе и на ближайшей к посольству вилле. В то время в голову не приходило мысли о том, что «Зенит» (отряд специального назначения КГБ) прибыл с какой-то конкретной задачей.
В мою обязанность вменялось оказание помощи в их обустройстве, решении повседневных вопросов и координации взаимодействия с командованием погранроты в практических делах по охране посольства. У меня установилось хорошее взаимопонимание с командиром «Зенита» Григорием Ивановичем Бояриновым и его заместителем Василием Степановичем Глотовым. До этого я их не знал.
Позже мне рассказали, что Бояринов — начальник Центра подготовки спецбойцов в Балашихе. Боевой командир, участник Великой Отечественной войны. Ему тогда было около 56 лет. Но это был живой, энергичный и жизнерадостный человек.
Условия жизни офицеров КГБ на территории посольского городка были не простыми. Их пребывание в городке не должно было нарушать установленный режим и порядок. Большую часть времени вне службы им приходилось проводить на отведенной территории.
Григорий Иванович очень переживал за физическую форму своих бойцов. По его просьбе в посольство завезли песок. Бойцы отряда соорудили на крышах зданий огневые точки, обложив их мешками с песком. С личным составом был проведен инструктаж по вопросам безопасности. Ведь рядом находилась школа, где в две смены учились ребята, а от них можно было ожидать всяких шалостей и курьезов. Они постоянно крутились около солдат.
С марта для сопровождения посла и других руководителей в поездках по городу была выделена группа бойцов из четырех человек. Наряд пограничников сопровождал при выездах в город женщин посольства. Очень скоро жители городка привыкли к присутствию большого числа военных, они чувствовали себя спокойно и в безопасности. Солдаты по мере возможности участвовали в повседневной жизни посольской колонии. Ребятишки были в восторге от пограничных собак, которые показывали выучку, выполняя команды своих наставников.
Для охраны посольства прибыли два БТРа, которые поставили во внутреннем дворе посольства.
Обязанности помощника посла по безопасности весьма многообразны. Приходилось обеспечивать безопасность всех делегаций, артистических коллективов, советников различных ведомств. Иногда приходилось решать и весьма деликатные проблемы, связанные с контактами советского посольства с представителями афганских служб безопасности.
А тем временем обстановка все больше обострялась. Политика Амина и его действия вызывали недовольство среди партийного и государственного аппарата. Некоторые его ближайшие соратники по партии из группы «Хальк», принимавшие активное участие в Апрельской революции, начали понимать пагубность курса Амина. Они высказывали свои сомнения советским советникам, возмущались жестокостью мер, применяемых к членам партии из группировки «Парчам». Тюрьма Пули-Чархи была переполнена. Ее узником стал Абдул Кадыр, возглавлявший революционное выступление военных в апреле 1978 года.
В середине сентября в советское посольство в одной машине приехали близкие к Тараки члены НДПА — Сарвари, Ватанджар и Гулябзой. В беседе с представителем КГБ генерал-лейтенантом Борисом Семеновичем Ивановым они заявили, что Амин узурпировал власть и над Тараки нависла угроза уничтожения. По их словам, в армии есть группа соратников Тараки, готовых выступить против Амина. Информируя об этом, «троица» предупредила, что они ничего не предпримут без одобрения советских товарищей.
Б. С. (так между собой мы называли генерал-лейтенанта Иванова) сказал, что свяжется с Москвой и передаст их заявление руководству Советского Союза. Мне было приказано организовать ужин для непрошеных посетителей и ждать решения Москвы. Ожидание ответа затянулось допоздна. Афганские друзья очень нервничали, опасаясь, что Амин организовал за ними слежку. Его племянник Ассадулла в то время возглавлял контрразведку в службе безопасности ДРА.
Около 11 часов вечера Б. С. заявил «троице», чтобы они никаких действий не предпринимали. Друзья покинули посольство.
Через несколько дней поздно вечером в резидентуру приехал взволнованный В. Самунин и сообщил, что упомянутая «троица» скрывается у него на вилле. Ему было приказано вернуться на виллу и ожидать решения Центра.
После длительных разговоров Б. С. по ВЧ связи с Москвой мне было дано указание перевезти трех афганских друзей из дома Самунина на виллу, где размещалась группа бойцов отряда «Зенит».
Думать о мерах безопасности такой операции не было времени. Был уже комендантский час. К счастью, в посольстве с группой «зенитовцев» находился заместитель командира отряда А. Сурков. С ним мы приехали на виллу Самунина. В доме не горел свет, на звонок никто не откликался, пришлось перелезать через забор. На лай собаки вышел Самунин. Решение Москвы я передал крамольным министрам, заявив, что обеспечение их безопасности мы берем на себя. Временно они будут жить на вилле отряда «Зенит», а затем их отправят в безопасное место. На своей машине я перевез их на виллу, поставил бойцам задачу по обеспечению их безопасности.
От наших друзей поступила информация, что Амин отдал приказ об аресте этих министров. В городе полиция и военные патрули останавливали легковые автомобили, поэтому было решено их машину уничтожить. Эту операцию мы проделали с шофером резидентуры Г. Ефрюшкиным.
Из Центра через два дня поступило указание подготовить операцию по вывозу «троицы» в СССР. Когда они об этом узнали, особой радости на их лицах я не заметил. Они пытались снова убедить нас, что многие офицеры на стороне Тараки и готовы выступить в его защиту.
Для транспортировки наших друзей были изготовлены специальные ящики, в которых им предстояло путешествие до аэродрома Баграм.
По распоряжению Б. С. я выехал на базу для организации встречи самолета из Ташкента и отправки туда «крамольной тройки». Б. С. знал, что в Центре я работал в одном из закрытых отделов контрразведывательного управления ПГУ (разведка) и выполнял неоднократно деликатные задания. Считал, что и сейчас справлюсь.
На аэродроме размещался отборный советский воздушно-десантный батальон, который обеспечивал безопасность прибывающих из СССР самолетов и базы
