Онтологические мотивы - Алексей Цветков

День кота

я жил в движенье на гиппопотамебайкал и атакаму рассекаллегко швырял медведя на татамиочами в волчьем логове сверкалстрекал стрекоз но не был я готовк великой тайне кошек и котов

загадочные эти организмымяукают в астрале на лунукак будто изрекают афоризмыдвуногому не по зубам умус собаками якшаться не хотяти не детей рожают а котят

нам не дано своих стрекоз стрекаяхоть каждой головы величинас мичуринский арбуз постичь какаяпремудрость в сих котах заключенани серый волк не конкурент котамни сам стремительный гиппопотам

но есть и в нас крупица смысла тожемы роли на земле не лишеныкогда с презрением на хитрой рожележат коты средь летней тишинывоздев к зениту лапы и животих чешет человек и тем живет

«старики стремятся плакать…»

старики стремятся плакатьна проселок за верступесни киснущую мякотьщупать голосом во ртуза селом в морозы звезднодевкам с юношей смешновеселиться стало поздновремя плакать подошло в эту пепельную осеньсмысл творенья вредоносенв лица лютая волналето прожили в подвалеа дверей не открывалипригибались у окна

ниже облачных ставридинсаблезубые холмытам конец дороги видена за ним каемка тьмыпоперек росы и блескасажей жирная чертанепрожеванная песнялипко виснет изо ртаздесь узлами вяжут трубышестерням срезают зубыиз ступицы выбьют осьни дверей внутри ни оконвечной ночи черный локонвьется в зеркале насквозь

The importance of being earnest

если в памяти взвесить убыткивсех событий покуда свежавдруг допрешь что ни разу улыбкине заметил на морде ежа

а очкастая личность енотадаже тени ее лишеналишь тревога в глазах и заботаочевидна на морде одна

как серьезны скажу вопрошаявсе животные здесь кроме насто нахмурится мышь небольшаято осел загрустит коренаст

обитаемый ими и намимир раскидист для всех и тенистздесь хихикнет хирург временамии партийный заржет активист

человеческой жизни урокинедостаточно освещеныотчего мы смеемся уродыи огромные носим штаны

гложет чувство что даже нечестнопо житейским пускаться волнамгде животным такое известнов чем они не признаются нам

перед зеркалом как телекомикподопрешь себе с горя бокаи до свинского визга до коликвсе смеешься с себя дурака

Что написано

допустим существует вселеннаявсякие звезды и все что положенотуманности и космической пыли как в домегде ее уже добрую вечность не вытиралидаже наверняка там есть и этот домна одной захолустной планетегде ее вечность как не вытиралино если сдуть с подоконниканад которым как раз и горят эти звездытам может оказаться книгаи если открыть ее на последней страницепрочтешь на отзвучавшем языкечто они жили долго и счастливои умерли в один деньно там ничего не написано о томчто теперь этот день вспомнить некому

«история струится на дворе…»

история струится на дворе судьбы царицакак предсказал анри пуанкаревсе повторится

сам воздаяние себе и местьсвой суд без словаедва отдышишься от жизни здесьначнется снова

притерта биография к вещамвся в адской сажеона как фридрих ницше обещалу нас все та же

надежда свидеться соблазн обнятьживых кто ближено там ведь ты появишься опятьвсегда все ты же

Все как есть

вначале оставалось все как естьто водосточная журчала жестьто шустрые в метро шныряли крысыс афиш подкожным клейстером шуршасмотрела в сумерки его душав притворном естестве киноактрисы

был сморщен мир как сказочный кощейон состоял из выцветших вещейи отношений зрение качалосьв глазницах как растяжка на ветрус бессмысленной строкой он поутрувчитаться пробовал не получалось

когда он честно спал то видел лугвесь в лютиках на дальнем поле плугс оратаем овраг в хрустальных росахбез просыху и сам куда-то в немв обличье старца бесконечным днемшагал сжимая суковатый посох

а наяву все вкривь пошло и вкосьпровисло время где изъяли осьхребта он понимал что полог порванодна душа под ливнями белапятном на сером заднике былакак натали какая-нибудь портман

он там лежал на цинковой доскедодумывая притчу о кускеневнятной надписи с изнанки векаа номер на ступне уму в ответопределял помеченный предметкак окончательного человека

пар над оврагом ширился и росне просыхая в катакомбах грезон был разъят на матрицы и воздухв прощальном сне обещанный емуделился заново на свет и тьмуна небо в лютиках и землю в звездах

«над стволами центрального парка…»

над стволами центрального паркагде самшит с нивелиром обритзанимается небо неяркоежеутренним спиртом горит

постепенно из потных постелейвыгребая тела к десятинам о жребии пленных растенийумных мыслей в себе не найти

нам не внять где в июле соблазныи бело если в стужу белымчто растения жить не согласныкак мы им благосклонно велим

есть у леса заветная книгапро последний решительный судкак людской геометрии иголипы с кленами в пыль разнесут

станут жить подпирая рукаминебеса в запредельной красев дружбе с бабочками и жукаминикому не подвластные все

Страшный суд

постепенно троеиз тех потерянных носков нашлисьа остальные запаслись терпеньеместь чувство нормы в мире и онодля маловеров как неугасимыймаяк всей чуткой мелочи магнитноски вернулись в семьи вот и намв анахоретстве чахнувшим привычноразбросанным по квантам и волнамчеред вести себя аналогично

я праздновал бы пурим но смотрикакой привет от культа конкурентовкак писк под микроскопом это в клеткена жердочке трепещет ангелокмуаровые перышки топорщаагатовые коготки на клапанхоть ультразвук но в правильном миноретрубит кирдык не всем а лишь такимкак сам с редиску ростом страшный суддля наших малышей танцуют всекак если бы не выбыл из игрыагент без атрибута и названьякто маленькие сочинял мирыиз тонкой персти несуществованья

один из возвращенцев полосата в клеточку в чулане повисятносок вернулся и зачислен в стройнет все-таки пора и по второйон входит в дом сидит его женаза прялкой вся в поту потом втораяона в анабиоз погруженав хрустальном гробе спит не умираяскорее третью в пасть и до пятикоторой же в раю он будет паранам больше мельхиора от каспарани отличить ни сходства не найти

Синтез искусств и наук

был бы живописец написал бы масломспящему фридриху кекуле является змеякусающая себя за хвост с намекомна строение бензольного кольцасам кекуле в кирасе шлем поодальвидимо сморило на коротком привалена фоне багровой зари обозначенчуткий профиль стреноженного скакуна

но прежде чем формула будет явлена мирукто-то должен прервать поцелуемволшебный сон естествоиспытателя емууснувшему в канун седана подсунулиотравленное французское яблокородине грозит утрата приоритетазмея обернулась углеродным кольцомвалентные связи мелодично осциллируют

миссию можно поручить ураниимузе смежной дисциплины посколькусобственная у химии отсутствуетно чу легким шагом из-за деревьев девааллегория германии она лобзает героялегонько ударяет мечом о плечои нарекает его фон штрадониц обауносятся в пленительном танце

тут пожалуй подключается хорпо крайней мере так мне видитсямальчики гурьбой высыпают на сценунахлобучивают пластиковые пакетыотплясывают славу химии царице науквладычице иприта богине фосгенавпрочем живопись уже давно бессильнаэто скорее балетное либретто

Третья попытка