Обязанности верных - Алексей Владимирович Егоров

Виал взглянул на кибернетеса, кивнул. Навклер даже не обратил внимания, что офицер иначе обращался к руководителю. Все сомнения, что были у команды ранее, развеялись. Праведную или нет они ведут войну, навклер знает свое дело. Человек, способный в невыгодных условиях добиться победы, достоин уважения.

Три гирцийских судна и один трофей ушли из залива. За ними следовал шлейф стонов, судовые доски пропитывались кровью раненных. Ночь и сбегающий с гор туман укрыли гирцийцев. Чужаки не бежали от боя, а уходили на базу, чтобы подготовиться к следующему.

Глава 3

Увлечь даная не составило труда. Аристогитон радовался каждой безделушке, что делала Хенельга. Он освободил рабыню от домашних обязанностей, зато изводил заказами. Сначала ей доверяли простое дерево из местных пород, потом Хенельге удалось потрогать другие.

Ценное дерево Аристогитон заказывал в южных городах. Данай умудрился с удивительной быстротой договориться о поставках. Обладая связями с торговцами, это не составляло труда.

Не имея связей, богатый данай не мог раздобыть тамкарумский кедр. Зато знакомые торговцы привозили мелкие брусочки, почти обрезки, что выпрашивали у мастеровых из Тирина. За мелкую монету ремесленники с радостью расставались с остатками.

Разные породы дерева обладали разными свойствами. Ценность заготовок Хенельгу нисколько не волновала. Она потеряла счет времени, увлекшаяся любимым делом. Дерево отличается от костей, известных резчикам. Дерево мягкое, надо привыкать. Но руки знают дело. Хенельга творила, почти не думая о процессе. Лишь отвлекалась на сон и перекусы.

Другие рабы не беспокоили самородок, что оказался в собственности хозяина. Они чувствовали, что эта женщина обеспечит не только хозяина, но всю его фамилию. Даже самый последний раб будет купаться в роскоши, когда Аристогитон займет положенное ему место.

Богатства достанутся, конечно, городским рабам.

Хенельга изготавливала чудных рыбок, морских гадов, что населяют южные моря. Она изготавливала лодочки и виденные в дальних городах диковины. Аристогитона вполне устраивали эти поделки, но потом он начал давать рабыне задания. Не проверяя ее навыки, а из желания побаловать друзей. Аристогитон раздавал подарки, не заботясь об их происхождении.

Откуда у рабыни навыки, даная ничуть не интересовало. Он это воспринимал лишь как удачу, внимание богов. Размышлять об источнике этой силы кощунственно.

Раз пришел успех, значит, человек заслужил.

Ни красота поделок, ни скорость, с которой они изготавливались, не удивляли Аристогитона. Он даже не видел их красоты. Точнее, видел, но не ощущал. Алчность и жажда власти застилали взор. Аристогитон грезил о будущем, и не видел того, на что смотрит.

Пусть не лезет с расспросами. Хенельгу устраивало положение дел. Вот Виал мог проявить любопытство, откуда у женщины умения, из какого она племени происходит и тому подобное. Любопытство данаев ограничено стенами, что защищают их города.

Мир за границами Саганиса не существовал для Аристогитона. И сотен таких же как он.

Может быть, в этом причина, что они проглядели чужаков, месяц обитавших в окрестностях. Те времена казались сном. Воспоминания заволакивал туман.

Прошло много времени, прежде чем Хенельга смогла расслабиться и отвлечься от работы.

Время зимних праздников. В праздничные дни рабам полагается кувшин вина и кусок жаренного мяса. Отдых от трудов.

Для граждан праздники означают обмен подарками, походы в театр, совместные пирушки. Затем последуют выборы в совет, распределение литургий между состоятельными гражданами.

Аристогитон собирался использовать это время на максимум. Он не мог расслабиться тогда, когда другие предавались веселью. Потому, сделав запас подарков, данай решил показать свое приобретение другим гражданам города.

Хенельга ждала этой возможности, стараясь скрыть нетерпение. Она стала вещью данаев, потому вела себя соответствующе.

А чтобы вести себя соответствующе, надо выглядеть соответствующе. Хозяин придерживался такого мнения. Сама Хенельга думала остаться в простой тунике, что надевала поверх короткой нижней. В этой одежде намного удобней, хотя она подчеркивает рабский статус.

Свободные граждане вынуждены носить тяжелые, громоздкие одеяния. Ведь им нет нужды работать. Одежда – это статус. И даже сандалии на ногах не просто защищают подошвы от ореховой скорлупы или битых черепков на улице.

– Фриза! – Аристогитон вошел в комнату рабыни, отвлекая ее от любимого занятия. – Оставь свои поделки. Ты пойдешь со мной.

– Я почти закончила.

Аристогитон улыбнулся в бороду.

– Понимаю, тяжело прерваться, когда создаешь столь прекрасные вещи. Все же, пойдем. Тебе понравится, что я задумал.

Хенельга на этот счет сильно сомневалась, но перечить господину не могла.

Отложив резец, она поспешно смела стружку со стола, за которым работала. Всего пара движений и новая статуэтка закончена. Хенельга вздохнула и отложила незаконченную работу, подумав, что уже никогда не вернется к ней.

Рабыню ждали на улице. Хозяина сопровождали рабыни, что прислуживали госпоже. Хенельга их почти не знала. Личные рабыни постоянно находятся при хозяйке.

Женщины чувствовали себя не в своей тарелке, словно писцы, которых впервые за два десятка лет вывели из темной каморки.

Хенельга кивнула им и остановилась рядом с господином. Тот стоял, уперев руки в бока, и улыбался. Его взгляд скользил по рабыне, оценивающе. Выглядело это так, будто женщину готовили к продаже или собирались преподнести в подарок.

Удовлетворившись осмотром, Аристогитон с рабынями отправился на рынок. Не тот, где затариваются обычные граждане, а расположенный за стенами верхнего города. Рынок на акрополе, чья площадь используется для собраний, голосований и судебных процессов. Чужаки, рабы и женщины туда не допускались.

За редким исключением.

Аристогитон решил позабыть о приличиях не ради рабынь.

Следуя за хозяином, Хенельга запоминала каждую увиденную мелочь. В верхний город вела узкая дорожка, проходящая под массивными воротами. Две квадратные башни возвышались над стеной и сжимали дорожку с двух сторон. Наверху дежурили лучники. То ли варвары, то ли местные ополченцы. Хорошо, если наемники. Ведь их всегда можно перекупить.

У ворот стоял единственный гоплит в полном вооружении. Металлические детали сверкали на солнце, подчеркивая фигуру воина. Грудь его защищал белый линоторакс. Зато шлем отличался от тех, что носили обычные воины. В колонии воины носили простые шлемы без гребней и нащечников. Простая конструкция, вынужденная мера в виду дороговизны снаряжения.