Газета Завтра 341 (24 2000) - Газета Завтра Газета

Поэтому герой Бодрова без тени сомнений берется спасать с чикагского дна русскую проститутку Дашу — Мэрилин.

Поэтому столь шокирующе симпатичен "фашист" с его поговоркой "Свой своему завсегда свой!"

Поэтому охранник Салтыковой предупреждает, казалось бы, чужого ему Багрова об опасности.

И понятие "брат" в фильме поднимается до эпического символа единства всех русских. И не случайно фраза — "Он брат мой!" — звучит в фильме столь часто и именно в таком библейском порядке слов.

Единство, братство, верность дружбе — вот что проповедуют герои Балабанова. С чем они живут и побеждают.

"Русские на войне своих не бросают!" — говорит Данила Даше, и это не просто фраза из сценария — это лозунг фильма.

Некоторые критики уже поспешили навесить "Брату-2" ярлык "шовинистического", "националистического" фильма. Он-де и антиамериканский, и антинегритянский, и "пропагандирующий фашизм". Все эти три утверждения — не более чем поверхностный, предвзятый взгляд. Никакого "антиамериканизма" в фильме нет. Балабанов просто великолепно и точно показывает то, насколько мы действительно разные. Насколько далеки друг от друга наши цивилизации. Наши проблемы. И насколько реальная жизнь Америки далека от ее голливудского образа. Здесь и предельно острая проблема "цветного" населения, которая после столетий ее решения в духе "законов Линча", теперь бросилась в другую крайность — в "политкорректность", доходящую до полной безнаказанности "цветной" преступности. Черный полицейский, арестовывающий "белого" Данилу, но отпускающий "своих" черных сутенеров и пушеров. И гетто для эмигрантов — украинское и русское, похожие как две капли воды и одновременно далекие друг от друга, чуждые друг другу.

Мир эмигрантов — призрачный, искусственно, нарочито "российский" и одновременно лживый, ожесточенно алчный, где каждый готов обмануть кого угодно, "развести на деньги", "кинуть".

Но одновременно с этим в фильме живет и другая Америка — драйверы — водители "дальнобойщики", словно перекликающиеся с тем русским "дальнобойщиком" из финальных кадров первого "Брата", подхватившим Данилу на зимней дороге.

Мир тружеников и пахарей, который и сделал Америку Америкой, готовый поделиться со странником и кровом, и едой. Мир общий и для России, и для Америки.

Нет в фильме и пресловутой "пропаганды фашизма". "Фашист" — оружейник, меланхолично показывающий Даниле арсенал "копаного" оружия, на фоне немецких штандартов и в немецкой форме настолько же гротескная фигура, как и украинский мафиози в Чикаго или бомжующий негр, качающий свои расовые права. Более того, Балабанов тонко и точно ставит внимательного зрителя перед вопросом. Кто же действительно фашист? Парень, увлеченный историей "третьего рейха", или "новый русский" Белкин (в блестящем исполнении В.Маковецкого) — тонкий эстет, меценат, владеющий английским преуспевающий бизнесмен, у которого на руле антикварного трофейного авто та же свастика, и который, походя, между делом, отдает команду убить молодого парня, сына своих знакомых, только потому, что тот посмел высказать претензии в адрес американского партнера Белкина, ограбившего брата -хоккеиста НХЛ?

Одним из главных достоинств фильма, безусловно, является тонкая ироничность, в которой он выдержан. Фильм не "утяжелен" нарочито серьезными монологами или драматичными сценами. Скорее, он пронизан чань-буддийским мироощущением справедливости мира и его единства, русской удалью и своеобразным юмором.

Это и угнанный "фольксваген", превращенный с помощью революционного пулемета "максим" в "неотачанку", и подготовка к схватке с Белкиным на фоне красных знамен и портретов советских вождей, и "героическая оборона" запершегося от американской полиции в ресторане "Львов" старшего брата Данилы с его кличем "Русские не сдаются!", и ответ Мэрилин на вопрос испуганной американской телеведущей: "Вы гангстеры?" — "Нет! Мы русские!".

Юмором, иронией пропитан весь фильм, и это поднимает его до жанра русской былинности, народного лубка. И это почти сразу снимает все претензии различного рода "экспертов" на некоторую натянутость некоторых ситуаций.

Вообще, изящная ирония — это как раз то, что отличает второго "Брата" от первого. При безусловной общности — это стилистически разные ленты. Первый — в стиле сурового реализма, жесткий, предельно эмоционально обнаженный, выполненный в стилистике Достоевского фильм. Второй — ироничная, изящная, тонко прописанная былина о походе солдата Данилы в Америку справедливость восстанавливать. И эта былинность подкупает.

После просмотра "Брата-2" остается ощущение, что Балабанов ничуть не пытался услужить зрителю, так сказать, "потрафить публике". Нет, он просто снимал кино о том, как он сам видит и понимает место современного русского человека в сегодняшней истории Руси.

И здесь возникает некая перекличка двух "героев своего времени". Соловьевского "Бананана" из "АССЫ", более чем десятилетней давности, и Данилы Багрова из "Брата".

Пассивный, толстовский нигилизм "Бананана", с его почти полным уходом от реальности в мир "бога БэГэ", декаданса, "комюникейшн тьюб", цветных снов, — стал символом целого поколения, которое оказалось так выгодно и удобно мафиозным Крымовым, которые на костях этих самых "Банананов" переустроили Россию в огромную "зону". "Банананы" проиграли историю и оказались не у дел.

И вот сегодня наступило время Багровых. Людей, знающих, что такое оружие и смерть, и спокойно нажимающих на курок. Людей, со своим особым кодексом чести, своей резкой, агрессивной музыкой, своим понятием о добре и справедливости. А главное, людей, живущих в России и желающих изменить ее жизнь к лучшему. И для них уже крымовы и белкины — враги, с которыми они борются беспощадно, из-под пяты которых они выдирают Россию.

У каждого времени свои герои. И, может быть, что-то изменится в России, если сегодня у нее такие герои…

…Все детство я мечтал о старшем брате. Но так уж вышло, что старшим братом в нашей семье был я сам. И, поняв однажды, что уже в моей помощи нуждаются близкие, нуждаются младшие, я стал братом и остался им на всю жизнь. Для тех, кто слабее, для тех, кому нужна помощь, для сослуживцев, для окопных товарищей, для друзей, для всех русских людей я брат. И они братья мне!..

Владислав Шурыгин БЫЛА БЫ ВОДКА?

ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ВОДКИ уходит своими корнями в далекое и мало изученное прошлое. Некоторые специалисты утверждают, что она впервые появилась в XII веке где-то в окрестностях Москвы, другие приписывают ей украинские или польские корни. Но появление водки неразрывно связано с открытием дистилляции и созданием первых перегонных кубов. И, может быть, китайцы и монголы, построившие тогда же такие аппараты, внесли свой вклад в появление водки. Во всяком случае, все специалисты сходятся во мнении, что водка берет свое начало от русского напитка — хлебного вина, получаемого путем брожения вымоченного в воде хлеба (заметим общность этого спиртного с квасом).

Первые сведения о получении водки в Древней Руси приводятся в "Вятской летописи", но тогда она использовалась как лечебное средство.

Но свое большое развитие производство водки получило позже, и историю русской водки следует, видимо, начать со второй половины XIV столетия, когда в 1386 году генуэзское посольство впервые привезло виноградный спирт, называемый aqua vitae, в Москву и продемонстрировало его великому князю, боярам и иностранным аптекарям.

Этот факт интересен прежде всего тем, что является первым документальным свидетельством о знакомстве наших предков со спиртом.

1533 год — памятный в истории русского винокурения. Именно тогда в Москве был открыт первый "царев кабак", а торговля водкой сосредоточилась в руках царских чиновников. К концу века во всех областях России водка продавалась только в царских кабачках.

Середина XVIII века по праву считается вершиной в развитии русского винокурения. Этот "золотой" период в истории русской водки начался 31 марта 1755 года, когда Екатерина II своим указом определила винокурение как исключительную привилегию дворян, освободив их при этом от всякого налогооблажения. Объемы дворянского винокурения устанавливались строго в соответствии с занимаемым рангом: титулированное дворянство могло производить водки больше, чем мелкопоместное. Другие сословия не имели права изготовлять водку и должны были покупать ее у государства. Интересно, что дворянское и казенное винокурение не мешали, а как бы дополняли друг друга.