Уроборос - Екатерина Хаккет

Я должен был спасти от них хотя бы свою мать, раз Джереми, Джиллиан и Анко они уже забрали.

И я мог здесь надеяться только на себя. Жизнь или смерть – третьего не дано.

К дому я подъехал как только начало темнеть. К тому времени я уже успел обсохнуть и почувствовать сильную усталость в мышцах, наблюдая, как на небе начали загораться первые блеклые звезды. Миленькая старушка миссис Каин довезла меня прямо до порога дома и всё время беспокоилась, спрашивая, не нужна ли мне какая-либо помощь, помимо того, что она уже для меня сделала, а я вежливо отказывал, отвечая типичным «всё нормально», хотя всё обстояло далеко не так. Эта женщина мне понравилась. И я бы ей всё рассказал, если бы в моей истории не присутствовали убийства, наркотики и головорезы.

Как только мы с ней распрощались, я подбежал к нашему с матерью дому, нервно доставая ключи из промокшего кармана. Свет в окнах уже не горел, и мне стало чудиться что-то неладное, так как Виола Дайм ложилась спать гораздо позже. Я убеждал себя, что за такой короткий срок «Цепные Псы» не могли добраться до моего дома и натворить дел. Но кто ж их знает?

С замиранием сердца я рванул в темноте по скрипящей лестнице к комнате матери и удивился, когда застал её мирно посапывавшей в постели. Всё было хорошо. Пока что. От моих слоновьих шагов она даже не проснулась, и у меня оставалось время, чтобы собрать в дорогу все необходимые вещи. Да, я собирался уйти. Покинуть город на некоторое время. Просто скрыться с глаз местных горожан, пока всё не уляжется. К такому выводу я пришел, отогреваясь в машине миссис Каин, и не собирался изменять своего решения. Но для того, чтобы перейти к исполнению дальнейших планов, мне нужно было закончить одно дело…

Не зажигая света в комнате, я в спешке стал скидывать все необходимые вещи в небольшой серый рюкзак. Туда летело всё: и одежда, и документы, и расческа, и швейцарский складной нож с парой парафиновых свечей. Метаясь в полумраке, я всё время напряженно поглядывал в окно с надеждой, что никого не увижу на тропинке около своего дома. Так оно и было.

Через несколько минут я переоделся в черные сухие джинсы и белую кофту с капюшоном, и только тогда, когда светлый капюшон коснулся моего лба, я приступил к самому главному – к спасению любимой матери. У меня всегда имелась заначка наличных на черный день, о которой никто не знал, и сегодня настал тот самый момент, чтобы использовать её; рука сама потянулась к массивной фигурке волка из глины, под чьими лапами и лежала необходимая сумма денег, накопленная за последние полтора года.

Уже ничего нельзя было изменить. Я поставил рюкзак возле двери Виолы Дайм и, тихонько постучавшись, вошел в её спальню, сжимая за спиной кулак с несколькими тысячами долларов.

– Мама, – осторожно позвал её я, медленными шагами подходя к кровати. – Мама, проснись. Нам нужно серьезно поговорить.

Седовласая женщина нехотя открыла глаза и спустя секунду подскочила на месте.

– Винни! – прошептала она, подозрительно оглядывая меня. – Боже, как ты меня напугал! Что случилось, мальчик мой? Всё хорошо?

– Не всё.

– Что с твоим лицом, сынок?! Кто тебя так?!

Виола Дайм попыталась встать с кровати и уже потянулась за костылем, но я жестом остановил её, вынуждая сидеть на месте. В её лице читался испуг и непонимание. Она казалась такой одинокой. Несчастной. Мне вдруг захотелось обнять её, сказать, что все хорошо и что так будет и дальше, но я не хотел ей врать и терять время, оставленное на собственный побег. На счету была каждая секунда, и я решил начать с главного, обходя стороной всю предысторию сегодняшнего вечера.

– Мама, я, кажется, убил человека.

– Винни! – простонала она, не веря собственным ушам.

Мне пришлось продолжать, несмотря на её смятение:

– Я связался с очень плохими людьми, и теперь они преследуют меня, – легким движением руки я вложил в ослабленную ладонь матери деньги. – Вот, возьми. Этого хватит, чтобы уехать в другой город и прожить там около месяца. Уезжай отсюда, как только встанет солнце, на первом же автобусе. Прошу тебя. Я говорю очень серьезно.

По лицу Виолы Дайм скользнули первые слезы, но она так и сидела, не проронив и слова, с жалостью оглядывая меня, как слепого уличного котенка.

– Они придут за мной, мам. Они знают, где я живу, и я не хочу втягивать тебя во всё это. Сначала наведаются сюда они, а потом уже, наверное, и полиция, и когда всё это начнется, я хочу знать, что ты в безопасности, далеко отсюда. Это лишь мои проблемы, и я справлюсь с ними самостоятельно. Ты меня воспитала правильно, и я найду выход из ситуации.

– Сынок, – с горечью шепнула женщина, безудержно роняя жемчужные слезы на ночнушку и белый пододеяльник. Мне стало её жалко. Я был для неё всем, и минуты прощания плохо сказывались на её эмоциональном состоянии, так же как и на моем. Я не хотел вот так просто уходить в никуда и бросать её одну, но это было необходимо. Вместе мы бы стали легкой добычей для «Псов», а мне такого поворота событий не хотелось.

– Я люблю тебя, мам, – произнес я и сам чуть не расплакался, обнимая её. – Я попробую тебя найти, как только всё закончится. Не переживай за меня понапрасну. У меня ещё есть несколько минут, чтобы побыть с тобой, а потом я уйду. Спрячусь на время. Пойми, я просто не хочу рисковать тобой ради собственной безопасности. Ты – самый дорогой мне человек, – я отстранился от рыдающей матери. – Если что, то ты меня не видела с утра среды. Меня здесь вообще не было. Хорошо?

Она грустно кивнула.

На этом разговор закончился, но я знал, что стоит мне выйти за порог комнаты, как она взорвется истерическим плачем. Однако от нашего с ней прощания мне было в разы тяжелее, чем ей. Ведь в этот вечер я будто вылетал из уютного гнезда в новый мир, словно птенец, готовый к взрослой жизни.

Я остановился на пороге комнаты, бросая последний взгляд на её исхудавшее, печальное лицо:

– Прошу, уезжай отсюда как можно скорее.

Почти бегом я вышел на улицу, закидывая на плечи увесистый рюкзак. Над проезжей частью уже успели разгореться фонари, и я встал под одним из них на тротуаре, различая среди ночной какофонии его негромкое жужжание, и не знал, в какую сторону сделать шаг. Вроде бы да, мне нужно было бежать из города, пока бандиты не пришли по мою душу, но я слишком устал для этого. Сон был просто необходим, а руки так и продолжали трястись от нервов и перенапряжения. В этот день я впервые закурил за последние два года, наплевав на давнее обещание матери никогда не возвращаться к этому.

Лениво, с дымящейся сигаретой в руках я проходил вдоль спящих домов и мимо проезжающих автомобилей, буквально валясь с ног от усталости, и потому с горем пополам решился на отчаянный поступок – позвонил Барри Сноу с телефонного аппарата на одной из автобусных остановок, попросив о ночевке (мне повезло с хорошей памятью на цифры). Знаю, я мог бы позвонить ему и с мобильного телефона, но не стал по двум причинам. Первая заключалась в том, что телефону сильно досталось из-за пребывания в морской воде, и он больше не включался, ну а вторая, не столь значительная, – я просто не знал, на что ещё способны эти «Цепные Псы». Вдруг они могут отслеживать звонки с моего телефона? Вдруг у них есть и такие возможности? Мне не хотелось подставлять под это ещё и Барри, который, в принципе, мне никем не приходился. Даже другом его назвать было сложно, разве что знакомым по работе.

Сноу отнесся ко мне благосклонно, без криков и ругани от звонков в такой поздний час, и встретил меня на перекрестке возле своего дома в старой части города, где над новыми постройками преобладали трехэтажные каменные строения прошлого века, украшенные небольшими статуями и колонами. Мне повезло, что он жил не так далеко от меня, как я подозревал с самого начала, и поэтому дойти до Барри пешком не составило особого труда. Я всё ему рассказал. Просто не смог умолчать о сегодняшнем вечере. Не укрыл ни одной кровавой подробности под страхом и риском быть непонятым почти незнакомым человеком. В эти минуты мне нужен был кто-то, кому можно было высказаться. И таким собеседником стал Барри, который после моей истории мог развернуться и оставить меня на улице, опасаясь за свою шкуру, или же мог сотворить нечто покруче – позвонить полицейским и сдать меня.

Но он этого не сделал.

Вместо того чтобы гнать меня взашей, он задумчиво выслушал мою историю и с совершенно спокойным видом предложил помощь, даже не поведя бровью. Он меня сильно удивил. Обычно я всегда жду подвоха со стороны малознакомых людей и в итоге оказываюсь прав в их отношении, но здесь же всё оказалось по-другому, словно я попал в параллельную реальность, где людям были знакомы такие чувства, как жалость и сострадание.

Я был очень благодарен Сноу за ночлег, но на этом его желание помочь не ограничивалось.

Барри привел меня в свою небольшую квартирку на третьем этаже старого дома и сразу выдал немного денег в долг, как он сказал, «на жизнь», вручил свой старый мобильный телефон с сим-картой и утром собирался вывезти меня за пределы города на своей машине. Я не знал, что он умеет водить, но меня этот факт чертовски обрадовал – от помощи не отказываются. Всё происходило словно по чьему-то сценарию, и я ко всему относился с осторожностью, не понимая, радоваться ли такому усиленному вниманию или же нет.