Гадюки в сиропе или Научи меня любить - Тильда Лоренс

 Её не стало.

 Она умерла.

 Умерла у него на руках, закрыв его собой.

 С утра ничто не предвещало беды. Этот день ничем не отличался от других учебных дней. Та же школа, те же лица вокруг, те же предметы в расписании. Утром они вместе вышли из дома, держась за руки. В последнее время они вели себя как-то чересчур нежно в отношении друг друга. Странно, но Дитриха это совсем не отталкивало. Впервые он готов был поверить утверждению, что любовь меняет человека в лучшую сторону. Ему казалось, что с Люси он значительно преображается и становится самим собой. Таким, каким должен быть, а не таким, каким сделала его Гретхен.

 Все могло закончиться ещё тогда, после их первой ночи. Дитрих и сам понимал, что секс – это совсем не повод для продолжения отношений, к тому же все прошло как-то странно. Совсем не по плану. Он заранее продумывал все, понимал, что однажды это случится, вечно откладывать не получится. Но и не думал, что все будет настолько спонтанно и непродуманно. Когда страсть захватывает с головой, а после того, как все закончится, остается лишь чувство омерзения, будто в грязи искупался. И хочется только одного – поскорее избавиться от человека, что лежит рядом. Его улыбка, как бритва по запястью, от нее не становится тепло, наоборот веет холодом. Не видеть, не слышать, скрыться. Или же указать на дверь этому человеку. Так всегда было с Гретхен, которую Дитрих, как ему сейчас казалось, не то, что недолюбливал, а просто на дух не переносил.

 С Люси все получилось иначе. Неожиданно. Ошеломительно. И очень нежно.

 Да, именно так. Чувства всегда ценились высоко. Для Дитриха, считавшего, что он чувствовать, в принципе, не умеет, они виделись бесценными. Это было так странно испытывать теплые чувства к практически чужому человеку. Ланц мог бы решить, что попросту болен, не зная о существовании такого чувства, как любовь. А сейчас он прекрасно понимал, что влюбился, и именно влюбленность делает его другим человеком.

 Утром Паркер маячил у калитки, но при этом выходить на улицу не спешил, хотя на плече болталась сумка. Создавал видимость, что собирается в школу. На деле, даже не думал туда идти, что и подтвердил, когда Люси задала ему вопрос относительно планов на день. Эшли подарил ей свою фирменную улыбочку и заявил на полном серьезе:

 – Не пойду в школу. Там скучно.

 Дитрих не мог не заметить, как стушевался Эшли, увидев их вместе. Вполне возможно, для него уже не был секретом их переход на новый уровень отношений. Паркер в этом плане был на редкость проницательным. Сомнительный, талант, конечно, знать, кто, чем, с кем занимается. Впрочем, все ту же жуткую звукоизоляцию, а, точнее, её почти полное отсутствие никто не отменял. И окна напротив... Ланц не думал, что Паркер целенаправленно просиживает дни и ночи возле окна с биноклем в руках, просто он мог заметить, однажды. Стать невольным свидетелем, потом уже сделать выводы.

 Они с Люси часто целовались. Просто так, без особой на то причины. Это было приятно. Не простое прикосновение, а способ продемонстрировать свои чувства. Когда-то Дитриху это казалось глупым. Он не очень любил поцелуи, они тоже казались ему слишком растиражированным способом доказательства чувств. А когда чего-то много, начинается отторжение. Вот потому его и не привлекала такая перспектива.

 Гретхен часто пыталась ластиться к нему. Сама в школе подходила, обнимала, прижималась, что-то шептала на ухо, пытаясь настроить на нужный лад. Он делал вид, что не понимает намеков. Гретхен обижалась и уходила, если была не в настроении. Когда была в ударе, обычно снисходила до просьб. Часто Дитрих отказывал. Просил оставить его в покое. Девушка закатывала очередной скандал, лейтмотивом которого была фраза: «Ты не любишь меня». Он равнодушно кивал, подтверждая. Да, не любит. Никогда не любил, и менять что-то в его планы не входит. Гретхен изображала оскорбленную невинность, убегала в слезах. Слезы её тоже были ненастоящими, словно глицерин, что закапывают себе в глаза актеры, только бы заплакать в нужный момент.

 С Лайтвуд все складывалось иначе.

 Она вообще не лезла к нему со своими просьбами, зная, что Дитрих – человек настроения, и неизвестно, к чему приведет её излишняя активность. Это было так правильно, так привычно. Ланцу казалось, что он знает девушку сотни лет, и, возможно, в прошлой жизни они были знакомы. И чувства их тогда связывали не дружеские. Что-то большее.

 Эта странная девочка появилась в его жизни так неожиданно. Ворвалась, как ураган, разрушая привычные устои, заставляя пробудиться от прежнего сна, вновь научила улыбаться, а не только огрызаться на окружающих.

 Заставила поверить своим появлением, что сказки в жизни еще случаются. Но, как выяснилось, не все сказки имеют счастливый финал. Видимо, жизнь решила, что хватит Дитриху счастья, можно вновь возвращаться во мрак, где он блуждал до встречи с Люси. Его мечты о будущем и счастливой семье оказались разрушены в один момент. А ведь все могло быть иначе, прими они предложение Эшли прогулять вместе с ним.

 Когда Керри позвонила и попросила быть осторожным, Дитрих сначала даже не понял, к чему это заявление. Он никогда не тяготел к экстремальным видам спорта, по ночам из дома не уходил, во всяком случае, в последнее время, с окружающими людьми особо не сближался, так что риск попасть в дурную компанию, был минимальным. Так с чего вдруг сестра решила наставлять его на путь истинный? Сама же все прекрасно понимает, и знает, что он никогда не наделает глупостей. Керри еще говорила что-то о слезах, о школе. Разумеется, Дитрих посмеялся в ответ, заявив, что сестренка стала слишком мнительной. Керри отреагировала стандартно. Тяжело вздохнула. С самого начала она знала, что тем все и закончится. Дитрих не станет слушать её советы, скажет, что она все себе придумывает. И её опасения – это просто проявление любви. За людей, которыми дорожишь, всегда боишься.

 Настоящая любовь оказалась сладкой на вкус. Очень приятной.

 Дитрих сам точно не мог определить, в какой момент понял, что любит девушку.

 Тогда, в школьном коридоре он не обманывал, признаваясь ей в любви. Немного преувеличивал, самую малость. На самом деле, уже тогда почти все его мысли были заняты Люси. Говоря ей гадости, он самому себе боль причинял. Казалось, будто это два разных человека. Один выплевывает мерзкие слова, второй стоит в стороне, дрожит от ненависти. Единственное желание второго схватить первого за горло, прижать к стене, отхлестать по щекам, разбить губы, чтобы они не смели произносить столь мерзкие слова. Он видел, как реагировала тогда на его слова Люси. Фактически перенимал все её ощущения. Примерял их на себя. Он знал, что она чувствует. Знал, но намеренно говорил гадости. Старался спровоцировать девушку на откровенный разговор. Хотел, чтобы она окликнула его, сама позвала. Позволила почувствовать то, что он ей не безразличен. Его тонкий расчет оправдался. Люси побежала за ним, тогда он и позволил себе разоткровенничаться. Сказать то, что испытывал, на самом деле.