Дрожь в основании ада - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В данный момент эскадра Хейджила находилась далеко от любой из многочисленных оборонительных батарей, прикрывавших Нэрроуз. Однако это было еще одной вещью, которая могла измениться, если бы его кораблям пришлось лавировать обратно в море Харчонг, что, скорее, было целью обследования Стадмейром батарей острова Симов. Лейтенант знал, что его капитан должен был испытывать сильное искушение приблизиться к острову, таща «Дреднот» достаточно близко к батареям, чтобы привлечь их огонь. Это был бы один из способов убедиться, чем они вооружены, и ничто в харчонгском артиллерийском парке, вероятно, не произвело бы особого впечатления на двухдюймовую стальную броню «Дреднота». К сожалению, их карты были менее чем надежными. Информация, которую они получили, предполагала, что вокруг Симова были неприятные мели, и харчонгцы убрали навигационные буи, когда имперский чарисийский флот отбил остров Кло у доларцев. Вся броня в мире не принесла бы кораблю большой пользы, если бы он оторвал свой киль о риф.
С другой стороны, — весело подумал Стадмейр, все еще вглядываясь в свою двойную трубу, — эта же броня сделает любые подразделения имперского харчонгского флота, с которыми им доведется столкнуться, очень, очень несчастными.
* * *— Должно быть, это один из тех бронированных кораблей, о которых болтали доларцы, — прорычал капитан пехоты Рунгжи Ливан.
Он стоял на вершине защитной стены батареи на западной стороне пролива Кузнецов, глядя в огромную подзорную трубу, установленную на треноге, на линию кораблей, смело проплывающих мимо него. Не то чтобы была какая-то причина, по которой они не должны были быть смелыми. Его пятнадцать «больших роковых китов» старой модели были чудовищными штуками, весившими по шесть тонн каждый и стрелявшими семидесятипятифунтовыми ядрами. Они также были старинными, даже без цапф, стреляли раз в пять минут и имели максимальную дальность стрельбы немногим более двух тысяч ярдов. Его самые эффективные орудия — дюжина двадцатипятифунтовых пушек новой модели — имели вдвое большую дальность стрельбы, но еретики были далеко за пределами даже их досягаемости. Он сомневался, что у чарисийцев было какое-либо намерение приблизиться к ним, и если это был один из их бронированных галеонов, идущих впереди…
— Вы уверены, сэр? — Судя по его тону, старший заместитель Ливана не мог решить, быть ли ему скептиком или беспокоиться. Что, по правде говоря, довольно хорошо отражало собственные чувства Ливана.
— Он чертовски намного больше, чем любой другой корабль, — сказал он капитану копий Хейгвею Жингу, не отрывая глаз от подзорной трубы. — И у него только один ряд орудийных портов. На что это похоже, по-твоему?
Жинг недовольно хмыкнул в знак согласия, и Ливан еще минуту или две наблюдал, как чарисийские военные корабли несутся на сильном ветру, затем выпрямился.
— Ну, я уверен, что все остальные уже отправили сообщение Ю-квау, но мы могли бы также внести свою лепту. Идите в офис семафора. Предупредите барона Стар-Сонга и капитана морей Шингву, что они приближаются. Скажите ему, что, по-моему, это один из их бронированных галеонов и двенадцать обычных, плюс полдюжины или около того шхун.
— Да, сэр! — Жинг коснулся своей груди в знак приветствия и поспешил прочь.
Ливан смотрел ему вслед и задавался вопросом, не следовало ли ему продиктовать более эрудированное сообщение. Большинство харчонгских дворян могли бы без особых усилий сочинить небольшой эпос, по крайней мере, с дюжиной литературных аллюзий, которые заставили бы семафорных клерков ругаться все время, пока они передавали его. Ливан, однако, не был дворянином и не имел никакого желания им становиться. Как и большинство офицеров ополчения в Южном Харчонге, он был торговцем и сыном торговцев. Это было одним из нескольких различий между южными и северными частями империи, и офицерский корпус ополчения из простолюдинов — как и тот факт, что мужчины в его рядах были свободными добровольцами, а не призванными на военную службу крепостными — давал высокородным аристократам Северного Харчонга еще одну причину смотреть свысока на своих южных братьев.
Они были не одиноки в этом. Бюрократы, управлявшие империей, были не намного счастливее с такими людьми, как Ливан, чем дворяне, поскольку южные торговцы знали, где похоронено слишком много тел бюрократов… выражаясь не всегда фигурально. Хуже того, даже имперская бюрократия не хотела враждовать с Матерью-Церковью, и каждый второй сын купеческих домов провинции Кузнецов был либо священником, либо магистром права… или и тем, и другим. Бюрократы знали, что в борьбе до конца между ними и торговыми семьями победителей не будет, поэтому они согласились на гораздо меньшие взятки, чем ожидали бы на Севере, а взамен торговцы Юга держали рот на замке по поводу любых незначительных нарушений в государственных контрактах.
До сих пор джихад шел на пользу Южному Харчонгу — по крайней мере, если не считать бомбардировки Ю-шея. Это было некрасиво, но город был почти полностью восстановлен после нападения еретика Мэнтира, и обильный денежный поток джихада был тем, что сделало это возможным. Южные литейные заводы были гораздо более эффективными, чем их северные аналоги, и не только из-за более благоприятного климата. И хотя многие владельцы литейных заводов возмущались тем, как церковные менеджеры захватили их бизнес, они все равно зарабатывали деньги как только могли. Лучше всего то, что боевые действия — если не считать неприятного инцидента в Ю-Шее — происходили в четырех с лишним тысячах миль от
