Зимний излом. Том 1. Из глубин - Вера Камша

Ай да Катари, выручила! Неважно, что у мягкой киски свои делишки, главное – Луиза Арамона въедет в Надор не как прислужница Алвы, а как доверенное лицо Катарины Ариго. Хорошая позиция, просто отличная.

Глава 3

Устричное море

399 года К.С. 15-й день Осенних Молний

– Весла-ать! Весла сушить! Весла-ать! Весла сушить! Весла-ать...

Удары литавр, ритмичное уханье барабана, отрывистые команды. «Влюбленная акула», как могла, спорила со шваном, северным морем, временем. Где-то за пределами сшившего серую воду со свинцовыми облаками горизонта готовится к бою, а может, уже и дерется Вальдес. Где-то ворочаются в беззащитном заливе чужие, полные вековой враждой корабли. Где-то под всеми парусами спешат на подмогу марикьяре, а внутри заточившего галеру заколдованного круга только небо, вода и нетерпение.

– Вижу, – крик дозорного, долгожданный и все равно неожиданный в этом сером плену, – паруса справа по носу!!! Вижу!

Луиджи бросился на бак, на ходу поднося к глазам подзорную трубу. Это было как во сне, когда раз за разом перед тобой проходит одно и то же. Вроде бы просыпаешься, открываешь глаза, и перед ними все тот же кошмар или, наоборот, радость.

Снова серые жемчужины отрывались от горизонта, катились по колышущемуся серому шелку, росли, меняли очертания, разрывая больше не безнадежный горизонт.

Барабан забил чаще, Луиджи ничего не приказывал, так решил палубный теньент. Или Ленуцца. Или сама «Влюбленная акула». Галера рвалась навстречу эскадре, как гончая к охотничьей кавалькаде. К трем кавалькадам!

Марикьяре шли тремя большими колоннами, серебристая полумгла неохотно выпускала из объятий мачты, реи, темные носовые фигуры. Корветы, фрегаты, линеалы кренились под напором ветра, рассекали тяжелую темную воду, вырастая на глазах.

Первым расправлял крылья молодой воин с ястребиной головой, в спину «Крылатому» дышал чудовищный конь, а мористей вытягивалась бесконечной цепью кордебаталия, за которой угадывался арьергард.

– «Зимняя молния»! – завопил Берто, узнавая головной корабль. – Берлинга! И «Алвасете»...

– А не «Прекрасная Рамона»? – подбежавший Марио успел одеться для боя.

– «Алвасете», – теньент вспомнил, что нужно быть степенным. – «Рамона» в кордебаталии, а третий – «Ноймар».

Берто называл имена без колебаний, Он знал всех, угадывал по носовым фигурам и оснастке, только для Луиджи это были просто корабли. Красивые, серокрылые звери, вышедшие на охоту. Хищные, уверенные в своих силах, они шли по следу себе подобных.

– Альмейда! – узнал Ниччи. – Первый в кордебаталии.

– А где ж ему быть? – засмеялся Луиджи. Вообще-то место флагмана в середине колонны или хотя бы в конце первой десятки, но у марикьяре свои правила.

Корабли пошли медленней, на вантах засуетились крохотные фигурки. Не прошло и десяти минут, как эскадра сложила крылья. Огромные линеалы тяжело покачивались среди холодных волн, по стеньгам ползли сигнальные флаги – Альмейда созывал своих адмиралов.

Ветер развевал гюйсы, вымпелы, кормовые флаги[51]. Белые – авангард, черные – кордебаталия, желтые – арьергард.

– Шлюпку на воду!

– Есть шлюпку на воду!

Рыцарь черного дерева был уже совсем рядом. Над головой поднявшего забрало короля реяло его знамя, серебристые отсветы плясали по суровому лицу, казалось, Франциск сосредоточенно морщит брови.

Луиджи прыгнул в шлюпку, следом соскочили Берто и Варотти. Как же без него!

– Весла на воду!

За румпель Джильди взялся сам, он больше не мог только смотреть. Матросы гребли быстро, слаженно, с короткими передышками. После тяжеленных галерных бревен шлюпочные весла казались игрушками. «Франциск» стремительно приближался, превращался в закрывавшую горизонт стену. Пушечные порты нижних палуб были наглухо задраены, чтоб не добралась шалая волна. Перед боем их откроют, и в темные дыры зло и весело глянут изголодавшиеся орудия.

– Баста! – скомандовал Джильди. Весла дружно поднялись, завизжали блоки, кто-то весело ругнулся, кто-то в ответ хохотнул, вниз поплыл штормовой трап.

«Кунигунда» взяла на три румба влево. Рулевой, подчиняясь приказу, крутанул штурвал, повторяя маневр. Шван ударился о паруса, с новой силой натянув отсыревшую ткань, «Ноордкроне» пошла быстрее, сзади верной тенью скользнул «Пламень небесный». Если б не случайность, «Огонек» стал бы судьбой Зеппа, но капитан флагмана не смог пройти мимо лейтенанта, как две капли воды похожего на боцмана с «Зиглинды», на которой началась его служба. Шаутбенахт фок Шнееталь заговорил с лейтенантом и понял, что не ошибся. Боцман Канмахер приходился Зеппу дедом.

– Йозев Канмахер-младший принесет мне удачу, – объявил Адольф фок Шнееталь, и его ходатайство было удовлетворено. Это сухопутчики плюют на приметы и не слушают судьбу, а море глупости не терпит и еще меньше терпит лодырей и хвастунов. Путь наверх крут и долог, особенно для боцманского внука. Можно сколько угодно мечтать о том, как ты спасаешь адмирала или сбиваешь вражеский кейзер-флаг[52], но мечты мечтами, а служба – службой. Адмиралом просто так не станешь.

Недовольно бухнул большой колокол, мелкой, раскатистой дробью отозвались барабаны. «Вторая готовность!»

– Можно подумать, нас ждет форменное сражение, – хмыкнул Зепп, давая дорогу матросам-водолеям, окатывавшим и без того сырую палубу водой.

Кожаные переборки офицерских кают были скручены и подняты кверху еще утром, матросские койки убраны в сетки и заперты в кубрике, над шканцами и баком натянуты плетенные из линей сетки. Когда «Ноордкроне» вступит в бой, они удержат обломки мачт и рей, если таковые будут.

– Порядок есть порядок, – скорчил кислую рожу присоединившийся к приятелю Руппи. – Хотя ты прав, все неприятности достанутся Доннеру. Как и вся слава. Лучшее, на что можем надеяться мы, это обстрел фортов у торгового порта.

– Если к вечернему приливу управимся, – не преминул заметить Йозев, – сложностей с высадкой не будет.

– Есть еще второе место, – напомнил Руперт, – южнее военной гавани. А что до сложностей... Нас ждут, Зепп.

Тоже мне новость! Тайну может сохранить моряк, но не купец, а талигойские шпионы хлеб даром не едят. «Случайно прибитый шваном» к талигойскому берегу каданский негоциант своими ушами слышал, как в торговом порту болтали о реквизированных кораблях.

– Если фрошеры будут настолько любезны, что утопят Хохвенде в луже, – пообещал Зепп, – обязуюсь поставить свечку святому Эберхарду и купить пленным бочку вина.

– Не ты один, – подхватил шутку Руппи, – фрошеры утонут в вине. Идет, легок на помине!