История русской литературы XX века (20–90–е годы). Основные имена. - С Кормилов

В 1966 г. на XXIII съезде КПСС писатель–коммунист гневно бичевал осужденных «отщепенцев» и «клеветников» А. Синявского и Ю. Даниэля, жертв первого политического процесса брежневских времен против писателей. «Попадись эти молодчики с черной совестью в памятные двадцатые годы, когда судили, не опираясь на строго разграниченные статьи Уголовного кодекса, а «руководствуясь революционным правосознанием» (аплодисменты), ох, не ту меру наказания получили бы эти оборотни! (Аплодисменты). А тут, видите ли, еще рассуждают о «суровости» приговора». Так выступал теперь автор «Тихого Дона». Он искренне не одобрял «антипатриотическое» поведение. Но Л.К. Чуковская в открытом письме к нему напомнила о присущей русской литературе традиции заступничества. Впервые за века ее существования писатель выразил «сожаление не о том, что вынесенный судьями приговор слишком суров, а о том, что он слишком мягок», что вообще процедура была «слишком педантичной, слишком строго законной». Литература, писала Л.К. Чуковская, «сама Вам отомстит за себя, как мстит она всем, кто отступает от налагаемого ею трудного долга. Она приговорит Вас к высшей мере наказания, существующей для художника, — к творческому бесплодию».

В 1969 г. Шолохов послал в «Правду» главы из «Они сражались за родину» о предвоенной жизни Николая Стрельцова и приезде к нему выпущенного из лагеря старшего брата Александра Михайловича (но не Стрельцова, как пишут шолоховеды, — отцы у них разные), советского генерала из царских офицеров. В них много разговоров о репрессиях 1937 г. Публикацию задерживали. После обращения Шолохова к Брежневу она состоялась, но без согласования с автором некоторые строки и страницы были опущены. Там речь шла о методах «следствия» в 1937–м, об обезглавлении Красной Армии, о том, что близкие репрессированных невинных людей потеряли веру в советскую власть, и т.д., были и усечения совершенно нейтральных фраз. Полностью восстановленные в издании 1995 г., эти страницы не отличаются ни новизной и оригинальностью мысли, ни большой смелостью, они даже отдаленно несопоставимы с тем, о чем говорится в романе В. Гроссмана «Жизнь и судьба», завершенном в 1960 г. При Хрущеве шолоховская смелость никому не показалась бы чрезмерной, но в 1969 г. она не прошла, как не прошла тогда в печать и поэма Твардовского «По праву памяти». Отношение к Сталину у Шолохова вполне соответствовало официальной истории КПСС: имел большие заслуги, провел индустриализацию, коллективизацию. «Как снег на голову свалился тридцать седьмой год». Шолохову ли было не знать, что масштабы репрессий во время гражданской войны и коллективизации, да и между ними были не меньше, чем в якобы неожиданном 37–м. С.М. Шолохова свидетельствует, что он говорил сыну Мише о гражданской войне, считающейся законченной в 1920 г.: «Она сейчас идет. И скорее всего… еще и не кончившись по–настоящему, загорится вновь». Еще одна загадка Шолохова.

Дети писателя утверждают, что роман «Они сражались за родину» в полном виде (неопубликованные главы) был сожжен. Но статья С.М. Шолоховой посвящена «ненаписанному роману». Хотел ли Шолохов, чтобы о романе распространялась легенда? Или имелась в виду редакция, смягченный вариант которой посылался в «Правду» и все равно показался крамольным? Или были еще какие–то главы, которые автор не захотел оставлять потомству, поняв, что третий его роман не удался даже по сравнению со вторым? И эту тайну Шолохов также унес в могилу.

До начала 70–х годов собрание сочинений фиксирует редкие выступления Шолохова, потом наступает практически полное молчание. Предсказание Чуковской сбылось. Шолохов получил Нобелевскую премию и две золотых звезды Героя Социалистического Труда, когда о его труде сказать было уже нечего.

Современный исследователь пишет, что «показались бы сейчас нелепыми и даже зловещими попытки вывести Михаила Кошевого в «положительные»…». Но Кошевой не жесток по натуре, он ожесточен войной и классовой идеологией. И это тоже трагедия. Автор «Тихого Дона» пусть неявно, но скорбит о том, что безыскусственный парень, которому Григорий Мелехов был «как брат» (он во время «германской» вывел раненого Григория из боя), который после всех совершенных им убийств признается в своей неспособности зарезать ягненка или поросенка, но имеет «твердую руку» на «классовых врагов», — что этот симпатичный малый на гражданской войне, особенно после гибели Штокмана и Котлярова, превратился в совершенно зашоренного человека, непреклонного проводника «революционного правосознания».

Конечно, Михаил Шолохов как личность неизмеримо глубже, ярче, интереснее, сложнее и трагичнее, чем Мишка Кошевой. Но в этом образе есть горькое пророчество о себе самом. Начавший в двадцать один год едва ли не самое выдающееся литературное произведение XX века, в основном завершивший его в двадцать девять и опубликовавший последнюю часть в неполные тридцать пять, Шолохов потом написал немало страниц, недостойных его дарования, и в последнюю четверть века своей жизни, увенчанный всеми лаврами, почти совершенно замолчал — или говорил такое, что ложится пятном на его память. Условно можно сказать, что он начал Григорием Мелеховым, а кончил Михаилом Кошевым. В этом его собственная вина и вина колоссального социально–исторического пресса, который на него давил.

Беда Шолохова больше, чем его вина. И относиться к позднему Шолохову подобает так, как он смолоду относился к своему герою и тезке: с чувством сожаления о том, что суровая история сделала с достойным человеком.

А.Т. Твардовский

Александр Трифонович Твардовский (8/21.VI.1910, деревня Загорье Смоленской губернии — 18.XII.1971, Красная Пахра Московской области; похоронен в Москве) - выдающийся русский поэт нашего столетия, проявивший себя уже со второй половины 20–х годов и активно проработавший в литературе почти полвека.

Детство будущего поэта прошло в большой, многодетной семье крестьянина–кузнеца, кормившейся со скудного земельного надела, приобретенного в рассрочку. Заметим, что позже, в 30–е годы, семью Твардовских постигла трагическая судьба: во время коллективизации они были «раскулачены» и сосланы на Север.

С самого раннего возраста мальчик впитал любовь и уважение к земле, нелегкому труду на ней и кузнечному делу, мастером которого был его отец — человек своеобычного, крутого и жесткого характера и вместе с тем — грамотный, начитанный, знавший на память немало стихов. Чуткой, впечатлительной душой обладала мать поэта Мария Митрофановна.

Как позднее вспоминал он о тех временах в «Автобиографии», долгие зимние вечера нередко занимало в их семье чтение вслух книг Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Некрасова, Никитина… Именно тогда в его душе и возникла подспудная и неодолимая тяга к поэзии, в основе которой была сама близкая к природе деревенская жизнь, а также черты, унаследованные от родителей. Еще до поступления в школу он начинает сочинять первые свои стихи.

Учился А. Твардовский в сельской школе в Ляхове, недалеко от Загорья. Уже тогда у него обнаружился острый интерес к происходящему в жизни и страстное желание поделиться своими впечатлениями, рассказать о них другим людям. С 1924 г. он начал посылать небольшие заметки в редакции смоленских газет. «Писал о неисправных мостах, о комсомольских субботниках, о злоупотреблениях местных властей и т.п. Иногда заметки печатались». Это были первые, еще ученические опыты будущего писателя.

В 1928 г., после конфликта, а затем и разрыва с отцом, Твардовский расстался с Загорьем и переехал в Смоленск, где долго не мог устроиться на работу и перебивался грошовым литературным заработком. Позже, в 1932 г., он поступил в Смоленский педагогический институт и, одновременно с учебой, ездил в качестве корреспондента в колхозы, писал в местные газеты статьи и заметки о переменах в сельской жизни.

В это время, кроме прозаической повести «Дневник председателя колхоза» (1932), Твардовский пишет поэмы «Путь к социализму» (1931) и «Вступление» (1932), где преобладает описательность, разговорный, прозаизированный стих, который сам поэт впоследствии называл «ездой со спущенными вожжами». Они не стали поэтической удачей, но сыграли свою роль в становлении и быстром самоопределении его таланта.

В 1936 г. Твардовский приехал в Москву, поступил на филологический факультет Московского института истории, философии и литературы (МИФЛИ) и в 1939 г. окончил его с отличием. В том же году он был призван в армию и зимой 1939–1940 годов в качестве корреспондента военной газеты участвовал в войне с Финляндией.

С первых и до последних дней Великой Отечественной войны Твардовский был ее активным участником. Вместе с действующей армией, начав войну на Юго–Западном фронте специальным корреспондентом фронтовой печати, он прошел по ее дорогам от Москвы до Кенигсберга.

После войны, помимо основной литературной работы, собственно поэтического творчества, он в течение ряда лет был главным редактором журнала «Новый мир», последовательно отстаивая на этом посту принципы истинно художественного реалистического искусства. Возглавляя журнал, он содействовал вхождению в литературу целого ряда талантливых художников — прозаиков и поэтов: Ф. Абрамова, Г. Бакланова, В. Овечкина, В. Тендрякова, А. Солженицына, Ю. Трифонова, Е. Винокурова, С. Орлова, А. Жигулина, А. Прасолова и др.